Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины, стр. 98

– Луиза! Луиза!

Девушка остановилась, снова посмотрела на него и приблизилась на несколько шагов.

– Вы меня звали, сэр? – спросила она голосом, заставившим его вздрогнуть.

– Во имя неба! – взмолился Жоанн, – скажите, вы не призрак?!

– Я вас не понимаю, – ответила незнакомка, собираясь уйти.

– О, не оставляйте меня, мисс, – начал он упрашивать. – Не бойтесь, я порядочный человек, не способный вас обидеть или оскорбить, но я жажду смотреть на вас и слушать: вы живой портрет девушки, которую я любил и которая умерла в Австралии.

– В Австралии? – прошептала незнакомка, подходя к нему. – Эта гадкая страна очень далеко отсюда. Я слышала о ней. Моя бедная сестра поехала туда и не вернулась.

– Ваша сестра! – воскликнул Жоанн. – Так это, должно быть, моя дорогая Луиза. Только сестры могут быть настолько похожи.

– Вас зовут Жоанн? – в свою очередь спросила собеседница. – Она писала нам о вас во всех письмах.

– Вы теперь моя сестра перед Богом, – грустно ответил молодой человек. Позвольте вас проводить. Я хочу видеть вашу мать. Вас тоже зовут Луизой?

– Мое настоящее имя Фанни, но после отъезда сестры мама меня зовет Луизой в память о ней.

Жоанн отвернулся, чтобы скрыть слезы.

– Моей матери нет здесь, – сказала Фанни, продолжая идти рядом с ним. – Я живу со старой дамой, к которой перед отъездом устроила меня Луиза. Если бы вы пришли в парк немножко пораньше, то застали бы ее вместе со мной. Мы гуляем там каждое утро. Она потеряла письмо, и я вернулась его поискать. Эта дама добрая и хорошая, она заботится обо мне, как о собственной дочери и, хотя она небогата, тем не менее все время поддерживает меня, мою мать и сестру, когда та еще жила в Англии. Наш отец умер два года назад.

– Я был настолько взволнован, увидев вас, и до сих пор чувствую сильнейшее волнение, так что не мог вам сразу выразить, как я счастлив, найдя вас и разговаривая с вами.

Фанни остановилась перед огромным домом.

– Вот где мы живем, – сказала она. – Сейчас я вас представлю.

И она постучала в дверь.

Старая дама оказала Жоанну самый радушный прием.

– Вы хорошо сделали, приехав в Лондон, – сказала она. – Бог подготовил эту встречу. Вы станете ее поддержкой, ее покровителем, когда меня больше не будет на свете. Не правда ли, она так похожа на свою сестру?

– О да! Это сходство меня сразу поразило, – ответил Жоанн.

Фанни первая попросила Жоанна навещать их почаще.

Когда Жоанн пришел вечером в гости к Ивенсам, все догадались, глядя на изменившееся выражение его лица, что произошло что–то необычное.

Он рассказал о встрече с сестрой Луизы.

С этого времени меланхолия Жоанна начала мало–помалу рассеиваться.

Через месяц Жоанн и Вильям навестили сэра Эдуарда.

– Ну, дорогой Жоанн, – сказал с улыбкой Вильям, вспомните, что вы нам говорили: «Я умру, не женившись». И все же через пятнадцать дней ваша свадьба. Видите, никогда не надо ни в чем уверять.

– Я женюсь на сестре моей бедной Луизы, – ответил Жоанн. Это поможет мне отблагодарить ее даже после смерти несчастной. Вы не знаете, что когда я был тяжело болен в Австралии, погибал в бедности, всеми заброшенный, она самоотверженно ухаживала за мной и работала, чтобы заплатить врачу. Теперь я нашел ее сестру, у которой нет иной опоры, кроме доброй старушки, которой скоро не станет. Я должен жениться на Фанни, чтобы заботиться о ней и ее матери. Они по праву разделят со мной все, чем я владею.

– Эта прекрасная и благородная мысль, – одобрил его замысел Эдуард, пожав руку. У вас большое сердце, Жоанн, но признайтесь–ка, что такой долг приятно выполнить. Эмерод видела вашу девушку и сказала, что она прелестна.

– Да, Фанни вылитый портрет Луизы, я мог бы полюбить только ее, – ответил Жоанн.

Эмерод попросила отца и мать переселиться к ней, когда она выйдет замуж за Эдуарда.

Несмотря на ее настояния и просьбы Эдуарда доктор не хотел соглашаться.

– Я не хочу лениться, – говорил он. – Вы не дадите мне работать, а я еще не так стар, чтобы ничем не заниматься. И даже когда я стану богатым, разве я не должен заботиться о бедных?

Впрочем, мистеру Ивенсу грешно было жаловаться. Он всем внушал живейшую симпатию и завоевал славу прекрасного врача.

В такой замечательной стране, как Англия, где каждый работает, учится, совершенствуется, умный и способный человек всегда займет свое место.

Все же доктор постоянно был грустен.

Взгляд его часто встречался со взглядом жены, и тогда слезы текли из их глаз.

– Доктор, миссис, улыбнитесь нашему счастью, – говорил Эдуард. – Постарайтесь забыть все беды.

– В нашем возрасте такое не забывается. Это в вашем можно еще обрести счастье, когда считаешь его уже потерянным навсегда. Юность – это жизнь, это иллюзии, мечты, жажда любить, весна, когда расцветают сады. Она вас увлекает в новое русло, – говорил доктор. – Кстати, должен вам сказать, что по–моему, Вильям любит вашу сестру Мэри, Эдуард.

– Я тоже это заметил и боялся вам сказать, чтобы не огорчить вас.

– Чем, мой друг? Вильям – великодушный человек. Он уже достаточно страдал с нами и из–за нас. Я был бы несправедливым эгоистом, если бы требовал от него провести всю жизнь лишь в воспоминаниях о Мелиде. Вы все будете счастливы, и мы порадуемся вашему счастью. Но поверьте, Эдуард, пусть я проживу еще сто лет, но никогда не забуду тот день, когда было брошено в море тело моей бедной Мелиды…

Адольф Бело

Две женщины

1

Вот уже два года небольшое избранное общество собиралось все вечера в особняке, находившемся на улице Монсей, который занимала графиня Елена де Брионн. Не увлечение музыкой, игрой или танцами притягивало общество к графине, так как она изгнала из своего салона эти развлечения.

Просто существовала уверенность, что каждый, очутившись у нее, встретит только приятные лица, будет находиться в контакте только с симпатичными ему людьми и беседовать с ними, не опасаясь кого–нибудь обидеть или быть самому задетым в своих привязанностях и убеждениях.

Было очень мало случаев, когда в этот тесный дружеский кружок неожиданно вторгались незнакомцы, итак, обычные гости мадам де Брионн, собравшиеся у нее в описываемый нами вечер, были весьма удивлены, заметив вдруг затесавшегося в их компанию молодого человека, одного из тех людей, которые сделались отрадой Итальянских бульваров, первых театральных представлений и скачек, но которые, однако, упорно избегают общества приличных людей.

Первое изумление скоро сменилось некоторым любопытством; друг у друга спрашивали имя вновь прибывшего и каждый хотел узнать, благодаря какому счастливому обстоятельству он был допущен к графине. Мадам де Брионн поспешила удовлетворить своих друзей: молодого человека, в котором шла речь, звали Казимир Дерош. Его представили графине совсем недавно, и при первой же встрече он выразил в такой оригинальной манере желание быть принятым в ее салоне под предлогом порвать с дурной компанией, говорил он, и реабилитировать себя в глазах достойных людей, что она не сочла нужным закрывать, двери своего дома перед этой заблудшей овцой.

Подобные объяснения, сопровождаемые очаровательной улыбкой, удовлетворили всех и сделали снисходительными к графине, тем более, что она была в этот, вечер вдвойне внимательна к своим гостям, словно сознавая некоторую неловкость, которую она допустила в отношении их. Вместо того, чтобы самой оказать радушный прием Казимиру в своем салоне, на что он имел право рассчитывать в качестве нового лица, она поручила господину де Ливри, одному из своих старых друзей, чья преданность и привязанность ей были известны, заменить ее.