Навеки, стр. 47

— Не смешно, — прошипела Розалин. — Ты что, не понимаешь, что любой матрос мог видеть, как мы только что возникли на пустом месте, словно из воздуха? Странно, что никто не кричит и не показывает на нас пальцем. Вот увидишь, добром это не кончится — гореть нам на костре за такие колдовские штучки.

Он крепко обхватил ее руками, чтобы защититься от ее кулачков, и прошептал на ухо:

— Успокойся, Розалин. Никого это не удивит — я думаю, никто даже и не заметил, когда мы появились: все заняты погрузкой корабля. А если кто нас и увидел, вряд ли он отважится рассказать о своих наблюдениях — скорее решит, что ему это привиделось.

Он, верно, думает, что успокоил ее! Но поскольку окружавшие их люди все так же деловито занимались своими делами, она была вынуждена признать, что Торн неплохо изучил человеческую натуру. Да кроме того, она так привыкла к грому и вспышкам молнии, сопровождавших каждое их появление, что почти не обращала на них внимания, а вот окружающие скорее всего слышали громовые раскаты и немедленно вскинули головы к небу, ища глазами грозовую тучу.

Похоже, Торн прав — матросам не было никакого дела до их внезапного появления на борту корабля. Однако Розалин еще сердилась на него за свой испуг.

— Напомни мне, чтобы я показала тебе телевизор, когда мы возвратимся домой, — негромко проворчала она. — А еще лучше, попроси прокатиться на одной из тех гигантских птиц, которых ты видел.

Торн сразу же встрепенулся и живо спросил:

— На этих птицах можно летать?

Розалин, округлив глаза, уставилась на него. Ну конечно, как она не подумала, что он с радостью примет такое предложение! Правда, она не сможет устроить ему это развлечение прямо сейчас — придется немного подождать. Можно было бы сказать ему, что полет на этих «птицах» несколько напоминает езду на автомобиле, но она вовремя сдержалась: вспомнив, чего ей стоил предыдущий опыт, она вынуждена была отказаться от мысли отплатить ему таким образом за свой испуг.

— Забудь, что я говорила. Торн. Да, на них можно летать, но не так, как ты думаешь. Ну так где мы находимся и какое сегодня число?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Я просто вообразил себе «Мору» такой, какой мы ее видели последний раз перед отплытием в Англию.

— Хорошо, раз до момента сражения все здесь идет по-старому, то сегодня должно быть двадцать седьмое сентября, когда флот Вильгельма отправился к берегам Англии, а не двенадцатое, когда корабли норманнов отплыли в Сент-Валери и вынуждены были надолго задержаться там из-за северного ветра. — Розалин вздохнула. — В любом случае нам придется ждать еще долго. Хорошо бы было, если бы твой оруженосец успел добыть мне какое-нибудь платье взамен блио — здесь ему это будет сделать проще, чем на пустынном английском берегу. Ты знаешь, где он?

Торн задумчиво наморщил лоб:

— Нет, надо разыскивать. Но я не могу оставить тебя здесь одну, пока я буду.. — Он неожиданно замолчал и вдруг широко улыбнулся кому-то за спиной Розалин и почтительно промолвил:

— Лорд Вильгельм, позвольте представить вам леди Розалин.

Розалин резко обернулась и так и застыла, раскрыв рот от удивления. Теперь ей стало ясно, почему Торн решил, что плакат в ее кабинете изображал именно Вильгельма Незаконнорожденного: сходство между герцогом и тем парнем с фотографии было почти сверхъестественным. Подумать только, в ее времени появился двойник знаменитого завоевателя!

Теперь, когда она наконец своими глазами увидела великого человека, она смогла лишь почтительно склонить голову и промолвить:

— Ваше величество. Герцог рассмеялся;

— Пока еще нет, миледи, но, я надеюсь, очень скоро. Она покраснела, хотя ее оплошность была вполне объяснима: Вильгельм в конце концов стал королем Англии, и все исторические книги заканчивали на этом его жизнеописание.

— Милорд, не соблаговолите ли вы оказать покровительство леди, пока я разыщу своего оруженосца?

— Конечно, Торн, привода парнишку сюда. Я хочу, чтобы вы поплыли со мной на борту «Моры», а то ты опять куда-нибудь исчезнешь. Гай из Анжу тревожился, не случилось ли с тобой какого-нибудь несчастья — он никак не мог тебя разыскать. Я жду, что ты расскажешь мне, где ты пропадал все это время.

Торн небрежно кивнул Вильгельму, обнял Розалин и пошел прочь, оставляя ее под защитой герцога. Интересно, что он придумает в оправдание своего столь продолжительного отсутствия? Не может же он сказать, что вернулся в Валхалу, где он коротал время между визитами к хозяйкам своего меча — все решат, что это очередная байка из тех, которые сочиняют викинги для развлечения своих слушателей. А Вильгельм, похоже, хотел услышать от него более определенный ответ.

Однако Розалин не стала тревожиться по этому поводу — ее слишком занимала представившаяся фантастическая возможность. Она ведь согласилась на путешествия во времени только затем, чтобы увидеть живого Вильгельма Нормандского. Он мог бы рассказать о себе столько интересного — свои планы, надежды, исполненные и неисполненные мечты — все то, что она никогда не смогла бы найти в сухих летописях. Это сделало бы ее книгу единственной в своем роде. И вот он полностью в ее распоряжении — его сподвижники и свита заняты на погрузке корабля.

К сожалению, выражаясь языком исторических исследований, за то время, которое Розалин провела с Вильгельмом, ей не удалось получить от него никакой информации — за исключением уже известного ей факта, что сегодня было двадцать седьмое сентября. Она попыталась задать герцогу несколько вопросов, но он посмотрел на нее таким странным взглядом, словно гадал про себя о причине ее любопытства. И Розалин пришлось отказаться от этой затеи — достаточно они уже наигрались с историей, не хватало еще, чтобы ее действия отразились на судьбе человека, изменившего судьбы народов. То, о чем она с ним говорила, он мог бы потом вспомнить в самый неожиданный момент или упомянуть с кем-либо в разговоре, что дало бы толчок новым изменениям.

Риск был слишком велик, и она не отважилась на продолжение беседы с Вильгельмом. Розалин утешала себя тем, что бытовые подробности тоже весьма интересны для ее книги: теперь она сможет живо и точно описать людей, их нравы, костюмы этого исторического периода. Придется смириться с тем, что она не сможет получить других сведении.

Глава 34

Торн с Гаем из Анжу вернулись на борт «Моры» только к вечеру. Розалин все глаза проглядела, высматривая их в сгущающихся сумерках. Она начала уже не на шутку тревожиться — только что был дан приказ отчаливать. Торн и Гай вступили на корабль буквально за четверть часа до его отплытия. Если бы они не успели на корабль, Розалин была бы вынуждена сойти на берег и отправиться их искать неизвестно куда.

Гай, как и в прошлый раз, не выказал никакой радости при встрече с Розалин, но тем не менее ее неприязнь к нему сменилась сочувствием к его утрате — она знала, что с его сестрой случилось несчастье. Если Блит умерла, как предполагал Торн, то Гай узнает об этом еще не скоро — новости в средневековом мире распространялись довольно медленно. Хорошо это или плохо — она не бралась судить: ведь все зависит от конкретных обстоятельств.

Улучив удобный момент, Розалин извинилась перед Гаем за свое необдуманное поведение, хотя мальчишке это, похоже, было все равно. Он хранил высокомерное выражение, которое как бы говорило: «Я мужчина, значит, я тебя главнее», и это приводило ее в бешенство.

Торн явно забавлялся, глядя на обмен любезностями между Розалин и Гаем, хотя на его непроницаемом лице ничего не было заметно. Но Розалин знала, что он просто лопается от смеха — голубые глаза излучали лукавство, — и это ей тоже не понравилось.

Она решила, что в ее дурном настроении виновато неудавшееся интервью с герцогом Вильгельмом, хотя мысль о том, что Торн может не вернуться на корабль, окончательно переполнила чашу ее терпения. Поэтому она очень обрадовалась, когда заметила на борту «Моры» сэра Ренара де Морвиля.