Почтальон, стр. 27
Вернулась Триш. Вытирая мокрые руки, она поинтересовалась:
– Есть почта?
– Нет, – уверенно солгал он.
На четвертый день писем не было, равно как и на пятый. Складывалось ощущение что это своеобразное наказание за то, что получатель выбросил корреспонденцию, не читая Словно отказавшись от предложения, он провинился и лишен права получать почту вообще.
Абсолютно ненормальная мысль.
Тем не менее, полное отсутствие корреспонденции нервировало не меньше, чем ее наличие.
Дуг уже начал бояться, не случилось ли что с его психикой. Может, он слишком много смотрел кинофильмов или перечитал книжек, но в этой временной передышке ему стало чудиться нечто зловещее. Затишье перед бурей. Он ждал, когда грянет буря. Он пытался достроить хотя бы одну стену сарая, но никак не мог сосредоточиться и бросал все, не проработав и часу. Поехав после обеда в город. Дуг обратил внимание, что многие знакомые люди, с которыми он обычно общался, ведут себя как-то странно.
Тодд Голд, хозяин деликатесной лавочки по соседству с Бейлесом, даже не ответил на его приветствие. Когда Дуг помахал рукой и поздоровался, Тодд резко отвернулся и ушел. Но Триш он не стал об этом рассказывать.
С тех пор, как перестали приносить почту, она выглядела значительно бодрее, и хотя такая манера поведения – «с глаз долой – из сердца вон» – была для нее несвойственна, можно сказать, просто нехарактерна, ему не хотелось втягивать жену в то, что, возможно, является всего-навсего плодом его больной фантазии. В конце концов, может, вообще не происходит ничего странного, ничего из ряда вон выходящего? Может быть, просто воображение разыгралось, реагируя на странную цепочку случайных совпадений, между которыми на самом деле нет ничего общего?
Может быть.
Но он так не думал.
18
Сегодня Триш чувствовала себя лучше. Третий день подряд они жили без писем, и от этого у нее почему-то поднималось настроение.
Старая, проверенная теория: отсутствие новостей – лучшие новости. Кроме того, она собиралась в гости к Айрин Хилл, а визиты к этой пожилой даме всегда давали ей заряд бодрости.
Триш свернула с шоссе и покатила по Пайн-стрит. Около городского Женского клуба ее кольнуло легкое чувство вины. Шесть месяцев назад она была одним из инициаторов создания группы желающих похудеть, но после третьего занятия больше ни разу там не показывалась.
Две недели она терпеливо сидела на суровой диете и ухитрилась сбросить пять фунтов, что составляло примерно половину желаемого, но напряжение оказалось чересчур сильным. Постоянные взвешивания, зажигательные речи, лекции, журналы, пропаганда стали вызывать у нее раздражение. Кроме того. Триш хотелось прежде всего сократить объем бедер, а все пышные формы остались при ней.
В этот момент одна из ее бывших компаньонок, Бет Джонсон, выехала со стоянки у здания почты. Бет помахала рукой, растянув губы в фальшивой пластиковой улыбке, Триш ответила тем же.
Некоторое время она еще ехала по Пайн-стрит, потом свернула на грунтовку около гольф-клуба. Дорога огибала пологий холм и утыкалась в небольшой участок, застроенный особняками Теперь до дома Айрин было рукой подать, Они познакомились с Айрин Хилл несколько лет назад на ежегодной благотворительной книжной ярмарке в городской библиотеке.
Айрин стала одной из основательниц библиотеки еще в те времена, когда немногочисленные горожане читали или хотели читать. Без всякого преувеличения ее можно было назвать главной интеллектуальной силой местного общества. Даже после ухода на пенсию Айрин продолжала поддерживать связь с библиотекой, прилагала титанические усилия для расширения фондов, агитировала добровольцев сдавать ненужные книги, заботилась о деятельности попечительского совета, организовывала книжные и журнальные распродажи. Собственно говоря, именно Айрин и обратилась тогда к Триш за помощью.
Женщины моментально нашли общий язык.
Конечно, между ними существовала разница в целое поколение, но Айрин была в курсе всех политических и культурных событий, и, несмотря на свой безграничный энтузиазм по отношению к чему бы то ни было, имела гораздо больше общего с Триш, нежели с закосневшими добровольцами ее возраста.
Триш вышла из машины и поднялась на затянутую сеткой веранду. На стук из кухни послышался голос Айрин.
– Входите! Дверь не заперта!
Триш вошла внутрь. Дом Айрин был полон антиквариата, хотя в годы приобретения ни одна из этих вещей антиквариатом считаться не могла. Большую часть прихожей занимала напольная вешалка: в гостиной, помимо старинных книжных шкафов и горок с фарфором, стояла старинная виктрола и великолепный кабинетный рояль. На застекленных полочках вдоль стены красовались фарфоровые фигурки, собранные за последние полвека.
Дом был теплый, уютный, полный цветущих растений, и Трития всегда чувствовала себя здесь счастливой, она будто попадала в убежище, защищенное от внешнего мира.
Айрин занималась тем, что отщипывала листики от большого пучка сушеных растений.
Она любила заваривать чай из мяты и различных цветов, которые выращивала в своем садике. Получался восхитительный напиток, который, к сожалению. Дуг и Билли иначе, чем травой, именовать отказывались. Пожилая леди повернулась навстречу Триш, пальцы ее продолжали уверенно выбирать листочки и стебельки, словно действовали сами по себе, безотносительно намерений их владелицы.
– Как дела, милочка? Сколько мы с тобой не виделись – две или три недели?
Триш улыбнулась. Айрин была единственным человеком, который употреблял словечки типа «милочка» или «дорогуша», умудряясь не придавать им оттенок приторности или снисходительности.
– Все хорошо.
– А выглядишь ты усталой. Я бы даже сказала – несколько зачахшей.
– Стресс, – решила не вдаваться в подробности Триш.
Хозяйка перестала обрывать листья и отерла вспотевший лоб подолом передника.
– Дуг?
– Нет, дело совсем не в этом. Скорее... – Триш запнулась. – Даже не знаю, в чем дело.
– Утром получила твою открыточку.
– Открытку? – В мозгу Триш моментально вспыхнул красный сигнал опасности. Она не посылала Айрин никаких открыток.
– Да, я долго смеялась, хотя не поняла, почему ты так написала. Я вполне здорова.
Триш охватил уже знакомый страх; было такое ощущение, что она снова окунулась в тревожную атмосферу недавних дней. Она огляделась. Кухня внезапно показалась ей странной, даже свет, льющийся из окна, был каким-то не правильным.
– Я ничего не посылала.
Пожилая дама нахмурилась. Некоторое время она молча машинально перебирала траву, потом произнесла:
– Этого я и боялась.
В голосе ее не было ни тени эмоций. Простая констатация факта.
Трития подошла к угловому диванчику и присела.
– Значит, вы тоже знаете?..
– О чем?
– О почтальоне.
Айрин бросила свое занятие и села напротив гостьи.
– Его самого я не видела. Но как не заметить, что с почтой творится что-то неладное? Я получаю письма от людей, с которыми не виделась годами. Можно сказать – десятилетиями. От людей, которых считала уже умершими. Одно письмо пришло от Сью, из библиотеки, но Сью ничего мне не посылала.
– Это происходит со всеми, – кивнула Триш.
– Но никто не желает говорить об этом. В самом начале я позвонила Ховарду, решила пожаловаться, но он был в таких расстроенных чувствах, что не очень-то понял, о чем я толкую. Тогда я решила после обеда съездить на почту, а там этот новый сотрудник сказал, что Ховард заболел и уехал домой. – Айрин покачала головой. – Никогда не думала, что Ховард Кроуэлл может заболеть.
– Я тоже, – вставила Трития.
– Последние несколько дней я получаю открытки от разных людей с пожеланиями скорейшего выздоровления, – улыбнулась хозяйка. – Сначала подумала, что мой врач наговорил им какие-то глупости. Странная шутка, если это вообще можно назвать шуткой. Судя по текстам, друзья считали, что у меня сердечный приступ. Я всем перезванивала, сообщала, что со мной все в порядке, а они объясняли, что не посылали мне никаких открыток.