Заклинательницы ветров, стр. 68
– Некогда ты предложил мне сделку, – припомнила Ки. Она уже распустила косу и теперь расчесывала волосы пальцами. – Ты что-то там говорил насчет того, что между нами не должно быть никаких долгов и никаких жертв. Только то, что можно предложить от чистого сердца и со спокойной душой. Вот я тебе и предлагаю. От чистого сердца. Спрашивается, что за беда, если мы уделим этому несколько дней и хоть посмотрим, можно ли что-нибудь сделать?
– Беда уже происходит, причем прямо сейчас.
– Беда. – Ки сдавленно засмеялась. – Вот что у меня, кажется, получается лучше всего. Потому что ты вполне мог бы справиться с задачей, если бы не прибыла Мастерица Ветров. Помнишь, что Зролан сказала?
– Честно говоря, я не больно въехал, что она имела в виду… – И Вандиен поглубже зарылся в перину.
– А я, боюсь, въехала. Ты ведь еще не спрашивал, какое такое дело помешало мне вовремя прибыть в Обманную Гавань.
– Тебе нет нужды ни в чем извиняться…
– А я обыкновенно и не извиняюсь, – сказала Ки без улыбки. – Но в данном случае я сильно подозреваю, что появлением Мастерицы мы обязаны именно мне. Помнишь, тогда в Дайяле я еще предостерегала тебя, – не навлекай, мол, их гнев? Ну так вот я сама и навлекла. И не просто навлекла. Я жизнью обязана одной из них. Ее зовут Рибеке, и она Мастерица Ветров. Она спасла меня от смерти, но я весьма сомневаюсь, что она склонна относиться ко мне с теплотой. Ко мне – или к моему другу…
Вандиен приподнялся на локте и необыкновенно внимательно на нее посмотрел. Потом постарался свести все к шутке:
– Похоже, твою историю очень даже стоит послушать, но такое лучше рассказывать под звездами у костра. Так что давай лучше отложим. И потом, Ки, сделанного уже не переделаешь. Даже не будь там вообще никакой Заклинательницы, я отнюдь не уверен, что разыскал бы сундук. Там было до того темно, да и вода стояла высоковато… И к тому же, – тут он вымучил улыбку, – не смей отнимать единственную кость, которую Зролан бросила моему самолюбию. Я желаю думать, будто Киллиан поняла, что ей со мной не потягаться, и послала за подкреплением!
И он откинулся на спину, уставившись в потолок. Ки нагнулась и задула светильник, а потом нашарила в холодной темноте постель и забралась в нее. Некоторое время она лежала подле Вандиена, не касаясь. Ставни были закрыты, так что тьма в комнате царила кромешная. Ки нерешительно протянула руку и опустила ладонь ему на грудь. Холод морской воды еще не покинул окончательно его тела. Вандиен ничего не сказал, и Ки отважилась придвинуться поближе и прижаться к нему. Очень осторожно она устроила голову у него на плече, так, что колючая щетина на его подбородке защекотала ее лоб.
– Уж не поверил ли ты Джени… – начала она шепотом, но продолжать было превыше ее сил.
Вандиен поднял руку и взлохматил ее волосы. А потом легонько прижал ее голову к своей груди, так что, когда он заговорил, его голос гулко отдался у нее в ухе. Голос звучал устало, но дышал почти прежним юмором:
– Это ты про то, что она наговорила там в храме? Будто ты хочешь, чтобы я остался при своем шраме? Ох, ну так я и знал, что ты сама себя теперь загрызешь. Ляпнула, понимаешь, а человек думай…
Ки ждала продолжения, но его не последовало. Вандиен просто наклонил голову, и она ощутила прикосновение его усов: он поцеловал ее в лоб. Потом глубоко вздохнул – и сонно обмяк.
– Я, кажется, спросила, уж не поверил ли ты ей! – раздосадованно повторила Ки. И, дабы побудить его ко вниманию, слегка ткнула локтем под ребра. Несносный тип дернулся и мерзко хихикнул. Ки поняла, что он подначивал ее, вынуждая повторить вопрос, и почувствовала, как начинает отпускать ее то нехорошее напряжение, в котором она пребывала весь день. Если Вандиен сохранял способность поддразнивать и смеяться, значит, есть надежда, что их отношения переживут и нынешнее испытание.
– Значит, достало-таки тебя? – спросил Вандиен. – По-моему, дело тут вот в чем. У каждого человека есть дурные стороны, которые он обычно старается скрыть. Вот и Джени, может быть, кажется себе не такой себялюбивой и злой, стоит ей вообразить, что и ты в глубине души ничуть не лучше ее… Ты обратила внимание на Колли, немого арфиста?
Ки согласно кивнула головой, покоившейся у него на груди. Их тела начинали понемногу отогреваться, наполняя теплом постель. Ки очень нравилось прижиматься ухом к его груди, когда он говорил.
– Он и нравится Джени в основном потому, что он немой, – сказал Вандиен. – Если бы у него была не только арфа, но еще и голос, он бы, вполне возможно, дразнил ее, как и все остальные. Тогда и ей пришлось бы платить ему той же монетой. И, уж конечно, ни во что не ставить его как мужчину. Но, поскольку он нем, она в глубине души жалеет его и тянется к нему. И к тому же пребывает в счастливой уверенности, что другим женщинам он не кажется слишком уж привлекательным. Не думаю, правда, что она когда-либо заговаривала о своих чувствах… вполне возможно, что она и сама себе полного отчета не отдает. Но какая-то часть ее существа знает все. И чувство вины не так донимает ее, стоит только подумать, что и ты испытываешь ко мне в чем-то схожие чувства…
– Вот, значит, как! – Ки перекатилась на живот и устроилась таким образом, чтобы, приподнявшись на локтях, смотреть Вандиену в лицо. Видно впотьмах было немного, но Ки не нуждалась в свете. Ее пальцы невесомо пробежали по его лицу, и прикосновение разгладило морщины на его лбу. Ки осторожно отвела влажные кудри и бережно проследила пальцем жесткую полосу шрама, отметив попутно, что его глаза были закрыты. Она погладила его лицо и спросила: – Меньше болит, когда я вот так глажу?
Вандиен вздохнул и ласково отвел ее руки.
– Телесно – меньше, – сказал он ей. – Но каждый раз, когда ты притрагиваешься, я заново вспоминаю, что он есть. Слушай, Ки… Мы с тобой не привыкли что-то друг у друга просить, но теперь я прошу. Пусть он пропадет для нас пропадом, а? Давай не будем говорить о нем, трогать его и вообще замечать. Хорошо? Хватит с меня этих нескольких дней и тех глупостей, которых я успел натворить. Не заработал ни гроша, да еще и упряжку там в храме утопил… Помоги мне, пожалуйста, вытащить скилий и вернуть их хозяину. А потом подыщем какой-нибудь груз для твоего фургона, заработка ради, и сгоним с меня семь потов. А что до ОСТАЛЬНЫХ моих глупостей… давай их просто забудем. Я тебя очень прошу. Ты – единственный человек, для которого мой шрам не имеет никакого значения. Так вот, именно тебя я прошу смотреть на него – и не видеть.
Он напрягся всем телом, и Ки это чувствовала. Как ни близко она к нему прижималась, она не могла его отогреть. Она передвинулась и крепко обняла его. И спросила себя, ощутил ли он вообще ее ласку. Она прошептала в ответ:
– Мы с тобой можем попросить друг друга о чем угодно, и так оно и будет. Спи, Ван. Завтра нам с тобой опять лезть в холодную воду…
– Вандиен, – проворчал он. – Мое имя Вандиен.
– Вандиен, – поправилась она тихо.
Они больше не разговаривали. Ки неподвижно лежала подле него и очень хотела поскорее уснуть, но сон еще долго не шел к ней.
20
Ки сидела на открытой грузовой платформе своего фургона и раздумывала о том, могли ли дела пойти еще хуже или уже был достигнут последний предел.
Мокрая одежда плотно облепила ее тело; впрочем, к этому последнему она начала уже привыкать. Сигурд и Сигмунд, насухо вытертые и закутанные в попоны, без большого воодушевления пробовали щипать жилистую солоноватую травку, росшую вдоль кромки галечного пляжа. Ки собиралась отыскать для них пастбище получше, дай только разжечь огонь и переодеться. Конечно, если к тому времени у нее останется хоть сколько-нибудь сил.
Прошлой ночью она все рассказала Вандиену про Рибеке и Дреша. Он слушал ее, не перебивая. Беда только, самой Ки все то, о чем она рассказывала, представлялось бредом сумасшедшей. Физическое напряжение минувших нескольких дней вычерпало ее настолько, что воспоминания приобрели довольно-таки нереальный оттенок. Гибель Меди представлялась ей теперь чем-то вроде вселенской катастрофы, и она вдвойне сожалела о той роли, которую ей выпало сыграть в столь прискорбном событии. Однако всего труднее оказалось рассказывать все-таки о том долге, который она за собой чувствовала. Ведь Рибеке спасла ее. Может быть, Заклинательница вовсе не думала о ней в тот момент. Или думала не больше, чем о ее тяжеловозах. Так или нет, но Рибеке ее СПАСЛА, и ничего тут не поделаешь. Потому-то Ки закончила свою повесть следующими словами: