Гордость и соблазн, стр. 61

— Где тут вокзал, Тим? — спросил Джош, выбравшись из-под навеса и снова сев рядом с Эмили.

— Еще чуть-чуть надо проехать вперед, мистер Маккензи.

Повернув за угол, они увидели здание вокзала — и железнодорожные рельсы, идущие в обе стороны до самого горизонта.

Тим подкатил к самому входу в вокзал, Джош спрыгнул и помог спуститься Эмили. Она с интересом огляделась. Странно, как все вокзалы в разных городах похожи друг на друга.

— Спасибо, Тим, — сказал детектив, выгрузив багаж.

— Надеюсь, что у вас будет приятная поездка, — ответил Тим. — Куда вы теперь поедете, мистер Маккензи?

— На восток, в Нью-Йорк.

— Нью-Йорк! Ух ты! Я тоже хочу когда-нибудь побывать в Нью-Йорке. Так много слышал о нем.

— Я тоже надеюсь, что ты сможешь побывать там, Тим, — произнесла Эмили, вспомнив полузаброшенный пыльный Пергатори. — И постарайся хорошенько заботиться о Незабудке.

— Обязательно, мэм. Очень признателен вам за то, что вы ее мне подарили.

— До свидания, сынок, — сказал Джош. Он незаметно сунул в руку мальчишке золотой, когда они жали друг другу руки на прощание. — Большое спасибо тебе за помощь.

Молча, с тяжелым сердцем наблюдала Эмили, как повозка развернулась и загрохотала по дороге. Взглянув на печальное лицо Джоша, она могла догадаться, что он думает о том же, что и она: какое будущее ждет этого мальчишку в забытом Богом Пергатори?

— Пойдемте посмотрим, когда прибудет следующий поезд. — предложил Маккензи, поднимая саквояжи.

Эмили села на деревянную скамью, а Джош пошел к кассе. Довольно скоро он вернулся, улыбаясь и держа в руке два билета:

— Какая удача: через час будет южная «Одинокая Звезда». А в Уинслоу мы сможем пересесть в поезд до Санта-Фе.

— Действительно, для вас это такая большая удача, — раздраженно ответила Эмили.

— Просто владельцы «Одинокой Звезды» — кузены моего отца.

— Мир тесен, не правда ли?

— Допускаю, мисс Лоуренс, что постепенно он станет таким.

— Я бы хотела принять ванну, прежде чем мы сядем в поезд.

— Если поторопитесь, вы успеете это сделать. Но если в вашей голове зреет намерение под таким предлогом протянуть время и опоздать на поезд, я приму соответствующие меры. Тогда я буду вынужден силой выдернуть вас из ванны, успеете вы одеться или нет.

Эмили кивнула в знак согласия:

— Я думаю, что смогу управиться за полчаса. Они пошли к купальному павильону.

— И чтобы никаких фокусов, Эми. Я буду стоять под дверью и ждать вас, — предупредил Джош, подавая Эмили ее саквояж.

Но в этот момент мысль о ванне была для нее гораздо более насущной, чем мечта о побеге. Эмили поспешила войти.

В купальне было два отделения: для мужчин и для женщин. Служащий за конторкой всего за доллар выдал ей полотенце и маленький кусочек мыла и предупредил, что их следует вернуть, когда она закончит мыться.

В дамском отделении никого не было. К своему облегчению, Эмили заметила, что там было довольно чисто и опрятно. В отделении были две душевых кабинки. Она с большим удовольствием предпочла бы погрузиться в горячую воду ванны, однако сейчас ей ничего другого не оставалось, как быстро раздеться и встать под душ.

Это было просто божественно. Освежающе. Бодряще. От удовольствия девушка запела во весь голос. Тщательно намыливаясь крошечным кусочком мыльца, она наслаждалась прикосновением к ее телу теплой воды и шелковистой мыльной пены, которые смывали с нее всю грязь. Она готова была вечно плескаться под этим восхитительным душем. Однако угроза Джоша была не пустым звуком, и Эмили боялась, что он, не сомневаясь ни минуты, ее осуществит, если она не будет готова вовремя. Быстро намылив волосы, она тщательно промыла их и прополоскала под струей воды, чтобы не осталось песка и пыли. Девушка как раз надевала чистое платье, когда в дверь постучал Джош.

— Эмили, ваше время кончилось.

— Я уже выхожу.

Последний взмах щеткой по волосам — и она кинула ее в саквояж. Можно будет заколоть волосы позже, когда они окончательно высохнут.

Схватив саквояж, Эмили поспешила к двери, но вспомнила про мыло и полотенце и вернулась, чтобы все собрать.

Чисто выбритый и переодетый в свежий костюм Джош дожидался ее за дверью. В ответ на ее удивленный взгляд он ответил с улыбкой:

— Я был в парикмахерской, это рядом. А вы всегда поете, когда моетесь?

— Нет, в ванне я обычно стараюсь ограничиваться гаммами, — ответила она смеясь.

Отдаленный гудок паровоза прервал их разговор.

— Надо поторопиться, — сказал Джош.

Через пять минут Эмили уже сидела в вагоне поезда, откинувшись на бархатную спинку кресла. Паровоз разводил пары — вот-вот завращаются колеса, и поезд отъедет от вокзала Лордсберга. Свежая после душа Эмили уютно устроилась в кресле и потягивала чай со льдом — со льдом! Она закрыла глаза и стала перебирать в памяти события последних дней. Ее нельзя обвинить в том, что, говоря о своей любви к необъятным просторам Запада, она лукавит. Нет, се любовь была искренней. Но сейчас она вынуждена признать, что некоторые блага цивилизации тоже имеют свою прелесть.

Глава 22

Дверь спальни раскололась надвое. Эмили оглушительно закричала, вскочила, судорожно прижав простыню к груди. В дверном проеме показалась высокая мужская фигура. Ударом ноги отбросив в сторону половинки двери, незнакомец широкими шагами вошел в комнату. Длинный черный плащ ниспадал до самого пола.

— Кто?.. Кто вы такой?

Мужчина шагнул ближе. В неверном свете Эмили увидела темные волосы, спадающие на плечи из-под красной повязки, завязанной на затылке. В ушах сверкали золотые кольца, левый глаз скрывала повязка, губ не было видно под пышными темными усами.

— Кого вам надо? — крикнула она, еще крепче прижимая к себе простыню.

— Хм, леди, кого, кроме вас?

Развязав плащ, незнакомец отбросил его в сторону с грацией матадора. Под плащом на нем оказалась белая шелковая рубашка, завязанная узлом на животе. Грудь в вырезе рубашки была покрыта темными волосами. Широкий пояс поддерживал черные брюки в обтяжку. Ее взгляд на мгновение задержался на интригующей выпуклости в месте соединения ног, затем опустился ниже, к мускулистым ногам, коленям и высоким ботинкам.

— Вы хотите сказать, что собираетесь изнасиловать меня? — пролепетала Эмили дрожащим голосом.

— Ах, это будет восхитительное насилие, любовь моя!

— Вы говорите совсем как моя подруга Роза, — заявила девушка, вновь обретая самообладание. — Это совершенно несовместимые вещи. Насилие означает разрушительное действие, направленное против чьей-то воли; с другой стороны, восхищение — это чувство небесного блаженства. Таким образом, насилие не может быть восхитительным…

— Ладно, ладно, в сторону все рассуждения! — прорычал незнакомец. Затем его голос смягчился и стал проникновенным: — Ах, моя дорогая, если я не умыкну вас на свой корабль, вы никогда не узнаете этого блаженства. Мы будем бороздить моря и океаны, днем грабить порты, а ночью… Ах, эти ночи, любовь моя! Они будут наполнены бесконечной, безумной страстью!

— Грабить? Вы пират?

— Конечно. Чем еще я могу заниматься в таком костюме, если к тому же у меня в ухе сверкает золотое кольцо?

— Я думала, что вы Джош. Только он один всегда врывается в мои сны. Вы что, в самом деле предлагаете мне заняться грабежом?! Я в жизни ничего не крала.

— Слухи утверждают, что вы украли деньги у своего отца, дорогая Эмили.

— Во-первых, мистер Пират, я для вас вовсе не дорогая Эмили! А во-вторых, как я устала слышать эту наглую ложь, которую выдумал мой отец! И вот меня заставляют выслушивать ее вновь и вновь. Я не взяла в его доме ни одной вещи, которая бы мне не принадлежала.

Брови незнакомца полезли на лоб от изумления, а сапфирово-голубые глаза расширились.

— Так-таки и ложь? А как насчет награбленного добра, которое вы стянули у милашки Маккензи?

— Награбленное добро? Я никого не грабила… — У Эмили по спине пробежали мурашки. — Вы имеете в виду его значок агентства Пинкертона? Надеюсь, вы не считаете этот идиотский значок добром?