Сорок два свидания с русской речью, стр. 5
Что согласные звуки бывают твердые и мягкие — ведают уже школьники младших классов. Но, подрастая, об этом благополучно забывают. А между тем различение мягкости и твердости в некоторых случаях — это принципиальный вопрос речевой культуры.
— Опубликована рецензия на мою работу! — радостно извещает некто, произнося заветное слово не с мягким «н» — «реценьзия», (именно так велит норма!), а с противно твердым. Ну, прямо железом по стеклу! Это ошибка не менее грубая, чем пресловутое «ложить». Носитель такого произношения заслуживает только отрицательной рецензии. Тем более что само это слово — из лексикона людей, претендующих на причастность к науке и культуре.
По сути все довольно просто. Зубные согласные перед мягкими зубными, как правило, произносятся мягко. Вам уже скучно стало? Хорошо, не стану морочить вам голову и объяснять, какие согласные относятся к зубным. Проще указать конкретные слова, в которых чаще всего допускается подобная ошибка. Вот вам, к примеру, три важных слова, в которых для наглядности мы выделяем те самые мягкие звуки: беНЬзин, пеНЬсия, пеСЬня. Во всех трех случаях произнесение твердых согласных в указанных местах крайне нежелательно.
Кто-то скажет: а я и так все эти слова правильно произношу, без всяких инструкций. Что ж, очевидно, у вас хороший слух, да к тому же вы с детства вращались в высококультурной среде, усвоив там орфоэпические навыки. Но не у всех со слухом благополучно. Алексей Герман как-то поведал телезрителям самую главную тайну Андрея Миронова. Да нет, не про амуры, про другое. Оказывается, у прославленного актера, так часто певшего на сцене и в кино, просто не было музыкального слуха. Ему приходилось каждую песню («песьню»!) разучивать по нотам. Или вот такая аналогия: иная счастливая женщина съест одно за другим пять пирожных, а талия у нее от этого ни на миллиметр не увеличится. Зачем ей знать про какие-то там калории? А другим приходится даже ломтик жареной картошки строго оценивать с точки зрения калорийности. Так и с речью обстоит дело: у кого-то она естественно безупречна, а кому-то надо себя контролировать, сомневаться, справляться в словарях.
«Осторожно, двери закрываются!» — звучит голос диктора. Спокойный темп, мягкий бархатный тембр, да еще к тому же еще ласкающее слух слово «дьвери». Хороший диктор, он и перед губными звуками зубные мягко произносит. С благородной традиционностью. Но это уже по нынешним временам роскошь, это прямо-таки «от кутюр», а нам бы для начала речевое «прет-а-порте» надо освоить как следует.
В русском языке много заимствованных слов. В некоторых из них перед «е» звучит мягкий согласный, в некоторых — твердый. Иногда позволяются два варианта: можно говорить «рЕтро», а можно «рЭтро» — по вкусу. Но часто норма бывает жесткой и однозначной. Например, «текст» и все от него производные слова произносятся только с мягким «т». Тот, кто, защищая диссертацию, начнет говорить о «тЭксте» и «контЭксте» рискует получить «черный шар» от строгого ревнителя орфоэпии. Так получилось, что иные научные термины, да и само слово «термин» требуют мягкого «т». А вот сугубо бытовые слова «бутерброд» и «свитер» произносятся на солидный манер: «бутЭрброд», «свитЭр» — и никак иначе. Общей закономерности нет. К тому же нормы непрерывно меняются. Писатель Юрий Тынянов в 1930-х годах морщился, слыша, слово «тенор» с мягким «т»: «Это какой-то кенарь», — говорил он. Люди его круга тогда признавали только «тЭнора», а теперь такое произношение считается неправильным.
Как тут быть? Выход один — с каждым проблемным словом разбираться персонально. Скажем, авторитетные словари рекомендуют говорить: «бизнЭсмЕн» и «мЕрсЭдЭс». Не надо уж все-то согласные делать здесь твердыми и с лакейской манерностью лебезить: «БизнЭсмЭн» сел в «мЭрсЭдЭс».
Хорошо бы нам всем миром составить список на сотню подобных слов: один столбец — на мягкое произношение («тЕрминал»), второй — на твердое («компьютЭр»), а третий — где можно и так и так («тЕррор» и «тЭррор»). Какие слова из этого ряда — самые важные и нужные? Тут без читательского обсуждения не обойтись.
Но помимо мягкости фонетической, есть еще и мягкость смысловая. Особенно она необходима при сообщении малоприятных известий. А наши информационники слишком склонны ударять нас по голове самыми страшными и жестокими словами. Входишь в «Яндекс» — и читаешь в новостях: «Расстреляны три сотрудника ГАИ». Что, снова введена смертная казнь? (Именно с ней связывают толковые словари и существительное «расстрел», и глагол «расстрелять»). Да нет, речь о том, что сотрудники застрелены бандитами. Есть разница. Не менее чудовищно, когда вслед за сообщением о том, что некий генеральный директор «расстрелян», добавляют: «и госпитализирован». Оказывается, он только ранен. А что если это прочитают его друзья или близкие? Нам, гражданам страны, так пострадавшей от массовых расстрелов, стоит быть тактичнее в выборе слов.
Мягкая, деликатная речь отличается и комфортной для собеседников акустикой. Не слишком ли мы глушим друг друга пронзительно-звонкими реляциями? В сказке «Джельсомино в стране лжецов» главный герой своим голосом разбивал стеклянную посуду и даже мог вогнать футбольный мяч в ворота. Есть на телевидении один такой Джельсомино — Андрей Малахов. Кричит как на пожаре, привлекая внимание к социальным язвам. Пускай. Но если все начнут так вопить — мы же просто с ума сойдем! А как терзает наш слух грубая, отрывистая, лающая интонация речей многих народных избранников…
Прислушайтесь к тому, как вы говорите. В Евангелии от Луки сказано: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». А наша речь пусть будет такой, какую мы хотим слышать от других.
Наш старый новый язык
Все-таки мы не совсем еще разучились радоваться жизни. Живет в наших душах «праздник ожидания праздника», по удачному выражению Фазиля Искандера. Особенно этот феномен ощутим в период с 25 декабря по 14 января, когда, отгуляв за одним столом, мы уже предвкушаем следующее застолье.
Давайте только разберемся, как правильно именовать дату, отмечаемую двадцать пятого января. «В прошлом году на католическое Рождество мы решили поехать в Таиланд», — рассказывает с телеэкрана молодая дама. Поначалу даже удивляешься: при чем тут католичество, если в Таиланде господствует буддизм? Ладно, не будем придираться. Слава Богу, что эта женщина и ее семья уцелели во время нагрянувшего тогда страшного цунами и вернулись в Москву. А часто повторяемое выражение «католическое Рождество» неточно потому, что 25 декабря рождение Христа отмечают не только католики, но и протестанты, а также представители некоторых православных церквей. Правильно будет сказать: Рождество по новому стилю, или Рождество по григорианскому календарю. Русская же православная церковь отсчитывает время по старому стилю, по юлианскому календарю. Дадим себе труд запомнить, придумав что-нибудь вроде такой присказки: у них Гриша, у нас — Юля.
В советское время Рождество было вычеркнуто из календарей и словарей, но потом оно вернулось, став государственным праздником 7 января, да еще и в обрамлении общенациональных каникул. Гуляют истово верующие, и полуверующие, и откровенные атеисты. И нет пока, к счастью, занудных претензий насчет ущемления других конфессий. Думаю, еще и потому, что в России существует такая всеобъединяющая религия, как Поэзия. Рождество — яркий поэтический символ. «Вдруг Юра подумал, что Блок — это явление Рождества во всех областях русской жизни…», — читаем в романе «Доктор Живаго». Есть вера в Бога, есть вера в Блока. И живую душу не может не тронуть один из шедевров нашей поэзии — стихотворение «Рождественская звезда»: