Калле Блумквист-сыщик, стр. 15
Ева-Лотта запела и по привычке взглянула на развилку клена — наблюдательный пункт Белой розы. Прямо в ее веселые голубые глаза смотрел Калле.
Если ты много лет подряд был воином Белой розы, если ты не раз участвовал в кровопролитных битвах между индейцами и бледнолицыми, если ты, наконец, был разведчиком союзников во второй мировой войне, то ты научился двум вещам: ничему не удивляться и уметь молчать, когда надо. Вон сидит на дереве твой товарищ, предостерегающе приложив палец к губам, и лицо его выражает только одно: «Молчи!»
Ева-Лотта идет дальше с дядей Эйнаром.
— Всего-то у ней было, что швейная машина, шинашина-шина-шина, шина-на".
10
«Что вы скажете, господин Блюмквист, об этом знаменательном разговоре?»
Калле лежал на спине под грушевым деревом у себя в саду, а воображаемый собеседник опять интервьюировал его.
«Видите ли, — сказал господин Блюмквист, — прежде всего ясно, что в данной уголовной драме мы имеем дело не с одним, а сразу с тремя негодяями. И предупреждаю вас, молодой человек (воображаемый собеседник был весьма молод и неопытен), предупреждаю: в ближайшем будущем произойдут бурные события! Для вас было бы лучше всего по вечерам сидеть дома. Борьба предстоит не на жизнь, а на смерть, и тому, кто не привык иметь дело с подонками общества, грозит нервное потрясение».
Сам господин Блюмквист настолько привык иметь дело с подонками общества, что не боялся за свою нервную систему. Он вынул трубку изо рта и продолжал:
«Понимаете, эти два господина, Крук и Редиг — полагаю, вам не надо объяснять, что это не настоящие их фамилии, — да, так вот, эти два типа собираются задать жару дяде Эйнару… гм-м… Эйнару Линдебергу, или Бране, как он иногда себя называет. По правде говоря, его жизнь в опасности!»
«А на чью сторону собирается стать господин Блюмквист в этой борьбе?» — почтительно осведомился собеседник.
«На сторону общества, молодой человек, общества! Как всегда! Хотя бы это стоило мне жизни».
Знаменитый сыщик грустно улыбнулся. Ради общества он уже тысячу раз жертвовал жизнью, и одним разом больше или меньше, роли не играло. Мысли его потекли дальше.
«Хотел бы я знать, чего они добиваются от дяди Эйнара», — подумал он, и сейчас это уже был не господин Блюмквист, а просто Калле, озадаченный маленький Калле, и вся эта история казалась ему довольно жуткой…
Внезапно он вспомнил про газету. Ту самую, которую дядя Эйнар купил сразу после своего приезда, когда они сидели в кафе. Калле хранил ее в левом ящике своего письменного стола, но так и не собрался изучить повнимательнее.
«Непростительный промах!»— отчитал он самого себя и помчался в комнату.
Калле помнил, что дядя Эйнар тогда накинулся на страничку с «Последними новостями». Теперь нужно только сообразить, что же именно его интересовало. «Новые испытания атомной бомбы» — едва ли! «Грубое нападение на пожилого мужчину»— может быть, это? Так: двое парней лет по двадцати напали на пожилого господина, отказавшегося дать им закурить… Нет, дядя Эйнар тут ни при чем. «Крупная кража драгоценностей в Эстермальме…»
Калле свистнул и мгновенно пробежал заметку.
«В ночь на субботу на Банергатан произошла крупная кража драгоценностей. В квартире, принадлежащей известному стокгольмскому банкиру, ночью никого не было, поэтому грабители могли действовать совершенно свободно. Предполагается, что они проникли в квартиру между двумя и четырьмя часами ночи, взломав кухонную дверь. Похищен сейф с драгоценностями на сумму около 100 000 крон. Взорванный и ограбленный сейф был обнаружен днем в лесу, в 30 километрах к северу от города. Уголовная полиция, извещенная о случившемся утром в субботу, пока не нашла никаких следов преступников. Полагают, что в ограблении участвовало по меньшей мере двое, а возможно, и больше преступников. Это одна из самых дерзких краж, совершенных в нашей стране. Уголовная полиция оповестила все полицейские участки. В портах и пограничных пунктах усилена охрана, так как предполагают, что преступники постараются скрыться за границу, чтобы сбыть краденое. Среди похищенных вещей выделяются: очень дорогой платиновый браслет с бриллиантами, большое количество бриллиантовых колец, брошь с четырьмя алмазами в золотой оправе, колье из восточных жемчужин и старинный золотой кулон с изумрудами».
— Ну и дубина же я, какая дубина! — сказал Калле. — Как это я не догадался! Лорд Питер Вимсей и Эркюль Пуаро давным-давно бы уже сообразили. Это же проще простого!
Он повертел в руках жемчужину. А откуда видно, что она восточная?
Вдруг его поразила, словно громом, одна мысль. «С собой я их не ношу»,сказал дядя Эйнар. Разумеется, не носит! И он, Калле Блюмквист, знает, где все спрятано — и браслет, и бриллианты, и изумруды, и платина, и как они еще там называются. В развалинах, конечно! Ну да, в развалинах! Дядя Эйнар не решался держать награбленное у себя в комнате. Он должен был спрятать драгоценности в надежном месте. И подземелье замка вполне подходило для этого: там ведь никто не бывает.
У Калле голова лопалась от мыслей. Надо скорее пойти в развалины и отыскать драгоценности, пока дядя Эйнар не надумал забрать их оттуда. Ой-ой, да ведь надо еще следить за дядей Эйнаром и за теми двумя тоже, чтобы арестовать их в подходящий момент! Как же все успеть? И вдобавок, когда война роз в самом разгаре. Нет, без помощников не обойтись. Даже лорд Питер Вимсей не справился бы здесь один. Нужно посвятить в это дело Андерса и Еву-Лотту и попросить их помочь. Они, правда, никогда не принимали его всерьез как сыщика, но ведь на этот раз все обстоит совсем иначе!
Внутренний голос подсказывал Каяле, что в данном случае ему слезет искать помощников в полиции, и он знал, что голос прав. Но, если сейчас пойти в полицию и все рассказать, разве ему поверят? Скорее всего, посмеются над ним, как обычно делают взрослые. Калле знал это по собственному горькому опыту. Никто не хочет верить, что и в тринадцать лет можно что-то совершить.
Нет, уж лучше подождать, пока наберется побольше доказательств.
Калле осторожно положил жемчужину в ящик. Ага, вот и отпечаток пальца дяди Эйнара! Как хорошо, что Калле был таким предусмотрительным!
В газете написано, что полиция не нашла еще никаких следов. Вечная история! Но, может быть, им все-таки удалось добыть хоть несколько отпечатков пальцев в ограбленной квартире? Ведь это так важно! Если грабитель попадался раньше, то в полицейской картотеке есть отпечатки его пальцев. Нужно только сравнить их с теми, что нашли на месте преступления, и все в порядке. И можно тогда сразу сказать: «Эта кража совершена Хромым Фредрнком». В том случае, конечно, если найден отпечаток именно Хромого Фредрика. Ну, а если в полицейской картотеке не окажется отпечатков пальцев грабителей? Тогда, понятно, этот способ не применишь.
Но вот у Калле есть отпечаток большого пальца дяди Эйнара. Очень хороший, отчетливый отпечаток на листке бумаги… Постой, а что, если взять да и помочь немного этим беднягам, которые «пока не нашли никаких следов преступников»? Если дядя Эйнар действительно причастен к краже на Банергатан (Калле еще не был уверен, но сильные улики говорили за это), стокгольмская полиция, наверное, не откажется от бумажки с отпечатком его пальца! Калле достал бумагу и ручку и написал:
Стокгольм, в уголовную полицию.
Здесь он остановился и пожевал ручку. Нужно написать так, чтобы они подумали, что пишет взрослый! Иначе эти идиоты выбросят письмо в корзинку.
Калле продолжал:
Как вытекает из газет, у вас на Банергатан, очевидно, праизведена кража со взломом. Так как Вами, может быть, добыты отпечатки пальцев, я пасылаю Вам таковой в надежде, что он софпадет с каким-нибудь из ваших. Дальнейшие справки можит Вам прислать безплатно и письменно
Карл Блюмквист, частный сыщик.
Большая улица, 14, Лильчепинг
Калле немного поколебался, прежде чем написать «частный сыщик». Но потом подумал, что стокгольмские полицейские все равно никогда его не увидят, так пусть лучше считают, что письмо написано господином Блюмквистом, частным сыщиком, а не Калле, тринадцати лет.