Приключения солнечных зайчиков. Утенок Заплаткин, стр. 6

Мальчик повернул голову в сторону ветра и стал таращить глаза.

— Вы его не разглядывайте, — сказал Чишка, — он у нас невидимка.

— Здравствуйте, мальчик, — сказал ветер и нежно погладил его по лицу.

— Интересно! — сказал мальчик. — Первый раз вижу солнечных зайчиков и… ветер.

— Как, разве там, где вы раньше жили, у вас не было ни одного знакомого солнечного зайчика? — спросил Зай, покрывая загаром левую руку мальчика.

— Мне мама не разрешала знакомиться с вами. Она говорит — вы драчуны.

— Мы драчуны? — удивился Чишка, покрывая загаром правую руку мальчика.

— И что от вас только и жди солнечного удара. А на самом деле вы совсем не похожи на драчунов.

— И совсем мы не драчуны. Мы даже очень полезные. Хотите, мы вас сейчас в пять минут покроем морским загаром и закалим с Подуйкой Порывычем так, что вы никогда и ничего не будете бояться на свете?

— А это не больно?

— Что вы? Даже не почувствуете.

— Да я всю жизнь мечтал загореть, а мама говорит, что ко мне загар не пристанет.

— Еще как пристанет. Чишка, переходи на левую щеку!

— С ветерком его.

— Наддай жару!

— Чишка, нос не сожги!

— Ой, щекотно!

— Подуйка Порывыч, освежай!

— Лакируй!

Когда Болина мама в сопровождении доктора Ухогорлоноса вбежала в комнату, чудесный, ровный, морской, южнобережный загар был уже наведен на лицо и руки мальчугана.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Доктор Исцеляй Иванович Ухогорлонос прописывает Болику солнечных зайчиков. Что такое соллюс трусус Заюс Чишкус? Боязлива Петровна выгоняет ветер из дома

— Я вам говорю: температура сорок два градуса! — крикнула в отчаянии Болина мама, влетая в комнату. — Он весь в огне!

— Не может быть! — крикнул доктор Ухогорлонос, потрясая градусником.

— Что такое, Болинька?! Что с тобой, мой мальчик? Боже мой! У него такая высокая температура, что он даже почернел! Мне дурно! Воды! — шепнула Болина мама, падая в обморок.

— Ничего не понимаю! — сказал доктор Ухогорлонос, подхватывая ее на руки.

— Здравствуйте, доктор! — сказали Чишка и Зай, усаживаясь Исцеляю Ивановичу на правое и левое плечо.

— А!.. Солнечные зайчики!.. Зай и Чишка! Ну теперь мне все понятно. Ваша работа? — Доктор перевел взгляд на мальчика.

— Понимаете, Исцеляй Иванович, — сказал Зай, — мы хотели Волиной маме сюрприз сделать, а получилось…

— А получилось вон что…

Доктор Ухогорлонос дал Боязливе Петровне воды, Зай и Чишка потерли ей виски, ветер дул ей в лицо до тех пор, пока она не пришла в себя.

— Успокойтесь, Боязлива Петровна, — сказал доктор Ухогорлонос, — ваш сын Болик вполне здоров.

— А это?

— А это обыкновенный загар, — пояснил Исцеляй Иванович.

— Это не обыкновенный загар, а черноморский, — поправил доктора Чишка.

— Виноват! Это необыкновенный черноморский загар, а это его виновники… То есть мастера целебного загара, мои помощники Зай и Чишка.

Зай и Чишка засияли изо всех сил от удовольствия.

— Очень приятно, — сказала Боязлива Петровна таким тоном, как будто это ей было очень неприятно.

— Славная работа! Славный загар! Ну-ка, загарыш, дай-ка я тебя послушаю, — сказал Исцеляй Иванович Болику. — Так… Так… Не дыши… Теперь дыши поглубже… Так… Отлично! Все в порядке! До свидания, Боязлива Петровна. Все в порядке. Мальчик вполне здоров.

— Исцеляй Иванович, а как же рецепт?

— А зачем он? Повторяю, ваш сын вполне здоров… Впрочем, можно и рецепт. — Доктор Ухогорлонос достал ручку. — Значит, так… И так… Вот… Держите…

Исцеляй Иванович протянул Боязливе Петровне рецепт, помахал рукой Болику, Заю, Чишке и ушел.

Подуйка Порывыч захлопнул за ним дверь.

— «Р… п… — читала Боязлива Петровна. — Болику… Соллюс трусус Заюс Чишкус. Принимать ежедневно на свежем воздухе. Цита. И. И. Ухогорлонос…» Что он такое прописал? Ничего не поймешь, какая-то чепуха.

— А что здесь непонятного? — сказал Зай, примостившись на самом уголочке рецепта. — Соллюс трусус значит по-латыни солнечные зайчики. Заюс — это я, а Чишкус — это мой брат. Цита — значит срочно. Ежедневно принимать нас — это, значит, каждый день! — продолжал объяснять Зай Боязливе Петровне. — А на свежем воздухе, это, значит, на свежем воздухе, а не в доме.

— А Ухогорлонос это доктор, а доктора надо слушаться, — вставил Чишка.

— Урра! — крикнул Болик. — Одеваться! Мне прописаны Чишка и Зай на свежем воздухе! Да здравствует доктор Ухогорлонос!

Боязлива Петровна хотела, как обычно, возразить своему сыну, но не смогла. Все было правильно. Зайцы были прописаны, придраться было не к чему.

— Да, да, одеваться… Только не надевай холодное белье на теплое тело. — Вот и все, что она нашла сказать.

— А мы сейчас его погреем! — успокоил Боязливу Петровну Зай.

— Пожалуйста, только не сожгите.

— Ну что вы!

Зай и Чишка согрели рубашку, штанишки, Подуйка Порывыч снял их со спинки стула, поднял в воздухе, надул, расправил и поднес к Болику — осталось только просунуть в них голову и ноги.

— Это еще что за штучки? — спросила с ужасом Боязлива Петровна, глядя на висящее в воздухе белье. — Что это такое, я вас спрашиваю?

— Это?

— Ничего особенного. Это наш друг Подуйка Порывыч — ветер помогает вашему сыну одеться.

— Какой ветер?

— Как какой? Обыкновенный… Ветер, и все…

— Вы с ума сошли! В моем доме ветер! Продуйка Порывыч!

— Не Продуйка Порывыч, а Подуйка… — ласково поправил Боязливу Петровну ветер.

— Подуйка, Продуйка! Какая разница! Вы мне простудите ребенка!

— Да я же ветер, я же не сквозняк! — прошептал Подуйка Порывыч шелковистым голосом.

— Он не сквозняк! — заступился за ветер Зай.

— Он хороший! — добавил Чишка.

— А он прописан моему сыну? Где рецепт? Вот рецепт. Где здесь ветер?.. Не прописан… Прошу оставить мой дом.

Боязлива Петровна открыла форточку.

— Я жду!

Подуйка Порывыч бросил рубашку Болика на постель и вылетел через форточку на улицу, громко треснув с досады створкой об окно.

Выпроводив ветер из комнаты, Болина мама присела к зеркалу и стала разрисовывать свое лицо, словно это была картинка для раскрашивания.

— Одевайся потеплее, — сказала она Болику, — и съешь на дорогу сырое яйцо.

— Но почему же сырое? — запротестовал Болик. — Почему я должен есть сырые яйца?

— Сырые полезней. Не спорь!

Чишка взглянул на Болика и понял, что ему ужасно не хочется есть сырое яйцо.

— Болик, ты не спорь, ты одевайся, — шепнул Чишка, а сам стал незаметно для Зая вертеться вокруг лежащего на блюдечке яйца.

Болик оделся и стал ждать, когда его мама кончит раскрашивать свое лицо.

— Ты съел сырое яйцо? — спросила она, кончая рисовать.

— Нет.

— Съешь сейчас же!

Боязлива Петровна взяла чайную ложечку и тюкнула ею по яйцу.

Скорлупа треснула, и из-под нее высунулась наружу головка светло-желтенького, как подснежник, цыпленка.

— Ой! — сказала мама и чуть не выронила новорожденного из рук.

— Цыпленок! — крикнул радостно Болик. — Тикает… как папины часы.

— Ничего не понимаю, — сказала Болина мама.

Болик радостно рассмеялся, а Зай сердито нахмурился, он-то знал, что это Чишкины проделки. Недаром тот кружился все время возле яйца.

Впрочем, сердись не сердись — дело сделано.

Цыпленка закутали в вату, положили в картонную коробку, и все вчетвером вышли на лестничную площадку.

Первым стал спускаться с лестницы Болик с мамой, а следом за ними прыгали Зай и Чишка со ступеньки на ступеньку, со ступеньки на ступеньку.

— Болик, закутайся потеплее, — сказала Боязлива Петровна, когда все спустились вниз, — возле дверей всегда гуляют сквозняки…

— Ему теперь сквозняки не страшны! — сказал Зай.