Инферно, стр. 3
– По-моему, вы говорите о каком-то зареве, – сказала доктор Брукс.
Лэнгдон согласился, но больше ничего добавить не мог. Под пристальным взглядом молодого врача ему стало не по себе.
– Может быть, все-таки вспомните, о чем речь? Где-то был пожар?
Роясь в самых дальних уголках памяти, Лэнгдон опять увидел ту загадочную незнакомку. Она стояла на берегу кровавой реки, окруженная мертвецами. На него снова дохнуло трупным смрадом.
И вдруг Лэнгдона захлестнуло внезапное инстинктивное чувство опасности… грозящей не только ему… но и всем людям. Попискивание кардиомонитора резко участилось. Мышцы Лэнгдона напряглись сами собой, и он попытался сесть.
Доктор Брукс быстро положила ладонь ему на грудь и заставила его лечь обратно. Потом глянула на бородатого врача, тот подошел к ближайшему столику и стал с чем-то возиться. Тем временем доктор Брукс нагнулась к Лэнгдону и тихо заговорила:
– Мистер Лэнгдон, беспокойство – обычный симптом при мозговых травмах, но вам нельзя волноваться. Не двигайтесь. Надо сбить пульс. Просто лежите тихо и отдыхайте. Все будет хорошо. Ваша память постепенно восстановится.
Бородатый вернулся и протянул ей шприц. Она ввела его содержимое в капельницу, прикрепленную к локтю Лэнгдона.
– Легкое успокоительное, чтобы снять тревогу, – пояснила она. – А заодно и голова пройдет. – Она встала, собираясь уходить. – Вы скоро поправитесь, мистер Лэнгдон. А сейчас вам надо поспать. Если что-нибудь понадобится, нажмите кнопочку рядом с кроватью.
Она потушила свет и удалилась вместе с бородачом.
Лежа в темноте, Лэнгдон почти сразу почувствовал, как новое лекарство начинает действовать, затягивая его обратно в тот глубокий колодец, откуда он совсем недавно вынырнул. Он боролся с этим ощущением, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Попробовал сесть, но его тело было словно налито цементом.
Чуть повернувшись, Лэнгдон снова оказался лицом к окну. Поскольку теперь в комнате царил мрак, его собственное отражение в стекле исчезло, сменившись освещенными контурами городских зданий. Среди куполов и шпилей доминировало одно величественное строение. Это была могучая крепость с зубчатым парапетом, над которой вздымалась стометровая башня в массивном каменном воротнике.
Лэнгдон так и подскочил на постели, и у него в голове тут же снова вспыхнула обжигающая боль. Несмотря на мучительный стук в висках, он не сводил глаз с башни за окном.
Лэнгдон прекрасно знал это средневековое сооружение.
Его невозможно было спутать ни с чем другим.
Беда была в том, что оно находилось в шести с половиной тысячах километров от Массачусетса.
За стенами больницы, на окутанной сумерками улице Торрегалли, женщина крепкого сложения легко спрыгнула с мотоцикла «БМВ» и двинулась вперед напряженной походкой пантеры, выслеживающей добычу. Взгляд ее был зорок, над поднятым воротником черной кожаной куртки торчали шипы из коротко подстриженных волос. Она проверила свой пистолет с глушителем и подняла глаза на окно, за которым только что погасили свет вышедшие от Лэнгдона врачи.
Пару часов назад ее миссия сорвалась из-за очень досадной помехи.
Один несчастный голубь проворковал некстати – и все пошло прахом.
Но сейчас она приехала, чтобы закончить дело.
Глава 2
Я во Флоренции?!
В голове у Роберта Лэнгдона стучало. Он сидел на больничной кровати, снова и снова нажимая кнопку звонка. Несмотря на введенный транквилизатор, сердце его неслось галопом.
Скоро в комнату ворвалась доктор Брукс с подскакивающим на бегу хвостиком.
– Что случилось?
Лэнгдон в изумлении помотал головой.
– Я… в Италии?!
– Отлично! – воскликнула она. – Значит, вспомнили!
– Нет! – Лэнгдон указал на внушительный силуэт в отдалении. – Я узнал палаццо Веккьо.
Доктор Брукс щелкнула выключателем, и городской пейзаж за окном исчез. Затем она подошла к кровати и заговорила тихим, успокаивающим голосом:
– Не волнуйтесь, мистер Лэнгдон, для этого нет никаких причин. У вас легкая амнезия, но доктор Маркони уже убедился в том, что ваш мозг функционирует абсолютно нормально.
Бородатый врач тоже прибежал на звонок. Он проверил показания монитора, а тем временем его младшая коллега быстро объясняла ему что-то по-итальянски – Лэнгдон разобрал слово agitato, явно относящееся к нему самому.
Взволнован? – сердито подумал Лэнгдон. Скорее, ошеломлен! Теперь хлынувший в его кровь адреналин боролся с лекарством.
– Что со мной произошло? – настойчиво спросил он. – Какой сегодня день?
– Все в порядке, – ответила доктор Брукс. – Сейчас раннее утро понедельника, восемнадцатое марта.
Понедельник. Лэнгдон с трудом заставил себя вернуться мыслями к последним образам, хранящимся в глубине его сознания – темной, холодной, – и снова увидел, как он идет в субботу по гарвардскому кампусу читать вечерние лекции. Это было два дня назад? Он попытался вспомнить хоть что-нибудь относящееся к самим лекциям или тому, что было после, но паника только усилилась. Ничего. Кардиомонитор опять запищал быстрее.
Старший врач почесал бороду и отправился настраивать оборудование, а доктор Брукс снова присела рядом с Лэнгдоном.
– С вами все будет хорошо, – мягко уверила его она. – Мы определили у вас ретроградную амнезию – она очень часто наблюдается при травмах головы. Воспоминания о нескольких последних днях могут быть туманными или вовсе отсутствовать, но необратимых повреждений нет. – Она сделала паузу. – Помните, как меня зовут? Я говорила вам, когда вошла.
Лэнгдон на секунду задумался.
– Сиена.
Доктор Сиена Брукс.
Она улыбнулась:
– Видите? Новые воспоминания уже формируются.
Голова у Лэнгдона болела почти невыносимо, и все предметы поблизости немного расплывались.
– Что случилось? Как я сюда попал?
– Думаю, вам надо отдохнуть, а потом…
– Как я сюда попал?! – крикнул он, и писк монитора снова участился.
– Ладно, ладно, дышите глубже, – сказала доктор Брукс, обменявшись нервным взглядом со своим коллегой. – Сейчас расскажу. – Ее тон стал гораздо серьезнее. – Мистер Лэнгдон, три часа назад вы появились в нашем приемном покое с кровоточащей раной на голове и тут же рухнули без сил. Никто не представлял себе, кто вы такой и откуда взялись. Вы что-то бормотали по-английски, поэтому доктор Маркони попросил меня помочь. Я из Англии, а здесь работаю временно.
Лэнгдон почувствовал себя так, будто очнулся внутри картины Макса Эрнста. Какого черта меня понесло в Италию? Лэнгдон приезжал сюда раз в два года на искусствоведческую конференцию, но она проходила в июне, а сейчас был март.
Снотворное в его крови понемногу делало свою работу. Ему казалось, что сила земного притяжения растет с каждой секундой и пытается продавить его прямо сквозь матрас. Лэнгдон сопротивлялся ей, приподнимая голову, стараясь не заснуть.
Доктор Брукс наклонилась вперед – теперь она парила над ним, как ангел.
– Пожалуйста, мистер Лэнгдон, – прошептала она. – При травмах головы надо проявлять особенную осторожность в первые двадцать четыре часа. Вы должны отдохнуть, иначе можете причинить себе серьезный вред.
Вдруг раздалось потрескивание, и чей-то голос по внутренней связи произнес:
– Доктор Маркони!
Бородатый врач ткнул в кнопку на стене и отозвался:
– Si?
Из переговорного устройства полилась быстрая итальянская речь. Лэнгдон не уловил ее смысла, но заметил, как врачи недоуменно переглянулись. А может, встревоженно?
– Momento, – сказал Маркони, обрывая разговор.
– Что происходит? – спросил Лэнгдон.
Глаза доктора Брукс чуть-чуть сузились.
– Это дежурный администратор. Говорит, к вам пришли.
В тумане, окутавшем сознание Лэнгдона, вспыхнул лучик надежды.
– Очень кстати! Может, этот человек знает, что со мной стряслось!