Крылья Тура, стр. 30

– Эх! – Только и махнул рукой подполковник Уткин. – Подольский, сажай своих… козодоев. Кто у тебя стрелять будет? – Рация подполковника что-то пробурчала.

– «Илы», вы где? Внимание всем! Очистить зону, через три минуты подойдут «илы» с конусами. Первыми стреляют летчики Центра.

– Хромов, кто будет стрелять? Нет, оставь самую слабую пару, да-да! Не спорь! Остальных веди на посадку – у вас две минуты, чтобы покинуть зону.

Где-то на полутора тысячах над нами прошел один штурмовик с конусом за хвостом. На него спикировала пара Центра, раздались трескучие очереди. Пара вильнула в сторону аэродрома, «ил» продолжал идти вперед. Вот он сбросил конус, и белый мешок стал неспешно падать прямо к нашим машинам. Появился второй «ил», к нему подскочила наша пара, раздался сухой звук тр-р-р-р-р, как палкой по забору, конус лопнул от попаданий пуль и снарядов и заполоскался ленточками разорванного напором воздуха материала.

Подполковник Уткин плюнул и взмахнул рукой: «Даже и смотреть не буду! Вечером с командирами звеньев заходи ко мне, долги отдавать будем. Проиграли мои охламоны, вчистую проиграли!» Подполковник, довольный, улыбался. Теперь у него появились все рычаги, чтобы построить зазнавшихся инструкторов по стойке «смирно, и даже еще смирнее!».

Это был пятый день нашей учебы. Вечером думали вылететь в полк, но теперь придется лететь ранним завтрашним утром. Не будем обижать старика! Посидим с ним на дорожку.

Глава 15

Вот мы и дома! За время нашего отсутствия в полку произошли некоторые приятные изменения. Во-первых, комполка присвоили очередное воинское звание, потом – нас пополняют новой техникой – истребителями «Як-1б», они уже пошли в войска. Говорят, Сталин лично дал указание саратовскому заводу в первую очередь обеспечить новыми истребителями сталинградцев. И – главное! Мы перелетаем на новый аэродром, на правый берег Волги. Вперед, на запад! Это надо осмыслить. Я сделал первый шаг в этой войне в сторону страны пива и баварских сосисок. Прощайте, Красные Дубки! Здравствуй, Светлый Яр! Часть наземных служб уже убыла на новый аэродром, и он уже практически готов к нашему прилету.

Что не замедлило и произойти. Перелет, размещение, изучение карт, сети автомобильных и железных дорог и транспортных узлов, основных населенных пунктов, рек и озер. Зачеты на знание обстановки сданы – теперь облет нового района. Это практически боевой вылет. Возможен и воздушный бой, и обстрел зенитной артиллерией. Но ничего страшного и опасного не произошло; погода была мерзкая, немцы практически не летали. С зоной ответственности полка мы познакомились, основные географические привязки в памяти уложились.

Перебазирование на новое место было для меня определенным рубежом. На новое место мы прибыли обновленной, более-менее слетанной и поверившей в свои силы эскадрильей. Это был старт для меня как для молодого командира эскадрильи, это был новый старт для всего нашего боевого коллектива. Нам предстояло держать новый экзамен. А требования для нас были повышены…

Сразу по прилету я собрал своих наземных помощников и замов. Чтобы разговор не был похож на накачку, я приказал посыльному пригласить замполита, инженера и адъютанта эскадрильи в столовку, дескать – командир поесть заскочил и вас на кружку чая приглашает. Не знаю, насколько удалась моя хитрость, но разговор сложился хороший, спокойный и взвешенный. Вообще, я заметил, за едой мужики становятся какими-то добрыми, мягкими, что ли… Тетя Глаша расщедрилась и выдала нам баночку вишневого варенья, по-моему, еще довоенного. Во как!

Разлив всем густой и ароматный чай, я начал разговор бессмертной фразой: «Я пригласил вас, товарищи начальники, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие – я зашиваюсь без вашей поддержки». Далее я стал заливаться курским соловьем.

Оказалось, что моего времени не хватает даже на боевую подготовку эскадрильи. Про наземные службы я уже не говорю. Поэтому прошу подставить ваше надежное товарищеское плечо.

Плечо следовало подставить под: организацию быта летчиков, техников и других специалистов – обогрев, сон, сушилка для обмундирования, горячий чай и хоть какие-то бутерброды на самолетных стоянках, простейшие укрытия, хотя бы брезентовые экраны с обогревом от холода.

Инженер и замполит, кивая, записывали.

В решении этих задач надо опереться на комсомольскую и партийную организации эскадрильи, если необходимо – провести собрания, четко сформулировать задачи и пути их решения. Кивают… Ну, пойдем дальше… Печки-буржуйки есть на складе, если нет – сделаем в мастерских, не проблема. Проблема – топливо, нет его в заснеженной степи, значит – нужно искать и просить уголь. У нас тут железная дорога под боком. Кивают – сделаем… Хорошо.

Этап обороны Сталинграда завершен. Город мы отстояли, теперь наши войска окружили противника, отбивают его попытки деблокировать 6-ю армию и громят немцев, очутившихся в котле.

Так что работать мы будем против немецкой авиации с аэродромов Басаргино и Питомник в котле и аэродромов в Тацинской, Морозовске, Чернышковской, Котельниково, Зимовниках и Сальске, то есть в зоне 150–300 км юго-западнее Сталинграда [15]. Главная задача – сорвать намерение орлов Геринга наладить воздушный мост для окруженных фрицев. Ни единого сухаря им, гадам, ни одного патрона! Отсюда – как никогда важным становится обслуживание техники и ее боевая готовность, слышишь, инженер? Я вижу, что ты все понимаешь, только у тебя на стоянках у всех техников пальцы в крови, знаешь? Они так гайки сажают – плюнут на палец, ткнут гайку – она и прилипла к коже… Это разве дело? Ты что, хочешь оставить самолеты без техников? Немедленно решить вопрос одежды, валенок, рукавиц. Немедленно! И обогрев – печки, бочки с огнем, сам думай. Да, а ты давно подавал предложения на награждения «темной силы»? А чего стесняешься? Чего робеешь? Не завернут, я тебя полностью поддержу… Давайте с замполитом решайте и готовьте представления…

Теперь адъютант… Ты когда будешь оправдывать свое красивое название должности? Ты как ведешь боевые журналы, летные книжки? Я заглянул – у меня волосы шлем подняли… на локоть от головы. Летная книжка – это зеркальное отражение боевой биографии летчика, фиксация каждого момента его жизни на войне. Взглянув на запись, я должен четко представлять, когда, во сколько, на каком самолете, с кем, при каких метеоусловиях и с каким заданием вылетел летчик. Что он сделал, с кем встретился, кого и где сбил. Понял, адъютант? Ничего ты еще не понял, но поймешь, я тебе обещаю…

Теперь следующее… Будь добр, накидай проект, замполит посмотрит и поправит, если что, благодарственного письма на малую родину наших эскадрильских. Слышишь, комиссар? Проконтролируй… Так, мол, и так… Командование 2-й АЭ выражает вам, уважаемые родители сержанта Коли Пуговкина, дорогие Марфа Степановна и Кондрат Федорович, свою фронтовую благодарность! Хорошего сына вы воспитали, правильного и твердого бойца! Он всю ночь на страшном морозе не отходил от боевого самолета, чтобы летчик утром поднялся в небо громить ненавистного врага! Примерно так… И наши подписи. Как вы думаете, что с письмом в деревне Пуговкино сделают? Правильно – закапают слезами и зачитают до дыр! А потом всем селом напишут ему такое письмо, что Коля без пропеллера, как молния, летать будет! И – тем самым повышать боеготовность всей эскадрильи. Вот и начинайте делать. Да посмотрите – что с почтой? Как часто бойцы получают письма? А может – кто не получает? Тогда пишите вы – в местный военкомат, в местные органы власти. А может – там непорядок какой в семье бойца? А у него – холодный камень из-за этого на сердце.

– В общем, – я хлопнул по столу ладонью, – разок чаю попили, и, гляди, сколько дел нашлось! Надо бы через недельку-другую повторить наше чаепитие в Мытищах, а? А теперь – давайте, занимайтесь намеченным. Снимайте с меня нагрузку. А я займусь боевой работой.