Глоток перед битвой, стр. 5

Я стрелял из него дважды. В первый раз – когда полоумный и весьма крупногабаритный социопат захотел проверить, кто из нас круче. Выскочив из машины метрах в двух от меня, он очень стремительно пошел на сближение, и тогда я выстрелил и попал прямо в моторный блок. Он поглядел на свою «Кордобу» так, словно я прикончил его собаку, и чуть не зарыдал – из-под искореженного капота повалил дым, и это помогло ему убедиться, что есть на свете кое-что покруче его, и меня, и нас обоих вместе взятых.

Вторым был Бобби Ройс. Он держал Энджи за горло, когда моя пуля вырвала приличный кусок мяса у него из ноги. Не поверите, но Бобби Ройс после этого сумел подняться. Не только подняться, но и направить в мою сторону ствол. Он целился в меня даже после того, как две пули, выпущенные Энджи, подкинули его вверх и отшвырнули к пожарному гидранту и свет померк в его глазах. Бобби Ройс так и застыл, держа меня на мушке, и надо сказать, что при жизни в глазах у него было огня и блеска не больше, чем у мертвого.

Я вылез из машины у того дома, где проживала Дженна. По крайней мере, это был последний известный нам адрес. На мне был жемчужно-серый полотняный пиджак свободного покроя и к тому же на размер больше, так что «магнум» из-под мышки не выпирал. Подростки, сидевшие на капотах машин возле дома Дженны, явно собирались подурачиться.

Их было человек девять. Половина расположились на крыше облезлого синего «Шевроле-Малибу» с ярко-желтым блокиратором на переднем колесе – владелец явно не желал платить штрафы. Остальные пристроились рядом – на темно-зеленой «Гранаде». Двое подростков спрыгнули наземь и быстро зашагали вверх по улице, опустив головы и потирая ладонями лбы.

Я подошел вплотную и спросил:

– Дженна здесь?

Тот, кого другие называли Джером, – тощий и жилистый, в мешковатой красной безрукавке и белых шортах – рассмеялся.

– "Дженна здесь?" – передразнил он пронзительным тоненьким голоском. – Можно подумать, закадычный друг явился. – Остальные тоже засмеялись. – Нет, папаша, нету Дженны, уехала на денек. Я ее обслуживаю, так что можете оставить ей сообщение через меня.

При слове «обслуживаю» вся компания загоготала.

Шутка мне тоже понравилась, однако я был твердо намерен сохранять невозмутимость.

– Типа того «пусть мой агент позвонит ее агенту», да?

Джером взглянул на меня с невозмутимым видом:

– Да, папаша, типа того. Все будет передано.

Они загоготали еще громче. Гораздо громче.

Ну вот, Патрик Кензи, ты и соприкоснулся с подрастающим поколением. Я прошел между машинами, что было не так-то просто, поскольку никто и не подумал подвинуться. Однако мне это удалось.

– Душевно вам признателен, Джером.

– О чем ты, папаша?! Кушай на здоровье! Всегда ко мне обращайся!

– Как увижу Дженну, помяну тебя добрым словом, – продолжал я, поднимаясь на крыльцо трехэтажного дома.

– Проваливай, белая сволочь, – буркнул Джером, когда я открыл дверь в холл.

Дженна жила на третьем. Я взбирался по лестнице, вдыхая знакомые запахи, – во всех таких домах пахнет одинаково: нагретыми солнцем опилками, старой краской, кошачьей мочой, деревом и линолеумом, десятилетиями впитывавшими талый снег и грязь из-под мокрых подошв, пролитым пивом и содовой, пеплом тысяч окурков. Я благоразумно не держался за перила, которые по виду в любой момент могли сорваться с ржавых стоек.

Свернув в верхний вестибюль, я остановился перед дверью Дженны – или, вернее, тем, что от этой двери осталось. Кто-то пробил филенку дубиной – она валялась тут же, в груде щепок. Кинув быстрый взгляд в коридор, я обнаружил узкую полоску темно-зеленого линолеума, заваленного обломками стульев и шкафа, разодранной одеждой, пухом, выпущенным из вспоротых подушек, обломками транзисторного приемника.

Я достал пистолет, осторожно сделал маленький шажок внутрь и двинулся по квартире, вскидывая к каждому дверному проему одновременно глаза и ствол. Стояла тишина, какая бывает, когда ничего живого в доме нет, однако мне уже приходилось убеждаться, насколько эта тишина обманчива, и потому я собирался удостовериться своими глазами.

И через десять минут скрупулезного и напряженного осмотра я убедился, что квартира и в самом деле пуста. К этому времени я взмок, у меня заломило спину, а мышцы рук и ног просто одеревенели.

Потом, держа пистолет в опущенной руке и слегка расслабившись, пошел по второму кругу, вновь осматривая комнаты и обращая больше внимания на детали. Но из спальни не выскочило и не сплясало передо мной нечто, осиянное неоновой надписью УЛИКА. Да и в ванной я ничего не обнаружил, и кухня с гостиной оказались столь же неотзывчивы. Мне удалось лишь установить, что в квартире кто-то основательно пошарил, нимало не заботясь о сохранности обстановки. Все, что только можно, было разбито, взрезано, вскрыто, взломано, выпотрошено.

Шагнув в коридор, я услышал справа от себя шорох, шарахнулся и направил толстый ствол на Джерома. Он съежился и, загородясь ладонями, вскричал не своим голосом:

– Эй-эй, ты что, ты что, совсем, что ли?! Не стреляй!

– Черт возьми, – сказал я, почувствовав, что дарованное выбросом адреналина облегчение больше напоминает изнеможение.

– Чтоб тебя, – проговорил Джером, выпрямляясь и по непонятной причине ощупывая штанины своих шортов. – На кой ты таскаешь с собой такую дуру? Слоны у нас здесь давненько уже не водятся.

– А ты что здесь делаешь?

– Я-то местный житель, милый белый папаша, так что извиняться надо тебе. И спрячь куда-нибудь эту штуку.

Я сунул пистолет в кобуру.

– Что тут творится?

Джером вошел в квартиру и оглядел перевернутые вверх дном комнаты так, словно видел все это раз сто.

– Старуха Дженна не появляется уже неделю. А устроили этот бардак в прошлый уик-энд. Нет, – прибавил он, опережая мой вопрос, – нет, папаша, никто ничего не видал.

– Это меня не удивляет, – сказал я.

– А ты бы хотел, чтобы у нас, как в белом квартале, люди наперегонки неслись стучать в полицию? Ладно, не в том суть. – Он снова оглядел развороченную квартиру. – Я думаю, тут без Роланда не обошлось.

– Кто это?

Он взглянул на меня и засмеялся.

– Ну, скажи! Кто такой Роланд?

Джером повернулся и вышел:

– Вали домой, папаша.

Я шел за ним по лестнице следом и продолжал повторять:

– Кто такой Роланд? Кто такой Роланд?

Но он только мотал головой все то время, что спускался вниз, а выйдя на крыльцо, где на ступеньках расселись его дружки, ткнул через плечо большим пальцем, показывая на меня, и сказал:

– Видали? Роландом интересуется.

Все снова покатились со смеху: давно уж, должно быть, не встречался им такой забавный белый.

Когда я вышел, большинство поднялись, а какая-то девица осведомилась:

– Вы хотите знать, кто такой Роланд?

Я спустился по ступенькам:

– Да, я хочу знать, кто такой Роланд.

Один из самых рослых потыкал меня в плечо указательным пальцем:

– Роланд – это такое, что и в кошмарном сне не приснится.

– Страшней твоей жены, – добавила девица. Снова все захохотали, а я сошел с крыльца и протиснулся между синим «Малибу» и зеленой «Гранадой».

– Лучше не попадайся ему на дороге, – напутствовал меня Джером. – Твоя пушка слонов валит, но против Роланда маловата. Потому что он не человек.

Я остановился и обернулся, положив руку на капот «Малибу»:

– А кто?

Джером пожал плечами и скрестил руки на груди:

– Как в книжках пишут – воплощенное зло.

Глава 4

Вскоре после того, как я вернулся в офис, мы заказали обед из китайского ресторана и принялись подводить итоги.

Энджи взяла на себя бумажную работу, я – физическую, то есть рассказал ей о результатах моего визита в дом Дженны, написал на первой странице досье имена «Джером» и «Роланд», ввел их в компьютер, добавил слова «взлом» и «мотив» и последнее слово подчеркнул.

Тут доставили обед, и мы, не прерывая трудов, принялись забивать артерии холестерином и давать сердцу непосильную загрузку. Энджи, уплетая свиные ребрышки с жареным рисом вперемежку с салатом из моллюсков, доложила о результатах проведенного ею расследования. Наутро после исчезновения Дженны Джим Вернан обошел несколько ресторанов и магазинов по Бикон-стрит и в окрестностях Капитолия, спрашивая, не появлялась ли она там в последнее время. Разумеется, он ее не нашел, зато хозяин кафе на Сомерсет-стрит преподнес ему копию квитанции – кредитной карточкой «Виза» Дженна расплатилась за ржаной сэндвич с ветчиной. Энджи взяла квитанцию и методом тыка – «Простите, я такая-то и, кажется, потеряла свою карточку» – установила, что у Дженны ничего, кроме «Визы», не было, что в 8I-м году она превысила свой лимит и в последний раз пользовалась ею 19 июня – то есть в тот самый день, когда не вышла на службу, – получив двести долларов в Банк оф Бостон на углу Кларендон и Сент-Джеймс. Тогда Энджи позвонила туда, представилась сотрудницей «Америкэн Экспресс»: вот, дескать, мисс Анджелайн заказала у нас кредитную карточку – не затруднит ли вас проверить состояние ее счета?