Пространство Готлиба, стр. 28
– Ты будешь стирать мне вещи?
– Буду, – вздохнула она обреченно.
– И гладить будешь?
– И гладить.
– А обед варить?
– Согласна.
– А у тебя много было мужчин?
– Ты обещал не спрашивать про прошлую жизнь.
– Обещал, – согласился я.
Мы болтали о многом незначащем, пока не пошли под окнами первые троллейбусы. Я заснул на полуслове, а когда проснулся, день был в разгаре. Она уже не спала, а звякала на кухне посудой, готовя завтрак.
Она поджарила гренки, и они были так вкусны, как были вкусны только в детстве, приготовленные матерью. Пока я ел, она порыскала в стенном шкафу и нашла какие-то мои джинсы и свитер.
Она переодевалась, я наблюдал за ней впервые при дневном свете и шалел от вида ее безупречного тела.
Она поцеловала меня и сказала, что отправляется на рынок, чтобы что-нибудь купить и приготовить обед, пока я буду на работе.
– А я сегодня свободен.
– Тем более надо приготовить обед! – подтвердила она и выскользнула за дверь.
Я принял душ и, счастливый, решил привести квартиру в порядок. Из большой лейки полил комнатные цветы, горшки с которыми мне принесла когда-то Зина, вытер пыль и, уложив в мусорный мешок бутылку из-под французского вина, вынес его во двор. А тут как раз отъезжал от подъезда мусоровоз, и я, раскачав мешок, бросил по-мальчишечьи его в мусороприемник. Звякнуло о кузов разбитое стекло, и машина натужно выкатила со двора.
Веселый и беспечный, я вернулся домой с чувством выполненного долга. Я заслуживал похвалы, а потому уселся с чашкой кофе и принялся листать утреннюю газету.
Она вернулась через полчаса и, выгрузив сумки на кухне, зашла в комнату. Поцеловала меня в шею и огляделась по сторонам. Почему-то занервничала и вышла в кухню. Зазвенела посудой, затем вновь вернулась, села на корточки и заглянула под диван.
– А где бутылка?
– Какая бутылка? – не понял я.
Она посмотрела на меня, и я увидел, сколь бледно ее лицо.
– Здесь была бутылка из-под французского вина! – произнесла она, заметно нервничая. – Куда она подевалась?!
– Что случилось? – Я уже понимал, что произошло что-то нехорошее.
– Помоги мне найти бутылку! Я хорошо помню, что она стояла в комнате. Я ее никуда не уносила!..
– Она тебе так нужна? – спросил я обреченно.
– Ты знаешь, где она?
– Да.
– Что же ты молчишь? – упрекнула она.
– Дело в том…
– Ну же!..
– Дело в том, что я выбросил ее с мусором.
Она охнула и посмотрела на меня с ужасом. Затем встрепенулась и кинулась к дверям.
– Подожди! – остановил я ее. – Не имеет смысла… Ее увез мусоровоз. К тому же… К тому же она разбилась!.. Я не думал, что это так важно…
Она села там, где стояла. Плюхнулась на пол задом и заплакала так горько, как плачут только девочки, первая любовь которых несчастна. Она подвывала, закусив губы, и то и дело выплевывала прядки попавших в рот волос.
– Что же ты наде-е-ела-ал! – тоненько пищала от горя.
– Я принесу тебе другую бутылку! – клялся я. – У Зины таких много!..
– Теперь я должна уйти-и-и!..
Я бросился к ней и, враз отупевший лишь от одного предположения, что она может оставить меня, затараторил какую-то чушь ей в самое ухо, стирая со щеки ее слезы своей щекой.
– Куда же ты пойдешь! Ты ведь принадлежишь мне! Я люблю тебя, в конце концов!
От этих слов она заскулила еще громче, я обнял ее за плечи, и, не удержав равновесия, мы повалились на пол. Я стягивал с нее джинсы, а она была безвольно-горяча, истекающая слезами, кашляющая оттого, что захлебывалась в них. Я ничем не мог ей помочь и, глядя на ее голый живот, вздрагивающий от всхлипов, желал ее страстно, но вместе с тем и слабел отчаянно, а оттого тыкался безрезультатно и тоже хотел выть.
– Не надо! – просила она. – Мне нужно уходить!
– Нет! – отказывался я, придавливая ее своей тяжестью.
– Что же ты наделал!..
– Ничего такого!..
Она перестала плакать неожиданно, как будто перекрыли кран. Всхлипнула пару раз и задышала ртом.
– Пусти, – сказала она строго.
– Нет.
– Кому говорю! – И столкнула меня с себя. Встала, натянула джинсы, глянула в зеркало, а затем на меня.
– Мы больше никогда не увидимся, – сказала. – Не ищи меня. Ничего уже не вернуть и ничего не поправить!
– Но почему? – воскликнул я. – В чем моя вина?!!
– Ты не виноват, – ответила. – Я виновата сама. Если сможешь, прости. Я должна была сразу рассказать тебе про бутылку и Эдерато.
– Кто такой – Эдерато?
– Тот, к кому я должна вернуться, если потеряю свою бутылку.
– Это мужчина? – спросил я тихо.
Несмотря на весь драматизм происходящего, она улыбнулась и, погладив меня по щеке, вздохнула:
– Мы бы могли прожить с тобой всю жизнь, – и вышла за дверь.
Конечно же, я решил проследить за ней, выяснить, кто такой Эдерато, и, если будет надо, выпустить ему кишки. Я вовсе не собирался отдавать кому-то только что обретенное счастье, а потому на цыпочках спустился по лестнице вслед за беглянкой. Я научен следить профессионально, и я отчетливо видел, как она вышла из подъезда и повернула направо. Через мгновение я сам выбрался во двор и, стоя за деревом, смотрел, как она идет по улице.
Выжду еще секунду, – решил я.
Она шла быстро, не оглядываясь, и это меня радовало.
За ней будет очень легко следить! Она совсем не профессионалка!..
Поравнявшись с винным магазином Зины, она вдруг взмахнула руками, слегка подпрыгнула, как будто захотела заглянуть в самое небо, и исчезла.
– Как исчезла? – спросил я.
– А так, – ответил Бычков. – Растворилась в воздухе.
– Подожди! – закрутил я головой. – Объясни толком. Она ушла проходным двором?
– Да нет же, нет! – раздражался Бычков. – Она в буквальном смысле слова растворилась в воздухе! Была – и нету!
– А тебе не показалось с похмелья все это?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, девушка… Исчезновение ее?..
– Не ожидал от тебя этого! – буркнул Бычков и поднялся со стула.
– Ну прости, прости! Ты ведь сам понимаешь, как все это выглядит не правдоподобно! Сначала женщина появляется из бутылки, потом она растворяется в воздухе!.. Согласись!
Бычков кивнул и вновь сел.
– А где ты пропадал после? – поинтересовался я. – Столько времени прошло!
– Искал ее.
– Что, просто ходил по улицам и искал?
– Нет. Я использовал все свои знания и подключил всех своих друзей. Мы составили ее фоторобот и разослали по всем полицейским участкам.
– И что?
Бычков грустно вздохнул.
– Кстати, – поинтересовался я. – Как ее звали?
– Я не знаю, – ответил мой товарищ.
– То есть как?!
– Вот так. Не спросил. – Он кисло улыбнулся. – Показать тебе, как она выглядит?
Я кивнул.
Бычков порылся в кармане и вытащил из него пачку фотографий. Протянул их мне.
– Ты не знаешь, кто такой Эдерато?
– Нет, – ответил я и посмотрел на первую фотографию…
Милая Анна!
Знаете, чье лицо было на снимке?.. Никогда не догадаетесь, как бы ни фантазировали!.. На фотороботе было лицо толстой Аси из нашего санатория!
P.S. От всей души, от всего сердца поздравляю вас, моя дорогая, моя желанная, с Новым Годом!
ПИСЬМО ОДИННАДЦАТОЕ
Отправлено 6-го января
по адресу: Москва, Старый Арбат, 4.
Евгению Молокану.
И вас, мой дорогой, с Новым Годом! Надеюсь, что принесет он нам с вами то, о чем мы мечтаем. А именно – долгожданную встречу!
Давно я не была так удивлена, как прочитав ваше письмо, особенно то место, из которого становится ясно, что женщина, появившаяся из бутылки, наша толстая Ася! Я ее искала в санатории, уверенная, что она связала судьбу с каким-нибудь бравым шахтером, а она!.. Вот как бывает…
Как поразительно мировосприятие людей! Как оно совершенно разнится! Ведь вам и в голову не приходило посмотреть на толстую Асю глазами заинтересованного мужчины! А ваш товарищ Бычков, наоборот, влюбился в нее с первого взгляда, да еще описывал ее как редкостную красавицу!.. Ну да Бог с ним, лишь бы для него она была самой красивой, а до других – и дела нет!.. Я так желаю, чтобы он отыскал Асю, чтобы ему достало на это сил и чтобы у них все случилось, как они сами того хотят!