Мы все из Бюллербю, стр. 14

Шум Ивового ручья разносится по всему лесу. Его слышно издалека, когда самой мельницы ещё не видно. На мельнице очень красиво. И таинственно. И немного страшно. А если стоишь возле мельничного колеса, приходится кричать, иначе не слышно.

Юхан ужасно обрадовался нашему приезду и повел нас на мельницу. Он все время посмеивался, и вид у него был хитрый-прехитрый. Мы отдали ему наши мешки, осмотрели мельницу, а потом уселись на траву и стали беседовать с Юханом. Наверно, он уже давно ни с кем не беседовал, потому что говорил больше, чем обычно.

Он рассказал нам, что у него на мельнице живет гном, который очень любит проказничать. Схватится, например, за жернов, и тот перестает крутиться. Или высыплет на пол мешок муки. Однажды, когда Юхан пришел на мельницу слишком рано, гном рассердился и ударил его. Юхан даже опомниться не успел, как у него перед глазами что-то сверкнуло и гном исчез. Но вообще-то гном добрый. Когда у него хорошее настроение, он по вечерам подметает на мельнице пол и все прибирает.

Чудное место эта мельница. На поляне перед домиком Юхана, например, часто танцуют эльфы. Юхан сидит у окна и из-за занавески смотрит на них. Если эльфы замечают Юхана, они сразу же прячутся. А однажды Юхан видел лесовичку. Она стояла за сосной, высунув нос, и хохотала на весь лес. Счастливый Юхан, он всегда видит что-нибудь интересное!

— А знаете, кто здесь был сегодня ночью? — спросил он таинственным шепотом.

Конечно, мы этого не знали, и Юхан сказал, что ночью на мельницу приходил водяной.

Анна стиснула мою руку, а я — её.

Водяной сидел на камне возле плотины и играл на скрипке так трогательно, что Юхан даже прослезился. Юхан и камень нам показал, на котором сидел водяной. Но днем там водяного, конечно, не было.

— Он приходит только по ночам, — сказал Юхан.

— Каждую ночь? — спросил Боссе.

— Да, весной он любит по ночам сидеть здесь на камне и играть на скрипке, — ответил Юхан.

Шведке не терпелось вернуться домой, это было ясно по её виду. Все стали прощаться с Юханом, а мы с Анной ещё раз сбегали к камню, на котором сидел водяной.

Одна дорога ведет от мельницы в Бюллербю, а другая в деревню, которая лежит за лесом. Лассе захотелось съездить и посмотреть эту деревню. Он взмахнул вожжами, но Шведка даже ухом не повела. Она стояла как вкопанная. Только повернула голову и взглянула на Лассе, будто хотела удостовериться, в своём ли он уме. И пришлось нам ехать домой в Бюллербю. Тут уж Шведка весело бежала всю дорогу.

Неожиданно Лассе сказал:

— А я сегодня ночью пойду смотреть водяного. Кто со мной?

Сперва мы решили, что он шутит, но он говорил серьезно. Тогда Боссе и Улле сказали, что они тоже пойдут с ним.

— А девчонки могут не ходить, если не хотят, — сказал Лассе.

— Кто это тебе сказал, что мы не хотим? — спросила Бритта.

— Очень даже хотим, — сказала Анна.

— Пожалуйста, я не против, — разрешил Лассе. — Надо же и вам взглянуть на водяного, не больно-то много вы их видели.

— Столько же, сколько ты! — отрезала Бритта.

Лассе ей не ответил, но напустил на себя такой таинственный вид, будто он видел тысячу водяных.

Мы тут же обо всем договорились. Лассе сказал, что мы должны выйти из дому в полночь. Он считал, что разрешения лучше не спрашивать, он сам нас разбудит, у него есть будильник.

Ночью я проснулась оттого, что Лассе стоял у моей постели и дергал меня за волосы. Я мигом вскочила.

Как разбудить Анну и Бритту, Лассе придумал ещё вечером. Он привязал к веревке камень и положил его к ним в комнату, а веревку протянул в мое окно. Теперь он подергал за веревку, камень запрыгал по полу, и девочки проснулись.

Ну, а разбудить Улле было нетрудно: Боссе перелез по липе к нему в комнату и растолкал его.

До сих пор не понимаю, как нам удалось незамеченными выбраться из дому. Я очень боялась, что папа с мамой проснутся от скрипа лестницы. Но они не проснулись.

Вы были когда-нибудь ночью в лесу? Знаете, как там страшно! Я бы ни за что не осмелилась пойти одна ночью в лес! Всю дорогу я крепко держала за руки Бритту и Анну. А когда мы услыхали шум Ивового ручья, мне захотелось убежать домой.

К тому же Лассе сказал:

— Только к камню мы поползем поодиночке!

— Как поодиночке? — испугалась я. — Нет уж, спасибочки! Одна я туда не пойду, не нужен мне твой водяной.

— Вот дура! — возмутился Лассе. — Ты думаешь, к водяному можно явиться всем вместе, как на школьной экскурсии, и сказать, что мы всю жизнь мечтали его увидеть? Вы как хотите, а я иду один!

Улле и Боссе решили, что они пойдут вдвоем. А мы с Бриттой и Анной — втроём.

— Я поползу первый, — сказал Лассе. — Если водяного там нет, я вам крикну. Считайте до ста. А если не крикну, ползите за мной. Значит, водяной на месте.

И он уполз.

Мы лежали во мху и считали. Мне очень хотелось, чтобы водяного там не было, и чем ближе счет подходил к ста, тем громче стучало у меня сердце. Лассе не крикнул.

— Водяной на месте, ползем! — прошептал Боссе, и они с Улле поползли к камню по одной тропинке, а мы — по другой.

— Девочки, я сейчас умру! — прошептала Анна.

Нам с Бриттой было тоже очень страшно. Вот наконец и мельница. И плотина. И камень рядом с плотиной. И водяной на камне! Водяной был голый и на чём-то играл. Но из-за шума воды мы почти не слышали, как он играет. Виден он был тоже плохо. Но что это водяной, не было никакого сомнения.

— Ой! — прошептала Анна.

— Давайте послушаем, — прошептала Бритта.

— Это не скрипка, — прошептала я. — А песня знакомая.

— Правда, мы её в школе разучивали! — воскликнула Бритта.

— Интересно, откуда водяной знает эту песню? — удивилась я.

Но тут не было ничего удивительного, потому что это был не водяной, а наш Лассе. Это он, голый, сидел на камне и играл на губной гармошке.

— Ну вот, теперь вы уже не сможете говорить, что никогда в жизни не видели водяного, — сказал он.

А Боссе сказал, что, когда вырастет, он поколотит Лассе.

Черстин — сестрёнка Улле

Когда Лассе и Боссе чересчур меня донимают, мне начинает казаться, что без братьев гораздо спокойнее. Никто тебя не дразнит, если ты играешь в куклы. Не дерется. И не говорит, что опять твоя очередь вытирать посуду.

Однажды Лассе сказал маме, что девчонки вообще никому не нужны. Ему бы хотелось, чтобы вместо меня у них с Боссе было девять братьев. Тогда бы их хватило как раз на футбольную команду. Но мама ответила ему:

— А я очень рада, что у меня хоть одна дочка. Одиннадцать сыновей, избави боже! Хватит с меня и двоих.

Наверно, Лассе понял, что сказал глупость.

Но иногда иметь братьев очень приятно. С кем бы мы по вечерам кидались подушками и рассказывали страшные истории? И кто бы заступался за меня в школе?

Как-то раз, например, я нечаянно толкнула одного мальчишку, и он меня стукнул. А Боссе стукнул его и сказал:

— Попробуй ещё раз её тронуть!

— А чего она сама толкается! — сразу заныл мальчишка.

— Она тебя не видела, у нее на затылке глаз нет! — сказал Боссе.

Нет, иметь братьев не так уж плохо. Хотя сестры гораздо лучше, это каждому ясно.

А вот Улле говорит, что неважно, брат у тебя или сестра, важно, чтобы ты был не один. И по-моему, он прав. Он очень сердился на своих родителей и всегда говорил им:

— Не понимаю, почему у всех много детей, а у вас только один ребенок?

И вот наконец у Улле появилась сестренка. Он ужасно обрадовался, прибежал к нам и потащил нас смотреть его сестру. Мы, конечно, пошли.

— Вот она! — сказал Улле с таким видом, будто показывал нам чудо. — Правда, хорошенькая.

Но она не была хорошенькой. Она была красная и сморщенная. Мне она показалась даже страшной. Только ручки у неё были хорошенькие.