Обманы Локки Ламоры, стр. 106

— Ближе, ближе, — приговаривал старый сержант со сторожевой башни. — Этот несчастный ублюдок не слишком хорошо управляется с парусами. Пожалуй, ему придется швырнуть на нос пару-тройку камней, прежде чем он снизит скорость.

Темные фигурки на борту зачумленного корабля выглядели до нелепого маленькими на фоне кучи неубранных парусов — к тому же их было слишком мало, чтобы должным образом управиться со снастями. Тем не менее, как только судно проскользнуло в Старую Гавань, оно начало снижать ход. Его топсели были убраны, хотя и не слишком аккуратно, остальные же паруса болтались, кое-как подтянутые к реям.

— О-о, да у него отличные обводы, — заметил сержант. — Просто загляденье.

— Но это не галеон, — покачал головой его молодой товарищ.

— Обрати внимание на гладкую верхнюю палубу — так строят в Эмберлине. Кажется, они называют подобные суда фрегатами.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что зачумленный корабль выглядит черным не только из-за ночной тьмы. Его борта, от носа до кормы, были сделаны из темного ведьмина дерева и покрыты замысловатой резьбой. Оружие на палубе отсутствовало.

— Сумасшедшие северяне! — продолжал рассуждать сержант. — Даже корабли свои, и те делают черными. Но все равно выглядит эта птичка отменно. И, готов поспорить, быстроходная… Эх, такая красотка — и так не сложилось! Теперь на недели застрянет в карантине. Бедным эмберлинцам еще повезет, если они вообще останутся живы.

«Чайка» тем временем огибала Южный Утес, весла тяжело шлепали по воде. При свете бортовых фонарей можно было разглядеть, что скорпии загружены под завязку. Арбалетчики тоже стояли, держа оружие наготове.

Через несколько минут нос галеры почти уткнулся в борт черного корабля, который тихо дрейфовал на расстоянии четырехсот ярдов от берега. На носу «чайки» появился офицер Карантинной службы и поднес к губам рупор.

— Что за судно?

— «Сатисфакция» из Эмберлина, — донеслось в ответ.

— Последний порт приписки?

— Джерем.

— Не слишком хорошо, — прокомментировал сержант сторожевой башни. — Бедняги могли подцепить там какую-нибудь гадость.

— Что на борту? — продолжал допрос офицер.

— Только запасы провианта. Мы собирались брать груз в Ашмере.

— Экипаж?

— Шестьдесят восемь человек. Из них двадцать мертвы.

— Значит, вы не просто так зажгли желтые огни?

— О, великие боги, конечно, нет! Мы сами не знаем, что это за болезнь… Чертова лихорадка буквально сжигает людей. Наш капитан мертв, лекарь тоже вчера умер. Умоляем, помогите нам!

— Можете встать на «чумную стоянку», — прокричал каморрский офицер. — Но вы обязаны выполнять ряд правил. Вам запрещается приближаться к берегу ближе, чем на сто пятьдесят ярдов, иначе вас потопят. Все шлюпки, спущенные вами на воду, будут сожжены или затоплены. Любой член экипажа, попытавшийся достичь берега вплавь, будет расстрелян — конечно, если раньше не попадет в зубы акулам.

— Пожалуйста, пришлите нам лекаря… или хоть черного алхимика. Заклинаем милостью богов!

— Вы не должны сбрасывать трупы в воду, пусть они хранятся у вас в трюмах, — продолжал свой инструктаж офицер. — Любые грузы или послания, переданные на берег, будут сжигаться без досмотра. Более того, подобные попытки станут основанием для потопления или сожжения судна. Вам все понятно?

— Да-да, но мы умоляем… Неужели вы ничего для нас не сделаете?

— Мы можем прислать вам на борт священника и обеспечить свежей водой и необходимым провиантом. Все это будет перетянуто с берега по нашей веревке, которую затем надлежит обрезать.

— И это все?

— Вы ни в коем случае не должны приближаться к берегу — под страхом смертной казни. Но вы имеете право в любой момент покинуть нашу стоянку. Уходите в открытое море, и пусть Аза Гуилла вместе с Ионо хранят вас в этот тяжкий час. Я буду молиться о вашем скорейшем исцелении… от имени нашего милостивого герцога Никованте.

Еще через несколько минут черный корабль со спущенными парусами медленно прошествовал на «чумную стоянку» и бросил там якорь. Он мягко покачивался на темных волнах Старой Гавани, отбрасывая на воду желтые блики своих сигнальных огней.

Впрочем, Каморру не было до него дела. В этот предрассветный час город спал, погруженный в серебристый туман.

Интерлюдия. Госпожа Долгого Молчания

На службу к богине Смерти Жеан Таннен поступил примерно через полгода после того, как Локки вернулся из поездки на ферму, где изображал послушника Госпожи Эллизы. Получив обычные инструкции — внедриться в орден, научиться, чему возможно, и где-то через полгода вернуться обратно — Жеан под именем Таврина Калласа выехал из Каморра и отправился на юг. Ему предстояло провести в пути почти неделю, прежде чем он достигнет главного храма Азы Гуиллы, больше известного под именем Дома Откровения.

В отличие от остальных одиннадцати (или двенадцати?) орденов теринской религии, служители культа Азы Гуиллы допускали обучение желающих и их дальнейшее посвящение лишь в этом уединенном месте. Каменистое нагорье, тянувшееся к югу от Талишема, оканчивалось меловыми утесами, которые с высоты трехсот-четырехсот футов обрывались в бушующие воды Стального моря. Дом Откровения был вырезан прямо в одном из этих утесов и обращен фасадом к морю. По масштабам и по стилю постройка напоминала творения Древних, но за долгие годы существования неоднократно перестраивалась и усовершенствовалась человеческими руками, пока не приняла нынешний вид. Фасад храма был изрезан глубокими прямоугольными галереями. Для того чтбы попасть с одного этажа на другой и вообще в какую-либо точку храма, необходимо было пользоваться внешними переходами с бесконечными подвесными или вырубленными в скале лестницами. Увы, другого пути попросту не существовало. При этом поручни и ограждения здесь не признавались. Поэтому и учителя, и ученики в любое время дня и ночи, независимо от времени года и погоды, карабкались по ненадежным ступенькам, охраняемые от падения в морскую бездну лишь удачей да собственной ловкостью.

К западу от Дома Откровения располагалось двенадцать высоких колонн, увенчанных медными колоколами. Эти вырезанные из скального грунта столбы имели примерно шесть футов в диаметре и поднимались на высоту семидесяти футов. Ежедневно на рассвете и на закате ученикам Азы Гуиллы предлагалось вскарабкаться на вершину колонны и двенадцать раз ударить в колокол — по одному удару за каждого из Богов Теринского пантеона. Поскольку каждый из желающих делал это по собственному разумению, то колокольный перезвон выходил весьма неровным. К примеру, сам Жеан в последний раз — когда уже решил делать ноги из этого славного местечка — вообще ударил в колокол не двенадцать, а тринадцать раз.

За первый месяц пребывания Жеана в храме трое учеников при выполнении ритуала сорвались и разбились насмерть. Помнится, его еще тогда поразило столь малое число жертв, ибо все служение великой Азе Гуилле и все многочисленные обязанности новообращенных, не говоря уже о причудливой архитектуре храма, были нацелены на преждевременную встречу с Богиней Смерти.

— Здесь, в Доме Откровения, мы соприкасаемся со смертью в двух ее аспектах, — вещала на проповеди престарелая жрица с тремя плетеными серебряными шнурами на шее. — Это Вечная Смерть и предшествующий ей Смертельный Переход. Вечная Смерть — прерогатива Всемилостивейшей Госпожи. Для нас, смертных, она является непостижимой тайной, скрытой за ее покровом. Таким образом, нам для познания остается лишь Смертельный Переход. Лишь через него мы можем приблизиться к пониманию таинства Смерти. За время ученичества вам представится возможность пережить Смертельный Переход во всем его многообразии. В стенах нашего храма вы, несомненно, не раз подойдете вплотную к смерти — в силу собственной небрежности, минутной усталости, неудачи или непостижимого желания Всемилостивейшей Госпожи. Даже покинув наш Дом, вы на протяжении всей своей жизни будете сталкиваться со Смертельным Переходом и его последствиями. Поэтому вам лучше привыкнуть к этому заранее. Боязнь смерти естественна для всего живущего. Все люди стремятся избежать не только смерти, но и самих мыслей о ней. Только внутренняя дисциплина поможет вам преодолеть это столь естественное желание.