И только сердце знает (том 2), стр. 17

— Признаю, что, возможно, и поспешила с подобным обвинением. Мне следовало сказать, что она бы непременно сделала это нарочно, если бы могла!

За этим замечанием последовал новый приступ хохота. Из глаз Ранульфа брызнули слезы. Да и самой Рейне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Его смех становился все более заразительным.

— Довольно, Ранульф, — отчаянно сказала она. — И так я вела себя как идиотка. Но тебе не следует заострять на этом внимание.

— Нет, не как идиотка. — Он повалил ее рядом с собой и, наклонившись над ней, засмеялся. — Ты была просто восхитительна!

— И не менее глупа, — сказала она, чувствуя себя гораздо лучше от того, как он на нее смотрел.

— Глупа? Да! Ты знаешь, я никогда еще так не смеялся! И я рад, что мой маленький генерал настолько глуп!

Она протянула руку, чтобы отереть слезы с его лица.

— Сочувствую.

— Чему это?!

— Тому, что в твоей жизни было так мало поводов для смеха. Он схватил ее пальчики и поднес их к своим губам.

— Осторожнее, леди! Или вы узнаете, как я поступаю с женщинами, которые начинают жалеть меня!

— Я отлично знаю, что вы с ними делаете, — ухмыльнулась она. — Вы пользуетесь их сочувствием для того, чтобы затащить их в свою постель! Позорная тактика мужчины!

— Ничуть не более позорная, чем женская тактика, которую вы пытались применить ко мне вчера, когда решили воспользоваться тем, что я якобы испытывал угрызения совести!

— Никогда я… — начала было она отрицать, однако его красноречивая улыбка заставила совсем другие слова сорваться с ее губ:

— Это всегда срабатывало с моим отцом.

— Я не ваш отец.

Она недоуменно изогнула бровь;

— Вам что же, наплевать, будет ли в вашем доме царить мир или нет?!

Рейна напряглась, когда он склонил голову и, схватив зубами край ее рубашки, обнажил живот, а потом несколько раз провел языком по ее пупку. Когда же он поднял на нее глаза, то они сверкали удовлетворением самца.

— Я полагаю, — сказал он, отвечая на се вопрос, — что нашел более изумительный способ для того, чтобы установить мир.

— Возможно, что и так, — сказала она дрожащим шепотом, а потом приподнялась и более веско заметила:

— Но поскольку мир уже воцарился…

— Не так скоро, — ухмыльнулся он.

Ранульф лишь слегка толкнул ее в плечо, и она снова повалилась на кровать, а рубашка сползла настолько, что обнажила обе груди, и взгляд Ранульфа ясно дал понять Рейне, что разговор их не продлится долго.

— Вы все еще недовольны тем, что я выяснил у Красной Альмы?

Рейна неловко пролепетала:

— Вы бы могли обратиться с этим вопросом ко мне.

— И вы бы сказали, что для того, чтобы доставить вам наслаждение, я должен сделать то, что сделал?

— Как я могла сказать вам подобное, если не подозревала, что это вообще возможно.

— И я тоже.

Его губы прижались к ее щеке и медленно проследовали ко рту, во он не целовал ее. Он просто проводил языком по ее нижней губе до тех пор, пока не раздразнил ее настолько, что она сама прижала, свои губы к его. А потом он приподнялся, довольно улыбаясь.

— А теперь скажите мне, что вы получили удовольствие.

— А что, у вас есть какие-то сомнения? — спросила она недоверчиво.

— Нет. Но я просто хочу услышать, как ты скажешь это. Ну же, Рейна, скажи.

— Да. Я получила от этого удовольствие.

— Если я снова это сделаю, ты ведь не станешь возражать?

— Я этого не говорила. Ранульф, подожди! Сейчас же утро… при свете солнца… Господи милостивый!.. — прекратила она болтать и счастливо вздохнула.

Глава 32

Рейна обрезала последнюю нитку и встряхнула получившееся изделие, чтобы оценить свою работу. Оглядев его со всех сторон, она не могла сдержать счастливой улыбки. Халат из струящегося голубого вельвета с вставками пурпурного шелка на боках был воистину достоин самого короля. Рейну только беспокоило, согласится ли ее супруг надеть это великолепие, и не потому, что он вообще не привык носить халат. Весь гардероб Ранульфа состоял из простых шерстяных или льняных вещей, напрочь лишенных затейливой вышивки или каких-либо других украшений, причем большая часть его одежды явно нуждалась в починке. Нельзя обвинять мужчину, что он слишком мало внимания уделяет тому, как выглядят те вещи, которые он носит, даже если он давным-давно мог бы позволить себе иметь шикарные наряды. Именно то, что Ранульф предпочитал одеваться скромно, красноречиво говорило о его характере.

Занимаясь отделкой халата, Рейна доставляла удовольствие прежде всего самой себе, поскольку она да еще несколько слуг, которым было разрешено заходить в их спальню, смогут увидеть Ранульфа облаченным в ее подарок. Остальные вещи, которые она собиралась шить для него, Рейна решила делать более скромными, по крайней мере до тех пор, пока она не убедит его, что состоятельный лорд, владеющий маленьким королевством, должен быть одет богаче, хотя бы чуть изысканнее, чем его вассалы.

Ее взрослые подруги подтрунивали над этой работой, однако все было в порядке вещей, ибо она только что вышла замуж, поэтому Рейна отвечала на их колкости лишь довольной и слегка смущенной улыбкой.

— А ты уверена, что хочешь спрятать его величественные плечи под этим кусочком вельвета?

— Я ведь буду снимать это с него, а не наоборот.

— Ты еще поплачешь, если он, как мой Уильям, решит спать в этом халате, — последовало шутливое замечание леди Маргарет.

— Если он не привык носить подобные вещи, зачем же вводить его в искушение, преподнося такую прелесть?!

Чего они никак не могли понять, а Рейна и не собиралась им этого говорить, что иметь мужа подобного сложения, привыкшего в чем мать родила ходить по комнате, невыносимо трудно для женщины, ибо это мгновенно выбивает ее из равновесия, по крайней мере это случалось с ней. Когда он был обнажен, она совершала непростительно много глупостей, будь то просто бесстыдный взгляд, который она не могла оторвать от его тела, или обвинение несчастного животного в преднамеренном преступлении. Рейна просто не могла противостоять искушению, которое было сильнее ее и которое она испытывала при одном лишь взгляде на его совершенное тело, дотронуться до его золотистой кожи, поласкать ее, почувствовать на вкус, независимо от того, склонен или нет он был заниматься с ней любовью в этот момент. Что же он будет о ней думать после всего этого? В конце концов то, что он так часто соблазнял ее своими ласками в эти дни, было не больше чем простым выполнением условий заключенной между ними сделки. Как только она забеременеет — это неминуемо прекратится.

Надевая на Ранульфа халат, Рейна старалась обезопасить себя от возможных искушений. И таким образом она даст ему понять, что не особенно расстроится, когда позже он отнимет у нее возможность заниматься с ним любовью. Если бы он продолжал делать все так же, как в самом начале, то в этом действительно не было никаких сомнений. Но эта его новая тактика удивительно понравилась Рейне. Господи, до чего же она все-таки полюбил» его необычные ласки! Ранульф, как видно, тоже получал от них особое удовольствие, однако Рейна думала, что это была лишь реакция обычного мужчины, который радуется каждой своей победе, а особенно нелегкой, так же как юный любовник — своему первому триумфу. Так что только от нее самой зависело, показать ему или нет, что ей совсем не наплевать на его ласку. Рейна собиралась выйти из этой борьбы, не уронив по крайней мере своего достоинства.

Рейна перекинула изделие через руку, собираясь отнести его в спальню. Она решила, что оставит халат на кровати, чтобы Ранульф сам его нашел. Она надеялась, что он наденет халат хотя бы потому, что тот был сделан специально для него. Если же нет, тогда она снимет часть гобеленов, чтобы в спальне стало холоднее. Рейна нисколько не сомневалась, что если ничто другое не поможет, холод заставит его приобрести хоть немного скромности и скрыть свою наготу под теплым халатом.