Орел нападает, стр. 66

Катон сидел в красных отблесках пламени, обхватив руками колени и вдыхая дразнящий запах жарящегося мяса. Наконец Празутаг встал, нарезал жаркое и положил на камень дымящиеся, исходящие соком ломти. Они прекратили пиршество лишь тогда, когда уже больше не могли втолкнуть в себя ни кусочка свинины, после чего завалились спать, согреваемые изнутри теплом своих плотно набитых желудков.

В течение последующих двух дней римлянин и икен попеременно и неустанно озирали плато, отмечая царившее за рекой оживление. К крепости вереницей катились подводы, брели с весенних пастбищ маленькие стада и отары, хотя близился сезон окота овец.

Дуротриги определенно готовились к осаде, а это значило, что до них дошли сведения о приближении крупных вражеских сил. В настоящее время их врагами могли быть только римляне. Второй легион наверняка уже вышел из лагеря и двинулся в путь. При этой мысли сердце Катона забилось быстрее. Пройдет всего несколько дней, и легион замкнет эту крепость в стальное кольцо, лишив друидов возможности бежать с заложниками еще дальше. Несомненно, защитники крепости попытаются использовать жену и сына командующего для того, чтобы выторговать себе лучшие условия капитуляции, если, конечно, они не столь же безумны, как черные жрецы, и не собираются биться с захватчиками до последнего вздоха. Потому что в таком случае у Помпонии и Аэлия весьма мало шансов остаться в живых.

На третий день оба лазутчика порешили, что одному из них стоит наведаться туда, где они расстались с Боадикой. Быстрей обернуться девушка все равно не могла, а теперь вроде бы самое время. Поэтому с наступлением сумерек Катон перебрался через тропу и направился в дальний лес. Увы, вопреки неколебимой уверенности, что он без труда вспомнит путь, который они проделали с Празутагом, деревья казались в темноте одинаковыми, и найти заброшенный рудничок не удавалось. Катон попытался выйти к тропе по собственным же следам, но в результате запутался еще больше. По мере того как сгущалась тьма, осторожность все более замещалась панической суетливостью, и вскоре в подлеске стоял сплошной шум и треск. Юноша был уже на грани того, чтобы в голос позвать Боадику, когда прямо перед ним из-за дерева выступила темная фигура. Катон откинул плащ и выхватил меч.

— Тебе не хватало только протрубить в рог, чтобы привлечь к себе еще больше внимания, — со смехом произнесла Боадика. — Я уж было подумала, что нарвалась на одного из отбившихся слонов Клавдия.

Пару очень долгих мгновений Катон таращился на икенку, потом с нервным хихиканьем опустил клинок и перевел дух.

— Вот ведь хрень! Ты меня напугала.

— И поделом тебе. Где мой кузен?

— С ним все в порядке. Он ведет наблюдение. Если опять не охотится на домашних свиней. А также на свинопасов.

— Что ты несешь? Ладно, неважно. Об этом потом. Прежде соберись с духом и приготовься послушать меня. Времени у нас мало. Думаю, кое-что из того, о чем я собираюсь сказать, и впрямь тебя напугает.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

К тому времени, когда Катон с Боадикой достигли укрытия, где их ожидал Празутаг, край небосклона уже омыло бледное свечение приближающегося рассвета. Лошадь девушки они оставили привязанной к дереву в рудничке, с мешком корма на морде, чтобы та не скучала. Икенский воин и его соплеменница тепло обнялись, явно радуясь встрече. Правда, как подумал Катон, радоваться им было особенно нечему. Какая уж тут радость, если вокруг чужой темный лес и лютый враг совсем рядом? Боадика с благодарностью приняла кусок холодной свинины, но перед тем, как вонзить в него зубы, принюхалась.

— Сдается, свининка не больно-то свежая.

— Трехдневной давности. Вполне пригодная для еды.

— Ладно, я так голодна, что сойдет. Спасибо.

Она оторвала зубами полоску серого мяса и принялась торопливо жевать.

— Ну а теперь слушай новости. Надеюсь, ты не обидишься, если я буду одновременно говорить и есть?

— Ладно тебе. Какие обиды?

Катон нетерпеливо мотнул головой.

— Спустя ночь после нашего расставания мне удалось добраться до селения атребатов. Там мне сказали, что в тот же день, но несколько раньше мимо села прошла римская армия. Похоже, это произвело сильное впечатление на селян. Так или иначе, мы поднажали и спустя пару-тройку часов догнали Веспасиана. Второй легион марширует прямиком к Великой Крепости. То есть сюда. Веспасиан решил в первую очередь вывести из игры главную вражескую твердыню и тем самым показать дуротригам, что им даже не стоит и пробовать отсидеться в других крепостях.

— Разумно, — сказал Катон. — Это будет сильный удар. А что с Макроном?

— Его тут же отправили в полевой госпиталь.

— Он жив?

— На тот момент — да, был жив. Правда, главный хирург говорил не слишком-то обнадеживающие вещи, но, похоже, предрекать худшее свойственно всем лекарям.

Увидев выражение лица Катона, она вздохнула и торопливо продолжила:

— Веспасиан очень обрадовался, увидев дочку командующего, но потом показал мне стрелу, пущенную из ночной темноты в римский лагерь.

Боадика умолкла.

— Не тяни, говори.

— К ней был привязан человеческий палец, мизинец. А на полоске ткани было начертано послание жрецов Темной Луны. Один из местных разведчиков перевел его: там сообщалось, что это палец сына командующего, который посылается генералу как предостережение против дальнейших попыток освободить пленных римлян.

Катону сделалось плохо.

— Понимаю, — пробормотал он.

— Нет, ты не понимаешь. Плавт, отбывая в свою ставку, отдал Веспасиану приказ: если кому-нибудь из его близких будет причинен хоть малейший вред, тут же отрубить и отослать дуротригам голову верховного друида. Остальных жрецов следует казнить с двухдневными интервалами, отсылая их головы врагам до тех пор, пока всех членов генеральской семьи не отпустят на волю.

— Но их не отпустят, а убьют в тот же миг, когда получат первую голову, верно?

— Если им повезет.

— Веспасиан выполнил повеление генерала?

— Еще нет. Он отослал к нему Юлию, а заодно и просьбу подтвердить свой приказ.

— Что Плавт и сделает, как только выслушает свою дочку.

— Могу представить, что она ему скажет.

Катон произвел быстрый подсчет.

— Это было два дня назад. Положим два дня на доставку донесения генералу и пару дней на доставку ответа, накинем на то и на се еще день… Получается, в нашем распоряжении два, в лучшем случае три дня, не больше.

— Получается, так.

— О, небо…

Катон опустил взгляд на свои стиснутые руки, потом встрепенулся:

— Если, конечно, Веспасиан не отложит выполнение столь непродуманного и губительного для многих приказа.

— Он, конечно, может и отложить, — промолвила Боадика. — Но только ради другого плана, который, как мне кажется, ему более по душе. Второй легион подступит к Мэй Дун через пару дней. Думаю, ваш легат намерен тут же пойти на штурм этой крепости, чтобы лично освободить женщину с малышом.

Катон был потрясен.

— Но ведь друиды никогда этого не допустят. Они умертвят заложников, как только римляне начнут атаку. Мы найдем лишь тела.

Боадика кивнула.

— А какой у него еще выбор? Так или иначе, пленники все равно что мертвы.

Она испытующе глянула на Катона.

— Да, если только кто-нибудь не проникнет в логово неприятеля и не вызволит их из плена прежде, чем подойдет легион, — сказал юноша, твердо выдержав ее взгляд.

Может, у Веспасиана и не было выбора, но у него он имелся.

— Нам нужно попытаться. Есть же какой-нибудь способ попасть туда. Празутаг должен бы его знать.

Заслышав свое имя, икен поднял голову. Не будучи в состоянии следить за разговором, он просто смотрел на огонь, время от времени поглядывая на Боадику. Та повернулась к нему и заговорила по-кельтски.

Празутаг решительно покачал головой.

— Нет! Внутрь хода нет.