Магическое перо, стр. 33

Секунду-другую вускид изучал незнакомые объекты, попавшие в речное русло, а затем, крепко обвив Джил и Дрейгара своими гибкими усами, поднял над водой. Девушка испуганно вскрикнула, но парсинанин похлопал ее по плечу:

— Все будет хорошо. Мы отлично с вами прокатимся!

И прежде чем она успела ответить, существо ринулось вперед.

Вускид летел по реке, словно катер на подводных крыльях, неся на спине пассажиров. От высокой скорости захватило дух. Сначала Джил подумала, что вускид плывет, работая своим сильным хвостом, но потом поняла, что движение основано на реактивном принципе: пропуская через себя воду, вускид мощными струями выбрасывал ее сзади.

— Эти животные знают толк в скорости! — крикнул Дрейгар, стараясь перекрыть рев бурлящей воды.

Девушка зажмурилась и решила не открывать глаз, пока все не кончится.

Отряд вошел в деревню чеканным маршем. Зрелище было впечатляющее. Жители с испугом выглядывали из окон.

Два десятка норанских воинов, мужчин и женщин, могли прошагать без устали целый день.

Когда отряд свернул с главной улицы к реке, народ стал высыпать из домов, чтобы посмотреть, куда именно солдаты держат путь. А когда отряд остановился напротив дома Моффетов, по толпе, как ветер, пронесся шепот. Уже несколько дней по деревне ходили слухи, что солдаты арестовали какого-то родственника или знакомого Моффетов. Немногим было известно, что рыбак и его жена, по правде сказать, не имели к арестованному никакого отношения.

Миссис Моффет, еще издалека завидев приближавшихся солдат, как обычно, поспешила отпереть щеколду, чтобы дверь не снесли с петель. Командир отряда Улм двинул дверь плечом так, что дверь с грохотом ударила по стене, и в сопровождении четырех воинов вломился в дом.

— В чем дело? — возмутилась миссис Моффет. — По какому праву вы ломаете двери?

— Где ваш муж, сударыня? — вместо ответа прорычал Улм.

— На реке, конечно. Работает. Неплохо бы и вам, кстати, заняться делом, вместо того чтобы вламываться в дома к добрым людям!

— Вы обвиняетесь в том, что укрывали от правосудия беглеца. Но эти обвинения могут подождать, если вы предоставите бумаги, которые беглец оставил в вашем доме, — продолжал Улм, угрожающе потрясая тяжелой палицей.

— Понятия не имею, о чем вы, — проворчала женщина.

— Мой вам совет, сударыня: лучше не тратьте время зря, — прорычал Улм. — Не хотелось бы арестовывать вас, но если у меня не будет другого выхода… У вас ночевал человек, который обвиняется в нападении на двух солдат. Он признался, что оставил у вас свои бумаги. Мы здесь, чтобы забрать их и доставить в Норанью. Если вы не отдадите бумаги по доброй воле, мне придется обыскать дом, забрать то, что мы ищем, арестовать вашего мужа, а сам дом сровнять с землей… Итак, где вышеозначенные документы?

— Если они понадобились нашему гостю, пусть сам придет и заберет их! — раздался голос рыбака, только что вбежавшего в дом. — Это его собственность!

— Взять его! — распорядился Улм.

Два солдата схватили Моффета за руки, прижав к двери, а третий, зарядив арбалет, хладнокровно выстрелил бедняге в ногу. Раздался треск переломленной кости, и рыбак вскрикнул от боли. Стрела с двойным наконечником намертво пригвоздила его к полу. Моффет даже не мог упасть. Опустившись на одно колено, со стоном схватился за раненую ногу.

— Не трогайте его! — закричала женщина. — Я отдам вам эти бумаги! Ради бога, отпустите его! Я сделаю все, что угодно, лишь бы вы наконец оставили нас в покое!

Она подошла к кухонному шкафу и, достав с полки кожаную сумку, с презрением швырнула ее командиру отряда.

— Это все? — проворчал тот, на лету подхватив сумку.

— А как вы думаете? — воскликнула женщина. — У меня нет никакого желания увидеть вас снова. Забирайте и проваливайте!

— Если что-нибудь пропало, мадам, мы вернемся. Будьте уверены!

— Почему бы вам не отправиться на всамделишную войну, вместо того чтобы воевать с беззащитными рыбаками? Или встретиться лицом к лицу с настоящими воинами вам не по зубам?

Улм побагровел от ярости. Казалось, он вот-вот ее ударит. Однако, передумав, он сделал знак остальным, и они зашагали прочь.

— Эй, вы! — крикнула вдогонку миссис Моффет. — А как же мой муж? Неужели вы так и бросите его без помощи?

— Позовите кузнеца или плотника, сударыня, — ухмыльнулся Улм. — Они помогут. Это, я думаю, не займет у них много времени. А пока поразмыслите о том, стоит ли грубить норанскому воину.

Проводив солдат гневным взглядом, миссис Моффет позволила себе всхлипнуть только после того, как негодяи исчезли из виду.

— Что случилось, дорогая? Из-за чего весь этот ужас? — спросила ее любопытная подруга-соседка, прибежавшая на шум.

— Позови плотника, — сказала миссис Моффет. — Они ушли, пригвоздив ногу мужа к полу. И еще позови лекаря! Муж ужасно страдает. Наверное, сломана кость.

Соседка кивнула и побежала за помощью. Возле дома уже собралась небольшая толпа. Миссис Моффет поспешила к мужу. Бедняга едва не терял сознание от боли. Женщина поцеловала его, прижавшись к нему заплаканным лицом, и притянула к себе, чтобы он мог опереться на нее.

— И что им так понадобилось в этих записках? — простонал рыбак. — Что такого важного в них могло быть?

— Понятия не имею, милый, — вздохнула жена, не зная, как его утешить. — Потерпи! Скоро подоспеет помощь.

— Что за люди эти норанцы? — пробормотал рыбак. — Как они могут быть такими жестокими?

Глава 11

ВУСКИД И ЛЮДИ-ПСЫ

Хруча разбудило женское пение. Открыв глаза, он изумленно оглядывался по сторонам. Как он попал в эту просторную и богато обставленную комнату?

Лучи утреннего солнца весело сверкали в окнах сквозь разноцветные витражи. Протерев заспанные глаза, ученый наконец вспомнил обо всем, что с ним произошло накануне.

В компании с самим верховным правителем он направлялся в Норанью. На ночь они остановились в замке-крепости, именовавшейся Табанарком. В жизни Хруч не видывал подобной роскоши. Огромная мягкая постель, в которой хотелось нежиться сутки напролет…

Однако ученого чрезвычайно заинтересовало женское пение — откуда оно доносилось? Такое печальное, но такое вдохновенное. Прекрасные голоса.

Спрыгнув с постели и сбросив ночную рубашку, Хруч поспешно оделся. Выходя из комнаты, он вспомнил о каучуковом деревце в горшке, которое оставил на тумбочке у постели. Вернувшись и прихватив его с собой, он первым делом поставил горшок на прежнее место в холле и лишь затем отправился искать место, откуда доносилось чудесное пение.

Когда он спустился на первый этаж, пение стихло. Хруч замер на месте. Было бы жаль так и не взглянуть на тех, кто так чудесно пел. Однако пение возобновилось. На этот раз мелодия была более веселой. Ученый пошел по коридору на звук голосов и оказался в просторной гостиной.

В золоченом бархатном кресле восседал Рак-Эк-Наймен. Склонив голову набок, правитель внимал пению двух юных девушек и женщины постарше, вероятно их матери.

Девушки и женщина стояли перед пышным веером, который плавно вибрировал в такт их голосам. Это был особый веер. Нижний его конец был закреплен на каком-то устройстве, состоящем из множества шестеренок, рычажков и колесиков, которые приводили в движение изогнутый кронштейн с самопишущим пером. Метроном отсчитывал темп, а перо со специальной резиновой трубочкой, подающей чернила, оставляло на пергаменте какие-то значки. Приглядевшись получше, Хруч понял, что это не что иное, как обыкновенные ноты. Замечательный аппарат записывал ноты прямо во время пения.

Когда песня закончилась, Рак-Эк-Наймен повернулся к молодому ботанику:

— Доброе утро, Шешил! Как спалось?

— Благодарю вас, ваше превосходительство! Спал как убитый.

— Хозяйки этого прекрасного дома милостиво согласились исполнить для меня несколько местных песен. По-моему, это большая несправедливость, что столько музыкального таланта и красоты выпало на долю всего лишь одной семьи, как вы считаете?