Орел нападает, стр. 61

Центурион ударил коня каблуками и погнал его прямо к неспешно ползущему по равнине фургону.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Они вихрем неслись вниз по травянистому склону. Ветер свистел у Катона в ушах, сердце его бешено колотилось, грозя выскочить из груди. Еще какое-то время назад они крадучись пробирались кривыми дорожками к цели, казавшейся абсолютно недостижимой, и вдруг судьба подарила им шанс вызволить семью командующего из плена. Это было настолько невероятным, что Катон весь дрожал. И от нетерпения, и в ожидании неминуемой схватки. Глянув вверх, он увидел, что крепость уже скрылась за росшими вдоль дороги деревьями. Меньше чем в полумиле от маленького отряда на крепких деревянных колесах катился крытый возок, запряженный парой лохматых пони.

Двое друидов, сидевших на козлах, пока что не замечали погони. Вытягивая шеи, они смотрели только вперед, ожидая вскоре опять увидеть грозные валы Мэй Дун. За их спинами мирно трясся фургончик. Топот копыт собственного коня казался юноше столь оглушительным, что не расслышать его можно было лишь чудом, и он молился всем известным ему богам, чтобы это чудо длилось и длилось, иначе враги, заметив опасность, подхлестнут лошадей и, выиграв таким образом время, сумеют предупредить своих товарищей, ускакавших вперед.

Но боги то ли знать не знали об этой маленькой человеческой драме, то ли вступили с друидами в сговор. Сосед возницы неожиданно оглянулся и закричал, указывая на римлян. С громким щелчком, разнесшимся во все стороны, возница огрел кнутом своих пони, и повозка, возмущенно дребезжа, рванулась вперед. Второй друид вскинул голову и, сложив ладони у рта, принялся звать на помощь. Однако черные конники уже находились за придорожным леском, и зов его не был услышан.

Теперь Катон подскакал к повозке так близко, что мог разглядеть обоих друидов. Возница был седовласым и тучным, рядом с ним сидел желтолицый и худощавый юнец. Схватка обещала закончиться быстро, затруднений не ожидалось. Казалось, удача на стороне римлян, они получали возможность освободить заложников и убраться подальше от крепости прежде, чем конные друиды почуют неладное, развернутся и пустятся, спохватившись, обратно. Возница неистово щелкал кнутом, фургон, громыхая, раскачиваясь и подпрыгивая на ухабах, несся к повороту на мост, но погоня на взмыленных скакунах неумолимо его настигала.

Внезапно позади раздался панический вопль, и Катон, оглянувшись, увидел, что лошадь Боадики споткнулась и валится наземь. Перелетевшая через ее холку девушка инстинктивно втянула голову в плечи, сжалась в комок, а потом опять вскрикнула, кубарем покатившись по скрывавшимся в траве кочкам. Ее товарищи придержали коней. Лошадь Боадики била передними копытами землю, пытаясь подняться, но тщетно: круп ее был недвижен, как и задние ноги. Боадика, оправившись от удара, неуверенно встала.

— Оставайся тут! — крикнул Макрон, снова пуская своего коня вскачь. — Нам надо догнать проклятый возок, пока у нас есть еще время.

Воспользовавшиеся этой задержкой друиды основательно оторвались от преследователей. Пони мчались как бешеные, до леска оставалась какая-то сотня шагов. Очень скоро фургон увидят с моста и крепостных валов, тогда все пропало, так как навстречу ему понесется подмога. Катон неустанно погонял коня, стараясь не отставать от Макрона, Празутаг скакал рядом с ним. Они мчались чуть в стороне от тропы, исчерченной коварными колеями, кожаный задок крытой повозки был уже почти досягаем. Молодой друид то и дело оглядывался, в его глазах стоял страх.

За изгибом дороги показалось подножие огромной насыпи. Катон подбодрил свою лошадь каблуками. В последнем отчаянном рывке тому удалось настолько приблизиться к возку, что взметнувшиеся из-под тяжелых дубовых колес комья грязи осыпали всадника. Моргая, Катон ухватился за рукоять меча и с лязгом вытащил клинок из ножен. Макрон, скакавший впереди, обогнал вихляющую колымагу и, развернув свою лошадь, преградил пони дорогу. Те с испуганным ржанием вскинулись, пытаясь остановиться, фургон по инерции подкатился передком к их хвостам.

Катон держал свой меч у бедра, готовясь нанести удар снизу, но, когда он поравнялся с козлами, молодой друид, то ли сброшенный с них толчком, то ли подпрыгнувший сам, метнулся к нему и сшиб его с лошади. Они оба упали на землю. От столкновения у Катона перехватило дыхание, перед глазами расцвело что-то белое и совершенно ослепило его. Потом зрение юноши прояснилось, и он обнаружил, что молодой друид лежит прямо на нем. Искаженное яростью желтое лицо врага придвинулось к лицу Катона, затем вдруг изо рта жреца потекла слюна. Он охнул, глаза его изумленно расширились и закатились, руки обвисли.

Катон сбросил с себя обмякшее тело и увидел, что рукоять его меча глубоко вдавлена в черный плащ мертвеца. Самого клинка не было видно, только вокруг гарды расплывалось темное пятно крови. Косо вошедшее острие пронзило внутренности жреца и поразило что-то жизненно важное в грудной клетке. Скривившись, Катон перекатился на другой бок, вскочил на ноги, потянул рукоять, и с неприятным чмокающим звуком металл вышел из плоти. Юноша торопливо завертел головой, высматривая другого друида.

Тот, уже мертвый, сидел на козлах, привалившись к передней стенке фургона, являвшей собой накрепко зашнурованный кожаный полог. Из горла, рассеченного длинным кельтским мечом Празутага, потоком лилась кровь. Сам икен, спрыгнув с лошади и вынув кинжал, возился со шнуровкой заднего полога. Внутри послышались приглушенные детские возгласы. Наконец завязки распались, клапаны разошлись, и Празутаг просунул голову в щель, вызвав взрыв дикого визга.

— Все в порядке! — крикнула по-латыни подбежавшая Боадика, устремляясь к возку.

Празутага девушка обругала на родном языке и оттолкнула в сторону.

— Все хорошо! Мы пришли вам на выручку. Катон, сюда. Скорее! Им нужно увидеть кого-то из римлян.

Снова нырнув головой в темноту, Боадика, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно, сказала:

— С нами два римских командира. Вам ничто не грозит.

Катон через ее плечо заглянул в темное нутро повозки. Там, сгорбившись, сидела женщина, прижимавшая к себе двоих детей — маленького мальчика и девочку чуть постарше. Глазенки у малышей были расширены, а некогда дорогая одежда их, как и платье матери, превратилась в лохмотья. Сейчас все трое мало чем отличались от жалких и перепуганных уличных побирушек.

— Матрона Помпония, — заговорил Катон, пытаясь подбавить уверенности в свой тон, — я оптион Второго легиона. Твой супруг послал нас найти тебя. А вот мой центурион.

Юноша отступил в сторону, освобождая место для подошедшего к фургону Макрона. Центурион жестом велел Празутагу следить за дорогой, ведущей к Мэй Дун.

— Значит, все тут? — обрадованно воскликнул он, оглядывая римлянку и детишек. — Отлично. В таком случае поспешим прочь. Пока эти подонки не возвратились.

— Я не могу, — сказала Помпония, приподнимая потрепанный край плаща и показывая железный браслет, охватывавший над босой грязной стопой ее ногу. Цепь, скрепленная с ним, была приклепана другим концом ко дну повозки.

— А дети?

Помпония покачала головой.

— Ладно. Ребятишки, выбирайтесь-ка из телеги, а я попытаюсь освободить вашу маму.

— Дети, делайте, что вам говорят, — велела Помпония. — Эти люди явились сюда, чтобы помочь нам вернуться к отцу.

Девочка с опаской засеменила по грязным доскам к выходу из фургона и соскользнула на землю — в объятия Боадики. Мальчик, напротив, уткнулся лицом в щеку матери и ухватился ручонками за ее плащ. Макрон нахмурился.

— Послушай, парень. У нас нет времени на всю эту чепуху. Нам надо убираться отсюда.

— Так ничего хорошего не добьешься, — пробормотала Боадика. — Мальчик слишком напуган.

Одной рукой прижимая к себе девочку, она протянула другую к малышу, и тот, с большой неохотой, противясь, позволил извлечь себя из возка, после чего, боязливо поглядывая на мужчин, вцепился девушке в ногу.