Пташка Мэй и страна Навсегда, стр. 41
По дороге ей попалось на глаза несколько картин. На каждой в полный рост был изображен сам Коннор в обнимку с духами, которые, как предположила Мэй, останавливались в этой гостинице. Сейчас она рассматривала портрет человека с черными раскосыми глазами, смуглой кожей и длинной окладистой бородой. Под ним стояла подпись: «КОННОРУ. БЛАГОДАРЮ ЗА МЯГКУЮ ПОСТЕЛЬ И ГОСТЕПРИИМСТВО! ЧМОКИ, АТТИЛА».
— Простите, мисс, — сказал кто-то и похлопал ее по плечу. Мэй вздрогнула. Чья-то рука развернула ее спиной к стене.
Перед ней стоял некто в потрепанных лохмотьях и улыбался во весь рот. На голове у него была широкополая соломенная шляпа, шею украшала цепочка с подвеской в виде миниатюрного Вечного Здания, а на плече висела сумка. Из нее торчала цепь с ярлыком, на котором было написано: «МОЙ ДОМОВОЙ БЫЛ В ПРИЗРАЧНОМ ГОРОДЕ. ПРИВЕЗ МНЕ ВШИВЫЕ КАНДАЛЫ».
Мэй не успела обнять его или даже пискнуть, а Тыквер уже наморщил нос.
— Ну и воняет же от тебя!
Гостья отеля «Последний приют» стояла на балконе девятого этажа и рассматривала обшарпанные домишки Сточного квартала, фрагмент городской стены и кучку пирамид, которая виднелась в песках на горизонте.
Сегодня ночью эти далекие треугольнички были окружены огромными яркими точками — кострами, которые разожгли для всенощного бдения, пока обитатели пирамид метались в поисках Больших Ушей.
Накануне вечером, едва лапки Пессимиста коснулись земли после долгого падения с небес, в поселении подняли тревогу. Все без исключения жители Нового Египта бросились в пустыню, размахивая сетями и сотрясая низкорослые кусты в надежде поймать беглого кота.
Несколько часов спустя, когда почти все преследователи наконец поплелись домой отдыхать, Пессимист выполз из камышовых зарослей, росших на берегу широкого зеленого потока, и огляделся. Его уши повернулись в сторону пирамид, прислушиваясь к любому подозрительному шороху.
Все было тихо.
Кот осторожно подполз к берегу и обнаружил там несколько плетеных корзин. Очевидно, их сплели египтяне, сидевшие неподалеку.
Пессимист понюхал корзины, тронул зеленую жижу лапкой и брезгливо стряхнул капли. Его носик сморщился. Пахло все это просто отвратительно.
Кот сделал шаг назад и посмотрел, куда течет река. Она уползала к горизонту, где высились далекие и величественные башни города. Того самого, который Пессимист видел из окна пирамиды. Город по-прежнему ему не нравился. При взгляде на него у кота в сердце ворочалось какое-то неприятное чувство.
Пессимист поглядел на корзины, подумал немного и толкнул одну из них носом. Корзина упала в реку, и он провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду.
Кот снова посмотрел на город.
— Миэй? — спросил он.
В кустах послышался шум.
Пессимист не стал думать дважды. Он поставил передние лапки в другую корзину, а задними оттолкнулся от берега и запрыгнул внутрь как раз в тот миг, когда корзина шлепнулась в воду.
Плетеный кораблик закачался, но не потонул. Над его бортом виднелся только хвост, уплывающий вниз по реке, прямиком к Призрачному городу.
Глава двадцать пятая
Беатрис и Фабио
Мэй стояла на обветшалом балконе номера 9440, смотрела на улицу и слушала городской шум. Духи внизу казались игрушечными фигурками. Из комнаты летел храп Тыквера.
Кроватей в номере было две. К несказанной радости призрака, обе прогнили и заплесневели. Середины их пыльных матрасов проваливались. Девочка и Тыквер вбежали в комнату, обнимая друг друга и весело хохоча. Мэй рассказала, что она видела около Вечного Здания, а Тыквер поведал, как ускользнул от горгулий, нырнув под тележку продавца сувениров. Друзья попрыгали на кроватях, сыграли в карты колодой, которую нашли в ящике комода, и Мэй позволила Тыкверу смухлевать. Затем призрак показал ей свои покупки.
Он подарил девочке медальон, который прикупил в модном магазинчике неподалеку от Сточного квартала. Медальончик был сделан в форме гроба. Он распадался на две половинки, по одной на каждого. Если соединить половинки вместе, слова, выгравированные на них, складывались в надпись: «ТЫКВЕР И МЭЙ, ДРУЗЬЯ НАВЕК». На улицах еще три раза кряду начинали завывать сирены.
— Думаешь, это из-за нас? — спросила Мэй, глядя через раздвижную стеклянную дверь на далекую стаю горгулий, которые кружили на окраине города.
Тыквер пожал плечами, зевнул и улегся в постель.
Мэй вертела в пальцах свою половинку гроба и улыбалась. Она была так рада, что с Тыквером все хорошо. Однако вскоре ее улыбка померкла. На сердце у девочки стало так тяжело, словно оно превратилось в мешок с бобами.
Тыквер спасся, но едва избежал расправы. Джон Бом-Кливер погиб, а Люциус пропал где-то далеко в глубинах, под Мертвым морем. Беда настигала каждого, кто ей помогал. Слова Утешительницы никак не выходили у нее из головы. Мэй окружала опасность, и девочка знала: пока Тыквер с ней, опасность грозит и ему.
Духи на улице летели по своим делам, и Мэй тоже захотелось куда-нибудь пойти. У каждого из них был свой дом. Девочка вздохнула и вернулась в комнату. Достав из рюкзака одеяло, она накинула его поверх савана.
Мэй снова очутилась в своей кроватке. Дома, в усадьбе Седые Мхи. На потолке чернела та самая щель, на которую она любила смотреть, когда мечтала.
Девочка села и поглядела на полку с камешками кварца, взяла один и покатала его в руках. Сердце заныло в тоске. Ее взгляд пробежал по книгам на письменном столе и овеществлятору, который валялся на полу. Девочка повернулась к двери.
— Киса! — громко позвала она, зная, что бесполезно, и все равно надеясь. Подождав несколько секунд, Мэй в отчаянии упала на постель. И сняла одеяло.
Девочка посмотрела на вышивку. Больше не замерзай. Теперь она понимала эти слова совсем по-другому. Помни, и твое сердце согреют воспоминания. Вот только сейчас они причиняли одну лишь боль.
Тыквер по-прежнему храпел.
Мэй запихнула одеяло в рюкзак, закинула его на плечи и, раздумывая, посмотрела на призрака.
Потом опять вытащила одеяло и накрыла им Тыквера. Ей стало интересно — какое место привидится ему? Какие воспоминания согреют его сердце?
— Прощай, — ласково прошептала Мэй и погладила его по макушке.
Она на цыпочках вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.
Тем временем одеяло перенесло Тыквера далеко-далеко — в те же самые Болотные Дебри. Призрак очутился на стуле в комнате Мэй. Только он ждал не кота, а худенькую черноволосую девочку, которая вот-вот войдет в дверь и сядет за стол рисовать или читать свои книжки.
Тыквер улыбался во сне.
Грустно шаркая ногами, Мэй спустилась в вестибюль и взяла несколько брошюр со стеллажа, стоявшего у конторки. Она принялась рассматривать их, не зная, как быть дальше. Что делать, куда идти?
Поодаль на диване сидел, глядя на нее, синелицый мужчина с ярко-красным носом и завитыми усиками, одетый в голубую военную форму. За спиной у него виднелось что-то вроде старого парашютного чехла. Рядом отдыхала девочка, ровесница Мэй. Наверное, это была самая красивая девочка в мире. Длинные золотые волосы, большие голубые глаза, белое платье, подпоясанное широким кушаком.
Мэй принялась изучать карту города. Не зная, что искать, она водила пальцем по дорогам и переулкам. Подняв голову во второй раз, Мэй заметила, что теперь на нее внимательно смотрят и незнакомец, и девочка. Оба поспешили отвести взгляд. В руках у девочки была газета.
Мэй занервничала. Она встала, сунула буклеты в рюкзак и пошла к дверям. Двое тоже встали и тоже направились к выходу.
На улице Мэй ускорила шаг. Мужчина и девочка полетели быстрее. Как Мэй ни торопилась, они с легкостью поспевали следом. Мэй сжала кулаки и развернулась.
— Хотите позвать Буккарта? Ну давайте свистите!
Они отпрянули.
— Прости, — сказала девочка. — Мы не хотели тебя напугать. Можно с тобой поговорить?