Доктор Проктор и его волшебный порошок, стр. 22

Ничего такого, что он мог бы заметить сам.

Но вот он услышал, как пятеро стали тихо переговариваться.

— Поразительно, — сказал один.

— Очень необычно, — сказал второй.

— Мне кажется, мы видели это раньше, — сказал третий.

Господин Тране осторожно приоткрыл один глаз и увидел, как четвертый серьезный мужчина перелистывает страницы большой книги.

— Да вот же! — воскликнул четвертый и показал рукой. — На это уже выдан патент.

Председатель откашлялся и стал еще более серьезным:

— Господин Тране, вы — жулик, вы пытаетесь присвоить изобретение доктора Проктора.

Господин Тране вытаращил глаза и громко крикнул:

— Разве этот чертов профессор уже получил патент на порошок ветронавтов?

— Порошок ветронавтов? Вовсе нет. Мы говорим о совершенно бесполезном изобретении, которое называется «Светло-зеленый порошок доктора Проктора». Да вы посмотрите на себя!

Господин Тране посмотрел на себя. И не смог сдержать крик. Потому что он светился зеленым светом и напоминал прозрачную личинку.

В этот же момент в классе фру Стробе Булле наклонился к парте Лисе и недоверчиво прошептал:

— Что-что ты сделала?

— Разбила окно в подвал, пробралась туда и приклеила новую этикетку на банку со старым изобретением доктора Проктора — его Светло-зеленым порошком.

— И что же ты написала на этикетке?

— «Порошок ветронавтов», — захихикала Лисе. — «Хранить в недоступном для детей месте!»

Они наклонились, увидев, что взгляд фру Стробе гуляет по классу в поисках шепчущихся.

— А потом что? — прошептал Булле.

— Потом я взяла банку с порошком ветронавтов и часть ветрогонного порошка и положила в мой рюкзак, — прошептала Лисе. — Но банку с обычным ветрогонным порошком поставила рядом с банкой со светящимся. Чтобы Трульс и Трюм ничего не заподозрили.

— А где же остальной порошок?

— У меня в шкафу.

— И еще ты видела, как Трульс и Трюм…

— Да! Я вела наблюдение из своей комнаты. Они влезли в подвал и вытащили оттуда две банки.

— Хотелось бы знать, где эти парни сейчас. Я не видел их в школьном дворе перед уроками.

— Я знаю, где они! — громко сказала Лисе, забыв, что говорить надо тихо. — Дело в том, что, когда сегодня утром наш оркестр маршировал по центру Осло, произошло что-то странное. С неба упал…

— Лисе! — прогрохотал голос с кафедры. — Господин Булле! О чем это вы разговариваете?

Булле откашлялся.

— Мы говорим о странном положении вещей, а именно о том, что женщины, такие как Лисе и вы, гораздо умнее нас, мужчин, фру Стробе, — сказал Булле. — Мне кажется, что вы должны руководить миром, искоренить всех мужчин, выводить детей в пробирках, а если получатся мальчики, сразу же уничтожать их.

Фру Стробе изумленно посмотрела на него.

— Но это всего лишь мои мысли, — продолжил Булле. — А поскольку я мужчина, то мысли эти глупые. Поэтому я говорю: давайте забудем всю эту чепуху. Спасибо за внимание, фру Стробе. Пожалуйста, продолжайте оттуда, где вы остановились.

В глазах фру Стробе что-то мелькнуло, нос дернулся, кончики губ задрожали. Но не успела она сказать что-нибудь, как в дверь класса громко постучали.

— Войдите! — быстро крикнула она, и было слышно, насколько она рада, что ее прервали.

Дверь распахнулась, там стоял мужчина в черных пилотских очках на толстом коротком носу с черными порами.

— Здравствуйте, фру Стробе, — сказал он. — Извините, что я вам мешаю.

— Входите, господин Мадсен. Чем мы можем вам помочь?

Дирижер вошел в класс и откашлялся:

— У нас маленькая проблема. Точнее, у нас большая проблема. Некоторые из вас, вероятно, уже знают о странном несчастном случае, произошедшем сегодня утром, когда мы маршировали по центру Осло. С неба упало что-то очень тяжелое и твердое прямо на голову двум нашим музыкантам. Они попали в больницу с сотрясением мозга. Этих двоих зовут Трульс и Трюм Тране.

В классе зашептались. И несколько человек воскликнули:

— Ура!

Мадсен еще раз откашлялся:

— А проблема состоит в том, что они не смогут участвовать вместе с нами в шествии завтра, Семнадцатого мая. Другими словами, я ищу того, кто может заменить их почти без подготовки. Того, кто может играть… э-э… на трубе.

Лисе взглянула на Булле: он сидел совершенно неподвижно и смотрел на Мадсена широко раскрытыми глазами.

Мадсен потоптался со смущенным видом и продолжил:

— И если только я не ошибаюсь, в этом классе есть человек, который… э-э… играет на трубе. Мальчик с… э-э… абсолютным слухом. Мальчик по имени… э-э… Булле.

Все обернулись к маленькому мальчику с ярко-рыжими волосами, который изучал свои ногти с чувством превосходства.

— Булле, — окликнула его фру Стробе.

— Да, фру Стробе?

— Ты, наверное, безмерно счастлив, мой мальчик?

Тебе разрешено играть в оркестре школы «Укромный уголок» под руководством дирижера Мадсена в самый главный день — Семнадцатое мая!

Булле прикрыл один глаз и задумался.

— Семнадцатое мая, семнадцатое мая, какая-то знакомая дата… О, я вспомнил! Во-первых, в этот день я впервые попробовал гоголь-моголь. И еще я пару раз участвовал в беге в мешках. И был еще бег с яйцом в Эггедале, [8] куда меня каждый раз приглашают, потому что три последних года я был там победителем, причем в самом сложном виде соревнований — беге с яйцом, сваренным вкрутую.

Школьники засмеялись, но особо громкое похлопывание фру Стробе ладонью по столу заставило всех замолчать. За исключением Булле, конечно.

— Короче говоря, — сказал он, — мне очень трудно выделить время для игры на трубе как раз в этот день.

Мадсена перекосило, он застонал от отчаяния.

— Если только… — сказал Булле.

— Да! — Лицо Мадсена просветлело. — Говори! — Если только меня не будут просить очень вежливо…

— Да-да, я прошу тебя очень вежливо! — закричал Мадсен.

— А еще лучше, если меня будут умолять.

— Я умоляю, умоляю! — взвыл Мадсен.

— На коленях? — спросил Булле.

Мадсен брякнулся на колени и стал умолять его, а очки фру Стробе при виде такого удивительного зрелища сползли по носу на полметра.

— Прекрасно! — сказал Булле и прыгнул на парту. — Я буду играть. Но пожалуйста, сделайте так, чтобы униформа подходила мне по размеру.

И тут возликовали все школьники. И дирижер Мадсен. И хотя это было не очень заметно, фру Стробе тоже ликовала. А тем временем Лисе прошептала что-то на ухо Булле. Он сунул два пальца в рот и издал такой громкий свист, что даже замочная скважина отозвалась свистом. Все мгновенно замолкли.

— Сообщение для всех школьников! — крикнул Булле. — Сегодня вечером мы будем продавать ветрогонный порошок в саду Лисе. Правда, Лисе?

— Да, — сказала Лисе и тоже запрыгнула на парту. — И сегодня мы снизим цену до двух крон, потому что… ну, потому что это дешевле.

— Разве она не умница? — улыбнулся Булле. Радостный крик возобновился. И так как тут же прозвенел звонок, школьники вынесли Лисе и Булле на руках.

Фру Стробе и Мадсен остались в классе и смотрели им вслед, качали головой и смеялись.

— Похоже, они стали парой, — сказал Мадсен.

— Уж поверьте мне, это так, — подтвердила фру Стробе. — Но вот что меня мучает…

— Да?

— Что же такое упало на головы Трульса и Трюма? — Это совершенно загадочная история, — сказал Мадсен. — Хотите — верьте, хотите — не верьте, но только это был канализационный люк.

Глава 20. Сознались

Опустился вечер, на следующий день наступит Семнадцатое мая — национальный праздник Норвегии, когда все дети и взрослые в стране будут участвовать в шествиях, пока не натрут мозоли, а ноги их не распухнут так, что больше нельзя будет надеть только что купленную выходную обувь. Они будут кричать «ура», пока не охрипнут так, что не смогут даже засмеяться, когда их животы будут набиты сосисками и мороженым до такой степени, что им самим и то и другое покажется колючей проволокой. Короче говоря, это был вечер накануне того дня, который с радостью ждут все дети и взрослые.