Честь Джека Абсолюта, стр. 17

Четвертый француз, внезапно соскочивший с надстройки, уже заносил над растрепанной рыжей макушкой швартовый кол.

Новые товарищи Джека еще только-только выбирались на шканцы, и подоспеть к полуюту они никак не могли. И Абсолют тоже ничего не мог сделать. Вот разве что…

Дерущаяся толпа перед ним неожиданно расступилась, как море перед Моисеем. Образовался довольно широкий проход. Скользя на бегу, ибо палуба была щедро полита кровью, Джек метнулся вперед, делая все, чтобы сократить разделявшее его и Хью расстояние, вплоть до момента, когда вражеский кол достиг наивысшей точки подъема, чтобы оттуда с силой обрушиться на рыжее темя. Именно в этот миг молодой Абсолют перекинул саблю в левую руку, а правой сорвал с пояса томагавк.

Размышлять и целиться было некогда. Оставалось лишь следовать наставлениям, полученным им в одну долгую канадскую зиму от могавка Ате. «Сосредоточься, набери воздуху, смотри, куда хочешь попасть… и бросай».

Индейский топор угодил все-таки не совсем туда, куда метил Джек, и вонзился не в грудь, а в плечо врага, но главное было достигнуто. Француз отпрянул и пропал из виду в водовороте боя. Удар сзади Рыжему Хью больше не угрожал.

Однако теперь Джек заметил то, что, должно быть, еще раньше углядел и Макклуни: ожесточенно сопротивлявшиеся французы собирались на юте «Робусты», где реяло белое знамя Бурбонов, с явным намерением перейти оттуда в контрнаступление и выбить остатки абордажной команды «Элизы» со своего корабля.

— За мной! — скомандовал Джек, высоко подняв саблю.

И команда ливерпульского «Константина» с криками последовала за ним.

К тому времени, когда Джек проложил себе путь к полуюту, противников у Рыжего Хью осталось лишь двое.

— Эй! — крикнул Джек, вращая клинок и отвлекая одного малого на себя.

Тот, удивленный неожиданным появлением нового противника, шагнул было к нему, но споткнулся о тело соотечественника, валявшегося с томагавком в плече, и рухнул на палубу. Хью, воспользовавшись моментом, атаковал последнего из французов, провел обманный финт и полоснул его острием клинка по груди. Издав крик, тот упал рядом с товарищем: оба, судорожно елозя ногами, принялись отползать на локтях под прикрытие бочек для сбора воды.

— Джек! — Улыбка ирландца была широкой и дикой, а борода выглядела еще красней, чем обычно, ибо по ней струилась кровь, текшая из-под наползающих на лоб косм. — Где ты только откопал этих ребят?

Между тем приведенные Джеком люди ринулись в схватку, и она тут же приняла иной оборот. Под их натиском французы отходили все дальше.

— Рекрутировал в трюме, — выдохнул, тяжело дыша, Джек. — Можешь ты найти им применение?

— Могу, парень, и прямо сейчас. Ибо если мы захватим это… — постучал он окровавленной саблей по доскам ближней к нему переборки, — то заберем и корабль.

На кормовую надстройку вели два трапа.

— Я туда? — спросил Джек, махнув саблей налево.

— Валяй! А я сюда. — Рыжий Хью указал направо. — Посмотрим, кто из нас первым прорвется к их флагу. С проигравшего в Бристоле пиво.

— Согласен!

Каждый из них побежал к своему трапу, но Джек прежде наклонился, чтобы забрать томагавк, и поэтому некоторые вошедшие в раж моряки с «Константина» опередили его. Двое англичан тут же погибли, но еще двое прорубили дорогу наверх, и Джек устремился за ними. Сквозь круговерть тел он увидел флагшток, приметил, что на пути у Хью толпа потеснее, и решил, что победа в кармане. Абсолют, как всегда, будет первым!

Воодушевляемый этой мыслью, он рванулся вперед с такой яростью, что спустя несколько мгновений между ним и флагштоком остался один лишь француз. Правда, этот малый, наряженный куда как более щеголевато, чем большинство членов экипажа «Робусты», в расшитом серебром небесно-голубом камзоле, с красным платком на шее и треуголкой на голове, похоже, настроился стоять насмерть. Когда он придвинулся ближе, Джек узнал в нем того самого человека, с которым разговаривал перед боем. Только теперь француз был облачен в капитанский мундир.

Джек отсалютовал ему, поднеся к губам рукоять своей сабли.

— Bonjour, mon Capitain.

Глаза, следившие за ходом схватки, теперь остановились на Джеке.

— Ah, Le Soldat! Que desirez-vous?

— Если вы не возражаете, — отозвался Джек по-английски, решив, что в данном случае говорить на языке врага неуместно, — мне угодно получить ваш корабль. Взамен могу предложить бочку соленой трески.

— Merde, — буркнул в ответ француз, видимо не сумев вспомнить, как будет «дерьмо» по-английски, и рванул из-за пояса пистолет.

Он успел взвести курок, но удар сабли плашмя по стволу выбил у француза оружие. Правда, у капитана в запасе тоже имелась сабля, однако Джек градом выпадов оттеснил его к фальшборту, прижал к лееру и вскинул руку, сжимавшую томагавк.

Как только это произошло, француз опустил свой клинок.

Джек решил, что теперь он снова вправе говорить по-французски.

— C’est finis, Monsieur [13].

Француз вздохнул.

— Oui, c’est finis [14],— отозвался он и медленно вложил в ножны бесполезный клинок, а потом снова извлек его и эфесом вперед вручил Джеку. — C’est finis, — печально повторил он.

Джек прицепил к поясу томагавк, принял у француза клинок и полоснул им по веревкам, удерживавшим белый стяг Франции. Полотнище упало на палубу на радость штурмовавшим ют англичанам. Несколько мгновений после случившегося бой продолжался, но потом угас сам собой. Люди, только что яростно стремившиеся убить друг друга, остановились и опустили оружие.

Джек, в свою очередь, рукоятью вперед вернул саблю французу.

— Monsieur?

Капитан подался вперед, а когда брался за рукоять и лица противников сблизились, громко, как и во время предыдущего разговора, чихнул.

— Sante,— сказал Джек, вытирая с лица капельки чужой слюны.

Глава шестая

ЛИХОРАДКА

Чьи-то руки натягивали на него какую-то ткань. Что еще за чертовщина? Не происходит ли худшее из возможных кошмаров? Не зашивают ли его живьем в парусину, служащую морякам гробом?

Он попытался поднять руки, чтобы отстраниться, но они не повиновались. Потом к его губам прижали что-то твердое, и в рот полилась какая-то жидкость. «Пиво», — радостно подумал он и все так и думал, пока не распробовал пойло. Вода! Ну и гадость! Он никогда не пил воду. В ней совокупляются рыбы. Да он и сам проделывал то же — в Ньюпорте, у вдовы. Он сжал губы, и противная жидкость потекла по подбородку.

— Вы видите, сэр, он отказывается пить воду. Еще один признак того, что я прав.

Чей это голос? К кому он обращается? Кто там еще?

— Дайте мне встать! — потребовал Джек, хлопая руками по ткани.

— Он шевелится, — произнес другой голос, и его он узнал. Это был голос друга.

Веки Джека, затрепетав, поднялись. Над ним склонялись люди, и он вроде бы знал их всех. Но назвать по имени мог только одного — Рыжего Хью Макклуни.

— И видите, в его глазах нет никакой желтизны. Так что это вовсе не «желтый Джек».

— С каких это пор вы стали медиком, сэр?

— Я в медики не набиваюсь, — улыбнулся Рыжий Хью. — Но мой отец умер еще до моего рождения, а у нас на родине столь ранее сиротство компенсируется даром исцеления всяческих лихорадок. Что-что, а уж грипп-то я всегда распознаю.

Джек не был уверен, что расслышал все правильно: после французского пистолетного выстрела он слегка оглох на левое ухо. Но другой склонившийся над ним человек прекрасно все разобрал.

— Суеверие! — отрезал капитан Линк. — Вы понуждаете нас руководствоваться… захолустными предрассудками?

Ирландец заговорил с опасной мягкостью:

— Сэр, вы уже оскорбляли мою родину раньше. Я оставил это тогда без внимания, потому что имелись более насущные нужды. Теперь же я предупреждаю вас…

— А я предупреждаю вас! — возвысил голос Линк, побагровев еще пуще. — Здесь командую я. И я не позволю, чтобы мне угрожали. И команда, которую вы так… очаровали, — последнее прозвучало насмешливо, — не станет поддерживать вас. Моряки тоже боятся заразы. Они провели собрание и решили, что все больные с «Элизы» и с призового фрегата должны быть высажены на берег, на Азорских островах. В Корво есть госпиталь…