Коллекция детективов, стр. 109

Несколько дней я старалась вообще не думать об этой парочке. К биноклю я не прикасалась, а за газетой выходила лишь когда была уверена, что мистер Фоули уже уехал на работу.

Ближе к концу следующей недели — кажется, в пятницу — мне понадобилось в бакалею за продуктами. Я ходила между стеллажей, выбирая спагетти подешевле, как вдруг прямо у меня над ухом раздался знакомый голос:

— О, кого я вижу! Любительница птичек!

— Здравствуйте, — тихо сказала я. — Полагаю, я должна перед вами извиниться.

— Ну что вы, мисс Карстерс! Наоборот, все получилось так занятно!

Я смущенно потупилась, и тут… мой взгляд случайно упал на его руку. Между большим и указательным пальцами он медленно перекатывал маленький пузырек с наклейкой «ЯД»! Очевидно, я побледнела, потому что мистер Фоули мигом сунул пузырек в карман и взял с полки коробку конфет.

— То-то жена обрадуется! Обожает вишню в шоколаде. — И, подмигнув мне, зашагал к кассе.

«Меня это не касается», — сказала я себе.

Тем не менее домой я летела, не чуя под собой ног, и, побросав покупки прямо в прихожей, прильнула к биноклю. Увы, ничего интересного — весь вечер они смотрели телевизор, а потом отправились спать.

В субботу после ужина я вновь взяла их окна под наблюдение. Миссис Фоули выглядела как обычно, но мистер Фоули был мрачнее тучи. Я ждала, затаив дыхание. Примерно через час он вышел из гостиной, но тут же вернулся и подошел к жене, сидевшей в кресле с книгой. В руках у него была коробка шоколадных конфет. Миссис Фоули с довольной улыбкой взяла конфету и отправила ее в рот! После третьей конфеты, съеденной ею, я начала успокаиваться, но она вдруг вскочила, схватилась за горло и — рухнула на диван. Я перевела окуляры на мистера Фоули. Так и есть! Убедившись, что несчастная не шевелится, он с ухмылкой удалился.

Поскольку на этот раз убийство было совершено у меня глазах, я, не теряя времени, позвонила в полицию и выбежала на крыльцо встречать патрульную машину. К счастью, в тот день дежурил другой наряд.

И что вы думаете?! Дверь открыла сама миссис Фоули. Живехонькая! Не дожидаясь вопросов патрульных, она объяснила, что забыла принять свое лекарство от астмы, но муж тут же сбегал за ним к аптечке. При этом она одарила меня таким взглядом, что мне ничего не оставалось, как униженно извиниться и спешно уползти в свою нору.

Следующая неделя прошла хуже некуда: по телевизору показывали такую ерунду, что я начала всерьез опасаться за свое будущее. Поэтому после ужина в субботу вновь засела у окна с биноклем наизготовку.

Сначала смотреть было не на что — мне был виден лишь мерцающий экран телевизора и спинка кресла миссис Фоули. Затем появился ее супруг с явно недовольным выражением лица. Обменявшись с миссис Фоули несколькими фразами, он сердито топнул ногой и скрылся из поля зрения. Но вскоре мистер Фоули появился вновь — он подкрадывался к креслу сзади, сжимая в руке каминную кочергу.

А потом, заслонив собой кресло, он обрушил ее на голову беззащитной жертвы.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я смогла заставить себя выйти из дома, пересечь лужайку и позвонить в их дверь. Мистер Фоули открыл почти сразу и рассмеялся.

— Мисс Карстерс, сегодня вы одна-одинешенька! С чего бы это?

Я закусила губу.

— Я бы хотела видеть вашу жену.

— Вообще-то она уже легла…

— Я вынуждена настаивать. — Внутренне я трепетала, как осиновый лист, но мой голос оставался твердым.

— Что ж, прошу. — Мистер Фоули отступил в сторону, пропуская меня в прихожую, однако я не двинулась с места. Он пожал плечами и, весело усмехаясь, подошел к двери спальни.

— Дорогая, проснись! У нас гости.

— О, черт! — послышалось сонное бормотание миссис Фоули. — Неужели опять эта чокнутая с копами?

Я сразу узнала ее голос, а потому, даже не попрощавшись, поплелась домой.

В ту ночь я глаз не могла сомкнуть! Перебрала все возможные объяснения, но наиболее правдоподобным выглядело только одно — меня выставили на посмешище несколько раз подряд, причем совершенно этого не скрывая.

Я задернула шторы на всех окнах, выходивших на их сторону, и даже подумала: не отнести ли утром бинокль в ломбард, — но, представив, на что себя обрекаю, не стала убирать его — пусть он постоянно напоминает мне о моем унижении!

Ошибку в своих умозаключениях я обнаружила к середине недели. Да, миссис Фоули принимала участие в этих грубых розыгрышах, но, скорее всего, лишь по одной причине (если, конечно, я правильно поняла значение слова «чокнутая») — она была убеждена, что в моем лице имеет дело с психически ненормальным человеком. Зато ее муженек… Уж он-то точно знал, что я в своем уме и вижу его насквозь.

К субботе я пришла к выводу, что обязана предупредить миссис Фоули о грозящей ей смертельной опасности, но поскольку она вернулась домой почти одновременно с мужем, поговорить с ней не удалось.

Ближе к вечеру у соседей на заднем дворе поднялся какой-то шум. Раздвинув шторы, я увидела, что она пропалывает маленькую клумбу за домом, а мистер Фоули подстригает секатором живую изгородь, разделяющую наши участки. Они перекрикивались громко и сердито, и я заметила, что Свенсоны, их соседи с другой стороны, прежде чем сесть в машину, на минуту задержались, с интересом прислушиваясь к перебранке.

Я тут же натянула садовый халат и перчатки и, выйдя во двор, сделала вид, что осматриваю свои розы. Вскоре мистер Фоули, крепко выругавшись, швырнул секатор на землю и ушел в дом. Выждав на всякий случай пару минут, я торопливо обогнула живую изгородь и бросилась к миссис Фоули.

Пока я раскрывала ей коварные замыслы мужа, на ее лице блуждала брезгливая гримаса. Тем не менее я разложила все по полочкам: сначала он дискредитирует меня как свидетельницу, а затем без помех расправится с ней. А поскольку я единственная из соседей уделяю им столько внимания, для всех остальных он придумает какую-нибудь отговорку: например, что жена ушла от него или уехала в другой город, скажем, навестить мать.

Я понизила голос до шепота:

— Милочка, вам надо спасаться! Если вы этого не сделаете, вы — покойница!

Некоторое время она молча смотрела на меня, а затем презрительно усмехнулась.

— В жизни подобного бреда не слышала! Вы не просто чокнутая, вы еще и прилипала!

— Умоляю, поверьте мне!

Она вновь засмеялась.

— Зарубите себе на носу: если мне понадобится совет насчет моего мужа, я не стану обращаться за ним к тощей, сохнущей по мужику старой кошелке!

Как я добралась домой, не помню. Пришла я в себя уже в гостиной, в кресле. Руки дрожали, а глаза застилала багровая пелена. Немного отдышавшись, я подошла к окну и некоторое время разглядывала участок Фоули, пытаясь восстановить в памяти, что там произошло всего несколько минут назад. Наконец, все встало на свои места. Задернув шторы, я придвинула телефон и решительно набрала знакомый номер.

Когда после короткой паузы дежурный спросил, не я ли та самая леди, которая уже дважды понапрасну отвлекала занятых людей ложными вызовами, я пригрозила, что если полиция немедленно не отреагирует на мой звонок, об этом тут же станет известно самому мэру. В ответ дежурный лениво поинтересовался, в чем дело.

Я продиктовала ему адрес Фоули и продолжила:

— Только что он расправился со своей женой. Ее труп с садовым секатором в груди лежит на заднем дворе. Соседи — их фамилия Свенсоны — подтвердят, что сегодня у них была ссора, и я уверена, что на секаторе вы найдете только его отпечатки пальцев.

Положив трубку, я сняла садовые перчатки, сунула их в карман халата и повесила его в шкаф. После чего со спокойной душой отправилась встречать патрульную машину. Посмотрим, какое выражение лица будет у мистера Фоули на этот раз!

Игорь Седых

ЛЮЦЕРНСКИЙ ВОР