Детектив Франции. Выпуск 7 (сборник), стр. 36

Обыкновенная меблированная комната. Шторы до пола. Он сразу обратил на них внимание — если что, за ними можно будет спрятаться. Окно было открыто, город внизу искрился огнями.

Кровать, два кресла, стол, платяной шкаф. Узкая дверь — должно быть, в ванную комнату.

Дэн прислушался. Тихо. В ванной никого не было. Он осторожно прошелся по комнате и тут услышал шаги по коридору. Не теряя времени, он бросился к окну и встал за штору.

В комнату вошла Шейла. Вероятно, она была где-то рядом на этаже. Не успела она закрыть дверь, как на этаже остановился лифт и лифтер окликнул миссис Паркер. Парень вручил ей букет. Она поблагодарила, спросила, от кого цветы, и тот сказал, что понятия не имеет, что от какого-то высокого крепкого сложения господина в коричневом костюме. Шейла не помнила такого. Лифтер разговаривал с ней без всякого почтения, но она как будто этого не замечала.

Дэн не видел ее. Он слышал, как она прошлась по комнате, как открыла дверь в ванную, налила воды в вазу и с легким стуком поставила ее на стол. Потом она сбросила туфли и, должно быть, переоделась в домашние тапочки.

В комнате стало тихо. Дэн никак не мог решиться выйти из своего укрытия. Теперь он боялся испугать Шейлу. Он ждал чего-то, и ожидание казалось ему бесконечным.

Где-то вдали взвыла и стала стремительно приближаться сирена. Дэн осторожно повернулся. В открытое окно он увидел патрульную машину и полицейских на мотоциклах.

Машина остановилась у отеля. Сердце у Дэна забилось сильнее, но он оставался спокоен. Он не чувствовал страха. Присутствие Шейлы придавало ему сил. Он смог бы простоять так очень долго. И никто бы его не заметил. Когда-нибудь все это кончилось бы, он вышел бы из-за шторы и обнял Шейлу.

В коридоре раздались голоса лифтера и Купера.

Лейтенант вошел в номер и запер дверь.

— Ваш муж в отеле, — объявил он без лишних слов. — Он убил человека в лавке неподалеку отсюда, похитил костюм и пробрался в отель. Лифтер опознал его по фотографии. Он у вас?

Шейла вскрикнула.

— Нет!… Его здесь нет!… Это ужасно… — голос ее дрожал. — Мистер Купер, прошу вас, заберите меня отсюда… Какой ужас… Я была в ванной, а он, оказывается, был рядом.

Купер бросился в ванную и рывком отодвинул пластиковую занавеску.

— Неужели вы не заметили ничего подозрительного? Он поднялся на этаж. Наверное, он спрятался где-то в отеле. Запритесь в номере и никуда ни шагу. Мы обыщем здание.

— Мне страшно… Очень, — всхлипнула Шейла.

— Думаю, вам нечего его бояться, — сказал Купер. — Потерпите… Скоро конец.

Шейла вздохнула:

— Ну прошу, не уходите.

— Не могу. Нельзя терять ни минуты, он может уйти.

Купер стоял рядом с Шейлой, и Дэн понял, что он обнял ее за плечи.

— Ну, ну, — тихо сказал Купер. — Я хочу вам кое-что сказать, это вас успокоит. Ваш муж не негр. Я нашел документы, которые это доказывают. За ним три убийства, это правда, но хороший адвокат сможет добиться для него смягчения наказания. Он не должен сесть на электрический стул. Пусть совесть вас не мучает…

— Не негр? — прошептала Шейла. — Но… но тогда… он убил… не брата?

— Этот парень не был его братом, — сказал Купер. — Ваш муж убил типичного вымогателя. И потом потерял контроль над собой. Ему можно помочь выпутаться, если доказать, что он пошел на убийство под давлением обстоятельств.

Он на секунду замолчал.

— Это, как я понимаю, не должно помешать вашему разводу, — сказал он, — даже… упростит дело…

Он резко обернулся, услышав шорох у окна, и выхватил пистолет. Внизу, на улице, раздались крики. Купер ринулся к окну.

30

Я не должен был выдать себя. Когда полицейский вошел, я замер за шторами. Сделай он шаг ко мне, я был бы вынужден стрелять, а я не хотел в него стрелять. Я хотел одного: стоять за шторой и ждать.

Может быть, они меня не найдут. Я чувствовал, как была напугана Шейла. Наверное, она схватила полицейского за руку, она всегда хватала меня за руку, когда чего-то боялась. Как я хотел увидеть ее! Я отдал бы что угодно за то, чтобы ее видеть. Она была рядом, она была не одна, и я сдерживался, чтобы не отодвинуть штору. Тип, что с ней, — полицейский, и он ищет меня. Наверное, они уже оцепили отель. И все сначала. Теперь, куда бы ты ни шел, они будут догонять тебя, ловить, теперь ты как дикая кошка на дереве, Дэн.

Я не прислушивался к тому, что они говорили, я слышал только интонации голосов, но вдруг я услышал слова полицейского, и они вонзились мне в мозг, как раскаленные иглы. Он сказал, что я всегда был белым. И тут все померкло у меня перед глазами, и я наконец понял, что мне делать. Я так долго боялся их и столько лет лупил их по морде — до отвращения. А теперь я должен был поверить, почувствовать, что я такой же, как они. Я вспомнил, как в школе один парень, черный, мне ответил. Я гордился, что я белый, и спросил у него: «Что ты чувствуешь, когда ты черный?!» Помню, он удивился, потом смутился, потом испугался. У него на глазах навернулись слезы, и он сказал: «Ничего не чувствуешь, Дэн, сам знаешь», и я ударил его, раскроив ему губу, и он непонимающе глядел на меня. А потом я испугался, когда почувствовал, что со мной обращаются как с белым. Я трясся от страха, когда устраивался на работу в бар, но меня ни о чем не спросили. Потом я стал к этому понемногу привыкать, но не мог забыть своего страха. От черных — так говорили белые — пахнет, и я был горд, потому что от меня ничем не пахло. Хотя свой запах никто не чувствует. Меня приняли, потому что я был сильным, и я гордился, что я сильный, точно так же, как поначалу гордился тем, что я белый. Но появился Ричард — я вырос вместе с ним и верил, что он мой брат, — и я его убил. Я думал, что он мой брат, когда убил его. Шейла, конечно же, тоже так думала. Как я гордился, когда женился на Шейле, это была моя победа. И каждый раз, когда я брал ее, я был горд, и понемногу я стал белым, на это ушли годы, но стоило объявиться Ричарду, как я снова поверил, что я черный. И эти две шлюхи, Энн и Салли, я бы не стал импотентом, если бы не поверил, что во мне черная кровь и что я должен был убить Ричарда. И если бы я сообщил в полицию, они нашли бы документы и доказали, что я белый, и Ричард бы остался жив.

Я убил Ричарда ни за что. Его кости хрустнули у меня под рукой. И девчонку я убил одним ударом. И старик умер. Ни за что, глупо, должно быть, обгорел. И всех их я убил ни за что. И потерял Шейлу. Они окружили меня.

Он сказал, что что-то может упростить дело. Есть другие способы это дело упростить.

31

Дэн как будто проснулся. Не торопясь, прекрасно понимая, что он делает, он перелез через подоконник и изогнулся, чтобы протиснуться в приоткрытое окно. Далеко внизу он увидел горстку людей и испугался, что может упасть на них. Он перевернулся в воздухе как лягушка в неловком прыжке и врезался в асфальт.

Репортер Макс Клейн успел сделать свой лучший в жизни снимок, прежде чем полиция увезла труп. Через несколько дней его напечатал «Лайф». Это был прекрасный снимок.

Поль АНДРЕОТТА

УБИЙСТВО В АДСКОЙ ДОЛИНЕ

Поразительно, что в нашем обществе ценность человеческой жизни обратно пропорциональна числу жертв, вызываемых катаклизмами. Начиная со 2 сентября 1939 г. на земном шаре постоянно идет война в той или иной его точке. Ежедневно погибают тысячи людей, в том числе женщин и детей: их изуродованные трупы представляют для нас только статистику и в конечном счете перестают нас интересовать. Наш интерес снова пробуждается на короткое время, когда мы узнаем об очередной авиа— или железнодорожной катастрофе. Газеты знакомят нас с именами и краткой биографией погибших. А если речь идет о катастрофе меньших масштабов, например о несчастном случае в горах, в результате которого погибают четыре или пять человек, то краткое изложение обстоятельств их смерти и комментарий к их жизни вряд ли займут наше внимание более чем на сорок восемь часов. Что же касается смерти отдельной личности, то здесь все обстоит по-иному.