Незаметные, стр. 57

Возбуждение спало так же быстро, как и пришло, сменившись отвращением и ужасом. Что мы наделали? Я поймал взгляд Джеймса. На его лице я как в зеркале увидел самого себя.

– Пошли, – сказал Филипп. – Уходим отсюда. Быстро.

Джо оглядел заляпанный кровью кабинет.

– Разве нам не надо...

– Быстро!

Он вышел в двери, в которые мы вошли. Я пошел за ним, и живот у меня сводило судорогой. Меня вывернуло лишь в конце коридора.

Глава 16

Убийства попали в новости. Они попали на первую страницу «Ю-Эс-Эй тудэй», в общенациональный выпуск «Эн-би-си», «Си-би-эс» и «Эй-би-си», и еще в «Уолл-Стрит джорнел». Убитые нами люди были не только видными гражданами Дезерт-Палмз, они еще много значили в мире бизнеса, и их смерть вызвала падение бумаг на Уолл-Стрите и в Токио, и лишь через несколько дней все вернулось к прежнему. Выяснилось, что хмырь с сигарой, которого звали Маркус Ламберт, не только был владельцем «Ламберт индастриз» – самого крупного производителя инструментов в США, но был одним из главных акционеров десятков – в буквальном смысле – транснациональных корпораций. Остальные не были настолько влиятельными, но эффект от их гибели на финансовых рынках был похож на круги на воде.

Мы вырезали статьи и записывали выпуски новостей, пополняя свою библиотеку.

Джо стал новым человеком. Та побитая собака, которой он был в момент нашего знакомства в «Ла Амор», сменилась гордым бантамским петухом. Во многих смыслах прежний Джо мне нравился больше, и я знал, что у остальных террористов то же самое чувство. Он был забит и запуган, но он был благороден, добр и скромен. Теперь он был самоуверенным, наглым, полным сознания собственной важности, и в нем появилась жесткость, от которой нам было неуютно.

В день после «операции» Джо созвал заседание городского совета и публично запросил отставки городского управляющего и председателя комиссии по планированию. Он поставил на голосование несколько предложений, которые в прошлом должен был поддерживать, и проголосовал против них.

Мы сидели на местах для публики и смотрели. Филипп уделил этим процедурам особо пристальное внимание, и морщился каждый раз, когда мэр брал слово. Наконец, когда по вопросу о расширении одной дороги на протяжении трех кварталов голоса разделились пополам, и Джо решил вопрос лично, я постучал Филиппа по плечу.

– Что происходит?

– Я пытаюсь понять, что тут неправильно.

Я проследил его взгляд и увидел, как Джо ведет обсуждение программы самоуправления кварталов.

– Что ты имеешь в виду?

– Они его слышат: они обращают на него внимание. – Он посмотрел на меня и обвел рукой зал. – Не только городской совет, но и репортеры, и публика. Они его видят.

Я это тоже заметил.

– И он переменился. Смотри, он убил своего босса – с нашей небольшой помощью – но он не... – Филипп покачал головой, пытаясь подобрать слова. – Он отдалился от нас, а не приблизился. Он... не могу объяснить, но чувствую. Я знаю, что происходит после инициации, а с Джо этого не случилось.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Джуниор.

– Что?

– Я думаю, он половина на половину.

Филипп промолчал.

Но в разговор встрял Билл, энергично кивая.

– Ага. Как будто папаша у него был Незаметный, а мамаша – нет. Как мистер Спок или кто-нибудь еще.

Филипп медленно кивнул.

– Половина на половину, – сказал он. – Понимаю. Это многое объясняет. Я прочистил горло:

– Вы думаете, ему нельзя доверять? То есть он вспомнит, откуда мы пришли, или просто решит нас убрать? Вы думаете, что он уже не на нашей стороне?

– Лучше бы ему быть на нашей, – сказал Филипп.

– А если нет?

– Тогда мы его уберем. И поставим на его место Джима. Как хотели с самого начала те денежные мешки.

Через три дня в офисе мэра появился Джим. Он не только жался, ежился и стеснялся, но был очень напуган, и нам больших трудов стоило его уговорить, что мы ни в чем его не обвиняем.

Он позвонил Филиппу с просьбой о встрече – позвонил из автомата, потому что боялся, что мы его выследим и убьем за сотрудничество с Харрингтоном, Ламбертом и властной элитой. Он сказал, что просит перемирия. Он хочет с нами увидеться и все объяснить.

Тут не было отчего объявлять перемирие, и выяснять тоже было нечего, но Филипп согласился с ним встретиться и назначил место и время.

– Не говори Джо, – сказал он мне, повесив трубку.

– Почему?

– Потому.

– Потому что – что?

– Потому что.

Когда на следующее утро в назначенное время Джим вошел в офис мэра, вид у него был аховый. Он явно жил все это время впроголодь и очень нервничал. Одежда у него испачкалась, лицо осунулось. И пахло от него так, будто он уже приличное время не мылся.

Филипп рассказал ему о террористах, объяснил, кто мы такие и что делаем. Он не давил на Джима, но ясно дал ему понять, что он может к нам присоединиться, если желает.

Именно в этот момент в комнату вошел Джо.

Минуту мэр стоял в дверях, остолбенев и не двигаясь. Потом рванулся вперед с багровым от злости лицом.

– Вон из моего офиса! – крикнул он, показывая рукой на дверь. – Вон из моего города!

– Это Джим, – небрежно сказал Филипп. – Наш новый террорист.

Джо посмотрел на Филиппа, на Джима и снова на Филиппа.

– Вы что, не знаете, кто он такой?

– Я тебе это только что сказал. Это новый Террорист Ради Простого Человека.

– Это тот, кого этот сукин сын Харрингтон хотел посадить на мое место! – Мэр подошел к Джиму и уставился ему в лицо: – Кто ты такой и откуда?

– Меня зовут Джим Колдуэлл. Я из Сан-Франциско.

– Почему ты решил нас продать?

– Я не собирался вас продавать. Эти парни нашли меня на бензоколонке, где я работал, и спросили, хочу ли я быть мэром. Что я должен был сказать?

– Не дави на него, – сказал я. – Ты же знаешь, как это случилось.

– Я знаю? Я только знаю, что он хотел перебить у меня работу! – Он снова повернулся к Джиму: – Зачем ты сюда приехал?

– Мне пришлось уехать из Сан-Франциско, потому что я там убил своего начальника на электростанции...

– Можешь не рассказывать, – устало поднял руку Филипп. – Это мы все знаем.

– Я хочу, чтобы он убрался отсюда! – рявкнул Джо.

– Положил я на то, чего ты хочешь.

Голос Филиппа был тих и холоден, как было в разговоре с Харрингтоном. Стальные глаза не отрывались от мэра.

Джо чуть сдал назад, но тон его не стал менее воинственным.

– Я здесь мэр, – сказал он. – А не ты.

– Это верно, – ответил Филипп, медленно придвигаясь к нему. – Ты здесь мэр. Ты мэр этого вонючего маленького пригорода Палм-Спрингз, и у тебя есть власть расширять улицы и строить бейсбольные площадки. – Филипп властным жестом хлопнул ладонью по столу. Хлопок прозвучал как щелчок бича. – И не вешай мне лапшу на уши, какая ты важная птица. Ты был бы никем, если бы мы не встали на твою сторону. – Он показал на Джима: – Вот кем ты был бы.

– Я благодарен вам за то, что вы сделали. Но боюсь, это мой город. Я здесь мэр, и...

– Да, ты мэр. А не царь.

– Я хочу, чтобы вы все отсюда убрались.

Филипп постоял, медленно покачивая головой, потом полез в карман и вытащил револьвер.

– Я знал, что до этого дойдет. Ты до обидного предсказуем.

Теперь в голосе Джо послышалось некоторое тремоло.

– Что это ты вздумал?

Я посмотрел на Тима, на Джеймса. Никто из нас не понимал, что происходит. Во рту у меня пересохло.

– Теперь Джим здесь мэр, – сказал Филипп и спокойно пересчитал патроны в барабане. – Как тебе это понравится? Мне даже не надо заставлять тебя подписывать бумажку или убираться в отставку. Я тебя просто уберу из офиса и заменю.

– Ты не имеешь права! Я избран народом!

– А я отменяю выборы, – холодно усмехнулся Филипп. – Ты думаешь, хоть одно мурло заметит разницу?

Я похолодел. Это был Филипп, которого я раньше не видел. Это не был идеалист, который привлек меня на свою сторону или донкихотски встал на защиту должности Джо Хорта. Это не был тот отчаянно мечущийся человек, который занимался сексом с Мэри и со мной и со всеми прочими. Это не был даже тот полусумасшедший фанатик, который хотел взорвать Фэмилиленд, и не тот хладнокровный киллер, который зарезал своих начальников и перестрелял мучителей Джо. Этот Филипп стоял на краю, у него не было ни мотива, ни плана, этот Филипп действовал без всякой причины, слепо, по инстинкту, и это пугало меня до смерти.