Господство, стр. 32

Внезапно ему тоже захотелось выпить.

Он посмотрел на парня, уже застегнувшего штаны.

– Мистер Холмен.

Тот испуганно вскинул голову.

– Да.

– У меня есть все основания вас задержать за то, что вы пьяны, поскольку вы несовершеннолетние, [24] а также за то, что у вас в машине имеется открытая бутылка вина, за то, что вы показывали непристойные части тела, и если захочу быть вредным, то и за сопротивление полиции.

Деннис посмотрел на парня, ожидая, что тот ответит, и был рад, что никакого ответа не последовало.

– Но я решил вас отпустить, ограничившись предупреждением. В таком состоянии вы управлять автомобилем не можете, поэтому вы его сейчас запрете, этот свой автомобиль, и пешком – повторяю, пешком, – отведете свою даму домой. Если я позже приеду сюда и обнаружу, что ваш автомобиль отсутствует, это будет означать, что вы в пьяном виде управляли им, и боюсь, что в таком случае вас будет ожидать серьезное наказание. Я все ясно изложил?

Парень благодарно кивнул.

– Пошел в задницу! – закричала дочка шефа.

– А теперь забирайте эту свою мисс Очарование, пока я не упрятал ее за решетку за недостойное поведение в пьяном виде.

Он отпустил девицу, и приятель немедленно схватил ее за руку и потащил в сторону.

– Вам этого не остановить! – прокричала она. – Ничего не удастся сделать!

Не обращая внимания на ее выкрики, Мак-Комбер медленно направился к своей машине. Он обдумывал, следует ли сказать шефу о том, что случилось, или лучше промолчать. Хорошее настроение, появившееся у него, когда он подъехал к «мазде», уже давно испарилось, и теперь ему очень не хотелось снова объезжать улицы.

Он чувствовал, как будто пьет вино.

Он чувствовал, как будто пьянеет.

Это почти здесь.

Он обогнал парочку молодых идиотов и не заметил, как парень помахал ему вслед.

Глава 21

Земля была сырая, небо – сплошная облачность, воздух заметно очистился, вобрав в себя свежесть идущего дождя. Поднявшиеся над крышами домов деревья на сером фоне казались почти черными. Прохладный северный ветер шевелил листьями на их тяжелых ветвях. Его порывы ритмично ударяли ему в лицо. Дион чувствовал себя счастливым без всякой причины. Вот такие дни, как сегодняшний, неизменно приводили его в хорошее расположение духа. Он глубоко вдохнул, затем выдохнул, полюбовавшись паром, струящимся изо рта. На тротуаре стояла лужа, в которой отражалось небо, силуэты деревьев и крыш. Они напоминали эскиз, написанный углем.

Осень всегда была его самым любимым временем года. Другие ребята все сезоны непременно связывали со школой. Они с нетерпением ожидали лета – что означало и конец занятий – и с тоской принимали осень. Его это совсем не касалось. Дион любил осень, любил всегда, потому что именно в эту пору он чувствовал себя здоровее, становился более живым. Осень обычно ассоциируется с увяданием природы перед зимним сном, но, по словам Пенелопы, некоторые растения, например виноград, этому циклу не подчиняются. Они цветут в тот период, когда другие растения засыпают, и Дион нашел в этом общее с самим собой.

Мимо, прошипев шинами по мокрому асфальту, проехал фургон. Он пропустил его и стал переходить улицу, неосторожно ступив в мелкую лужицу. Посмотрев вниз, он увидел грязную черную воду.

Черная вода.

Внезапно ему стало холодно, он поежился и тут же вспомнил вчерашний сон. Настроение совсем испортилось.

Это был очень плохой сон, можно сказать, самый скверный.

Во сне он видел маму. Она шла по лугу, шатаясь, пьяная и голая, держа в одной руке переполненный мех с вином, а в другой – отрезанный пенис. С оторванного конца медленно капала кровь. Рядом были и другие женщины, тоже голые и пьяные, но его внимание было сосредоточено только на маме. Он выступил вперед, перешагнув через кучу опавших листьев. Она повернулась, увидела его и издала громкий радостный вопль. Бросила мех с вином, бросила пенис и начала танцевать. Это был сумасшедший, дикий танец, страстный и одновременно торжественный. Откуда-то выбежал козел и остановился прямо перед ней, а она вскочила на него, обхватила животное за шею и придавила к земле. Раздался отчетливый треск костей, и затем она, все еще сидя на козле, начала в экстазе рвать его плоть пальцами и зубами, обмазывая всю себя кровью.

В пространстве между ее ногами он мог ясно видеть восставший волосатый член козла.

А затем к маме присоединились остальные женщины – все они объединились в одной сумасшедшей бойне, и было жутко от их переплетенных цепких рук и открытых голодных ртов. Мама схватила козла за стоячий член, вырвала с корнем и гордо подняла над головой.

А затем он оказался один в темноте и плыл по водам черной реки лицом вверх, все его мысли, все чувства, все воспоминания растаяли, удалились, ушли, и он, чистый и опустошенный, двигался в загадочное ничто. Черная вода втекала в него через уши, нос, рот и наполняла его всего.

Дион проснулся холодный и дрожащий (его одеяло сползло к ногам), чувствуя себя… не испуганным – это определение было бы не совсем точным, – а скорее встревоженным. Его пронизывало ощущение какой-то подавленности и потери.

За завтраком, когда он увидел за окном великолепный осенний день, эти переживания рассеялись, а дождь и вовсе смыл их напрочь.

И вот теперь он снова встревожился. Дион медленно шел по тротуару в школу. В снах, которые он видел в последнее время довольно регулярно, было что-то плохое, чего он не мог понять. Их нельзя было расценить как обычные страшные сны, он не понимал, откуда они исходили, как будто на его подсознание что-то действовало извне. И это его страшило.

– Эй, приятель!

Дион поднял голову и увидел Кевина. Тот выглядывал из окна «мустанга», рядом сидел Пол.

– Подвезти?

Он покачал головой.

– Мне надо пройтись, это у меня своего рода упражнение.

– Я думал, ты упражняешься, задвигая Пенелопе! – высунулся Пол.

Кевин засмеялся.

– Ладно, до встречи!

Разбрызгивая воду, «мустанг» двинулся дальше.

«Черная вода», – подумал Дион, глядя на водяную пыль.

И поежился.

Кевин закрыл свой шкафчик.

– Как, ты говоришь, она называет это? Коммуной?

– Объединением.

Несколько секунд Кевин пребывал в задумчивости.

– Знаешь, тут была религиозная община, которая владела винным заводом недалеко от Санта-Розы, но это было давно, я не помню точно когда. «Аллея фонтанов», кажется, так оно называлось. И владело им «Братство Новой Жизни». Если я правильно помню, у них были какие-то ритуалы, связанные с вином. Что-то в этом роде.

– Но в семье Пенелопы никакого культа нет.

– Но согласись, это объединение кажется немного странным, не правда ли?

Убедившись, что шкафчик заперт, Дион сбил комбинацию цифр на замке.

– Немного есть, – признался он.

– Так вот, держи глаза открытыми, – усмехнулся Кевин. – У тебя появился уникальный шанс увидеть своими глазами, что там творится, в этом семействе Аданем. Ты наблюдаешь будущее Пенелопы. В двадцать лет она будет выглядеть, как одна из них. Яблоко от яблони недалеко падает, вот так вот. И у тебя есть возможность получить своевременное предупреждение. Если то, что ты увидишь, тебе не понравится, давай задний ход. Спасай свою задницу от приключений, а башку от головной боли.

Дион попытался улыбнуться.

– Пока то, что я вижу, мне нравится.

– Дай-то Бог.

Они с Кевином вошли в класс, и Дион выбросил из головы мысли о семье Пенелопы.

«Вакх, – написал мистер Холбрук на доске. – Дионис. – Он подчеркнул слова, стряхнул мел с брюк и повернулся лицом к классу».

– Вакх, или Дионис, – объяснил учитель, – был, наверное, одним из наиболее значительных обитателей Олимпа. Значительнее даже, чем Зевс или Аполлон. О нем не так уж много существует рассказов, но факт остается фактом: на протяжении столетий, начиная с древнейших времен и до наших дней, он является наиболее популярным из небожителей, и у него было немало почитателей. Большей частью это приписывается тому обстоятельству, что он единственный из небожителей являлся одновременно и смертным, и имеющим божественную силу.