Милая плутовка, стр. 39

— Мне очень не хотелось бы разочаровывать тебя, Джордж, но большой любви в моей жизни никогда не было. Я говорю о многих женщинах, о неверности которых знаю, потому что они были неверны мужьям со мной… Женитьба существует для идиотов, которые не могут придумать ничего лучшего.

Но уже тогда у нее было такое чувство, что до конца верить его ответу нельзя. Уоррен, тот и близко не подпускал к себе женщин, так что можно было поверить, когда он клялся и божился, что не женится. Когда-то ему нанесла обиду женщина, на которой он собирался жениться. Что касается Джеймса, то здесь дело обстоит иначе. Он сам сказал об этом. Он был неисправимый гуляка и повеса и нисколько этого не стыдился.

— Успокойся, девочка, парень не станет тебя бить, — сказал незаметно подошедший Мак. — Нет никаких причин плакать. Но тебе лучше сойти вниз, как распорядился Дрю. Дай ему время успокоиться, и тогда он сможет выслушать самое неприятное о нашем путешествии…

— Самое неприятное? — Джорджина бросила на Мака взгляд искоса, щеки ее вспыхнули. — Что вы имеете в виду?

— То, что мы вынуждены были работать, чтобы оплатить проезд.

— Ах, это! — фыркнула она, довольная тем, что может сейчас направить мысли в другое русло и что Мак причиной ее грусти считает гнев Дрю. — Я думала, сейчас он не способен спокойно воспринять наш рассказ. Да и какая необходимость говорить ему об этом?

— Как, ты собираешься лгать своему брату?

— Он грозился побить меня, Мак, — напомнила Джорджина. — А ведь это Дрю. Вы понимаете, Дрю. Я даже не могу предположить, какая у него будет реакция, если он узнает, что я целый месяц спала в одной каюте с англичанином.

— Да-да, я понимаю тебя… Может, небольшая ложь и не повредит… Точнее, умолчание о том, что нас ограбили. Тебе еще предстоит встреча с другими братьями, а их реакция, боюсь, может быть еще более суровой.

— Спасибо, Мак. Вы были замечательны…

— Джорджина! — долетел громкий голос Дрю. — Я снимаю ремень.

Она повернулась, уверенная в том, что Дрю не собирается воплощать в жизнь свою угрозу, однако брат показывал всем своим грозным видом, что если она не исчезнет сию минуту, то порки ей не миновать. И тогда Джорджина пересекла отделяющее их расстояние и гневно сверкнула глазами на высокорослого — шесть футов и четыре дюйма! — капитана «Тритона».

— Ты бесчувственное животное, Дрю! Малкольм женился на другой женщине, а ты только и можешь, что вопить на меня! — и разразилась горючими слезами.

Мак зафыркал от негодования: ему не приходилось видеть, чтобы человек с такой быстротой забывал о своем гневе, как это случилось с Дрю Андерсоном.

Глава 27

Джорджина почувствовала себя несколько лучше и на предстоящую встречу с братьями стала смотреть с большим оптимизмом, после того как друг проявил трогательное сочувствие к ее горю. Разумеется, Дрю считал, что плачет она по Малкольму. Что касается Джорджины, то она не видела причины объяснять, что о Малкольме она вспоминала лишь тогда, когда произносилось его имя. Все ее мысли и чувства были сконцентрированы на другом человеке, имя которого прозвучало лишь тогда, когда разговор зашел о капитане судна, на котором она прибыла на Ямайку.

Джорджина чувствовала себя весьма неуютно оттого, что обманывала Дрю. Порой приходило желание рассказать брату правду. Но ей не хотелось, чтобы он опять злился на нее. Его гнев неприятно поразил ее. Дрю любил проказы, часто дразнил ее и всегда был готов ее приободрить. И неоднократно это делал. Сейчас же он не знал, что именно угнетает ее.

Когда-нибудь он узнает. И не только он — узнают все. Но с плохими новостями спешить не стоит, пусть рана немного заживет, пусть она вначале узнает, как прореагируют другие братья на то, что она в эту минуту считала мелочами по сравнению с тем, когда ей придется через месяц или два отвечать на вопрос: чей младенец испортил ей талию? Что сказал Джеймс о своем брате Джейсоне? Что он часто приходил в ярость? Что ж, у нее есть пятеро братьев, каждый из которых способен прийти в ярость.

Пока она еще не вполне могла определить, какие чувства испытывает в связи с открытием, которое сделала. Конечно, побаивалась. Была слегка озадачена. Немножко рада. Этого она не отрицала. Конечно, предстояла масса неприятностей, не говоря уж о неизбежном скандале. Тем не менее все можно выразить двумя словами: ребенок Джеймса. Остальное не имело значения. Конечно, это сумасшествие — решиться родить и воспитывать ребенка без мужа. Но у нее будет его ребенок, и она пойдет на это. Она слишком любила Джеймса.

Мысли о ребенке и окрепшая уверенность Джорджины в реальности его появления на свет улучшили ей настроение к тому времени, когда через три недели «Тритон» достиг пролива Лонг-Айленд. Показался Бриджпорт. Они вошли в речную гавань для океанских судов. Джорджина горела нетерпением побыстрее оказаться дома, тем более в самое любимое свое время года, когда еще не холодно и повсюду радуют глаз яркие осенние краски. Она была потрясена количеством кораблей «Скайларк лайн» в порту.

Дорога до дома — особняка из красного кирпича, который находился на окраине города — прошла спокойно. Дою сидел рядом с сестрой в карете, держал за руку, иногда пожимая ее, чтобы приободрить. Сейчас он был всецело на стороне Джорджины, и это должно помочь ей в момент встречи с другими братьями.

Наряд юнги, который частично был причиной чрезмерного гнева Дрю, исчез. Джорджина позаимствовала одежду на время путешествия у членов команды, а сейчас на ней было симпатичное платье, которое Дрю вез своей девушке в подарок. Теперь, очевидно, ему придется купить новое платье для своей живущей в соседнем порту пассии.

— Улыбайся, Джорджи. Пока что еще не конец света.

Джорджина искоса взглянула на брата. Похоже, он начинал находить комические моменты в сложившейся ситуации, с чем она никак не могла согласиться.

Но для него такое поведение было характерно. Он разительно отличался от других братьев. Дрю был единственный в семье, у кого глаза были настолько темные, что иначе как черными их не назовешь. Он был не похож на братьев и в том отношении, что, оказавшись сбитым с ног, мог тут же встать и разразиться смехом. Такое случалось нередко, когда он чем-либо досаждал Уоррену или Бойду. И в то же время Дрю и Уоррен внешне были удивительно похожи.

У обоих были каштановые с золотистым отливом волосы, чаще всего всклокоченные. Оба красивые, весьма внушительного роста. Правда, глаза у Дрю были черные как смоль, а у старшего брата — с зеленоватым отливом, как у Томаса. И если в Дрю дам привлекали мальчишеские манеры и обаятельная веселость, то в Уоррене их настораживали мрачноватый цинизм и импульсивность. Впрочем, только настораживали, но не отпугивали.

Без сомнения, Уоррен пользовался успехом у женщин, и Джорджина жалела каждую, кто попадал в его сети. А их было немало. По мнению женщин, в нем было нечто неотразимое. Сама Джорджина так не считала. Зато характер Уоррена она хорошо знала, потому что наблюдала его постоянно.

Реплика Дрю напомнила Джорджине о нраве Уоррена, и она заметила:

— Тебе хорошо говорить… Ты считаешь, что они станут выслушивать объяснения до того, как убьют меня? Я лично сомневаюсь.

— Ну, Клинтон не станет долго слушать, если обнаружит, что ты подхватила этот кошмарный английский акцент. Может, ты позволишь мне все объяснить?

— Это очень любезно с твоей стороны, Дрю, но если будет Уоррен…

— Понимаю, что ты имеешь в виду. — Он по-мальчишески улыбнулся, вспомнив, как прошлый раз Уоррен снимал с него стружку. — Будем надеяться, что он провел ночь в таверне и не сможет внести лепту в разговор, пока Клинтон не вынесет свой приговор. Тебе повезло, что Клинтон дома.

— Повезло?!

— Ш-ш-ш! — зашипел Дрю. — Мы приехали. Пусть они не знают до поры до времени о нашем возвращении.

— Кто-нибудь, должно быть, уже сообщил о том, что «Тритон» пришвартовался в порту.

— Да, но не о том, что ты была на борту «Тритона». Элемент неожиданности, Джорджи, поможет тебе объясниться с братьями.