Калле Блумквист-сыщик, стр. 2
Полицейский Бьорк улыбнулся, сверкнув красивыми белыми зубами.
— Пошли, пошли, — сказал он.
Толпа слушателей рассеялась. Калле, Андерс и Ева-Лотта уходили неохотно. Они бы с удовольствием послушали Фредрика еще.
— До чего каштаны красивые! — Ева-Лотта залюбовалась деревьями, выстроившимися вдоль Большой улицы.
— Да, неплохо, когда они цветут, — согласился Андерс. — Словно свечки горят.
Тишина и покой царили в горадке. Казалось, можно было ощутить, кик наступает воскресенье. Тут и там в садах виднелись накрытые столы. Люди уже умылись после рабочего дня, оделясь по-праздничному и теперь ужинали. Они болтали и смеялись, явно наслаждаясь отдыхом среди осыпанных цветами фруктовых деревьев. Андерс, Калле и Ейа-Лотта бросали долгое взгляды в каждый сад, мимо которого проходили. Вдруг какая-нибудь добрая душа угостит их чем-нибудь? Нет, что-то не похоже…
— Чем бы это заняться? — вздохнула Ева-Лотта.
В этот самый момент издали донесся пронзительный свисток паровоза.
— Семичасовой идет, — заметят Андерс.
— Я придумал, — сказал Калле. — Спрячемся за сиренью в саду у Евы-Лотты, привяжем к веревочке сверток и бросим его на улицу. Кто-нибудь подойдет, увидит сверток, захочет его взять, а мы ка-а-ак дернем за веревку! Интересно посмотреть, какое у него лицо будет.
— Что ж, как будто подходящее занятие для субботнего вечера, — заключил Андерс.
Ева-Лотта ничего не сказала. Но она одобрительно кивнула.
Сверток изготовили быстро, все необходимое для этого имелось в «Бакалейной торговле Виктора Блюмквиста».
— Можно подумать, что в нем что-нибудь особенное, — заметила удовлетворенно Ева-Лотта.
— А теперь посмотрим, кто клюнет на эту удочку. — сказал Андерс.
Сверток лежал на тротуаре и выглядел очень заманчиво. С первого взгляда было не так-то просто обнаружить, что он привязан к веревке, исчезающей за кустами сирени в саду булочника.
Внимательный прохожий мог, конечно, уловить хихиканье и шепот за кустами. Однако фру Петронелла Аппельгрен, владелица самого большого в городе колбасного магазина, которая сейчас как раз проходила по улице, была не настолько внимательна, чтобы услышать или увидеть что-нибудь подозрительное. Но сверток она увидела. Наклонившись не без труда, она протянула за ним руку.
— Дергай! — прошептал Андерс.
И Калле дернул. Сверток мгновенно исчез за кустами. Теперь даже фру Аппельгрен не могла не услышать приглушенного смеха. Она разразилась целым потоком слов. Ребята расслышали не все, но до них несколько раз донеслись слова «исправительный дом». Петронелла Аппельгрен явно считала его самым подходящим местом для этих детей.
За кустами воцарилась тишина. Фру Аппельгрен выпустила последний залп и, ворча, отправилась дальше.
— Здорово! — сказала Ева-Лотта. — Интересно, кто следующий. Надеюсь, такой же злющий.
Но город словно вымер. Никто не появлялся, и компания за кустами совсем было собралась отказаться от своей затеи.
— Стойте! Там кто-то идет, — быстро зашептал Андерс.
Кто-то действительно шел. Он только что вышел из-за угла и быстрыми шагами направлялся к калитке булочника. Это был высокий человек без шляпы, в сером костюме и с большим чемоданом в руке.
— Приготовиться! — скомандовал шепотом Андерс, когда человек остановился перед свертком.
И Калле приготовился. Но напрасно. Мужчина тихо свистнул и в следующую секунду наступил на сверток.
2
— Так как же тебя зовут, прелестная сеньора? — спросил мужчина немного погодя Еву-Лотту, когда она вместе со своими телохранителями выползла из-за кустов.
— Ева-Лотта Лисандер, — ответила она, ничуть не смутившись.
— Я так и думал, — сказал мужчина. — Знаешь, ведь мы старые знакомые. Я тебя видел, когда ты была еще совсем маленькой. Ты тогда лежала в люльке, пускала слюни и целыми днями кричала и безобразничала.
Ева-Лотта нахмурилась. Она не могла себе представить, что когда-нибудь была такой маленькой.
— Сколько же тебе сейчас лет? — спросил мужчина.
— Тринадцать, — ответила Ева-Лотта.
— Тринадцать лет, и уже двое кавалеров. Один блондин, другой брюнет. Ты, по-видимому, любишь разнообразие, — сказал он, ехидно улыбаясь.
Ева-Лотта снова нахмурилась. Она не собиралась стоять здесь и выслушивать насмешки от человека, которого не знает.
— А вы кто? — спросила она и подумала, что кто бы он ни был, а в детстве тоже небось пускал слюни.
— Кто я? Я дядя Эйнар, двоюродный брат твоей мамы, прелестная сеньора.Он дернул Еву-Лотту за светлый локон. — Кстати, как зовут твоих кавалеров?
Ева-Лотта представила Андерса и Калле. Черная и белая головы вежливо склонились перед дядей Эйнаром.
— Славные ребята, — сказал дядя Эйнар одобрительно. — Но не выходи за них замуж. Выходи лучше за меня. — Он разразился гогочущим смехом. — Я построю тебе дворец, и ты там будешь бегать и играть с утра до вечера.
— Вы для меня слишком старый, — дерзко возразила Ева-Лотта.
Андерс и Калле чувствовали себя лишними. Что это еще за долговязое несчастье свалилось на их головы?
«Посмотрим приметы», — сказал себе Калле. Он взял за правило запоминать приметы всех встречавшихся ему незнакомых людей. Разве можно заранее поручиться, что все они окажутся порядочными?
«Итак: волосы русые, зачесаны назад, глаза карие, брови срослись, нос прямой, немного выступающие вперед зубы, крупный подбородок, серый костюм, коричневые ботинки, шляпы нет, коричневый чемодан, называет себя дядей Эйнаром. Как будто все. Да, вот еще: маленький красный шрам на правой щеке».
Калле постарался запомнить все детали. «Очень ехидный», — добавил он про себя.
— Послушай, пигалица, мама дома? — спросил дядя Эйнар.
— Да, вон она.
Ева-Лотта показала на женщину, идущую через сад. Когда женщина подошла, стало видно, что у нее такие же светлые волосы и веселые голубые глаза, как у Евы-Лотты.
— Имею ли я честь быть узнанным? — Дядя Эйнар поклонился.
— Господи боже мой, это ты, Эйнар? Ты же тысячу лет пропадал! Откуда ты свалился?
Глаза фру Лисандер стали совсем круглыми от изумления.
— С луны, — ответил дядя Эйнар. — Чтобы встряхнуть вас немного в вашей глуши!
— И вовсе он не с луны, — сказала Ева-Лотта насупившись. — Он семичасовым приехал.
— Такой же шутник, как и раньше, — заметила фру Лисандер. — Но почему ты не написал, что думаешь приехать?
— Ну нет, деточка! «Никогда не пиши о том, что ты можешь сообщить лично», — вот мой девиз. Ты же знаешь, какой я: что мне вдруг в голову взбредет, то и делаю. Так и на этот раз, я подумал, что было бы неплохо взять себе небольшой отпуск, и тут вдруг вспомнил, что у меня есть очаровательнейшая кузина, которая живет в очаровательнейшем городке. Ну, как, примешь меня?
Фру Лисандер наскоро соображала. Не очень-то легко принимать гостей вот так вот, с бухты-барахты. Да ладно, пусть живет в мансарде.
— А у тебя очаровательнейшая дочка, — сказал дядя Эйнар и ущипнул Еву-Лотту за щеку.
— Ой, не надо! — вскрикнула Ева-Лотта. — Больно ведь!
— А я как раз и хотел, чтоб было больно, — ответил дядя Эйнар.
— Конечно, мы тебе рады, — сказала фру Лисандер. — Ты надолго в отпуск?
— Видишь ли, я еще не знаю. Откровенно говоря, я собираюсь бросить свою теперешнюю работу. Думаю, уж не поехать ли за границу. У нас в стране человеку некуда податься, все топчется на месте.
— И вовсе нет, — горячо возразила Ева-Лотта. Наша страна — самая лучшая в мире!
Склонив голову набок, дядя Эйнар посмотрел на Еву-Лотту.
— Как ты выросла, Ева-Лотточка! — сказал он.
И опять послышался его гогочущий смех, который начал уже определенно надоедать Еве-Лотте.
— Чемодан тебе мальчики отнесут, — предложила фру Лисандер.
— Нет, нет, я сам.
Ночью Калле проснулся оттого, что его в лоб ужалил комар. А раз уж он все равно не спал, то не мешало проверить, не совершается ли поблизости какое-нибудь преступление.