Гладиатрикс, стр. 3
Македонец наконец мотнул головой.
— Отлупить бы тебя до синяков, да ладно уж, — сказал он, но трудно всерьез угрожать, только что отсмеявшись. — Давай-ка для начала вымоем и тебя, и твоих подопечных!
Он жестом приказал девушкам идти в нужную сторону.
Когда они двинулись в указанном направлении, стражник посмотрел в спину Лисандре и сделал вывод, что слишком проворный язык уже доводил гречанку до беды. Если смотреть спереди, то ее красота была безупречной. Но вот спину в разных направлениях рассекали бледные шрамы.
Новоприбывших провели вдоль площадки для упражнений, давая им привыкнуть к здешнему окружению. Оказалось, что самое первое, внешнее впечатление не обмануло спартанку. Изнутри луд был не столько тюрьмой, сколько целым городом в миниатюре. Вдоль одной стороны обширной площадки тянулись приземистые каменные домики. Лисандра про себя рассудила, что это были жилища рабов, и мрачно подумала, что раз так, то и ей самой тоже предстояло здесь жить.
Напротив стояли роскошные строения, способные украсить любую римскую виллу. Они были расположены на гораздо большем удалении от шума и пыли. Там виднелись статуи и фонтаны. Когда Лисандра проходила мимо изваяния Минервы, как римляне называли богиню Афину, она сотворила подобающий жест приветствия и почтения.
В дальнем конце луда надо всем господствовало здание бань. Сюда-то вели и Лисандру, и остальных пленниц.
Стражники ввели девушек внутрь и передали их нескольким рабыням, которыми предводительствовала суровая германка. Она велела называть себя Гретой. По счастью, кое-кто из ее подначальных владел эллинской речью. Музыка родного языка до некоторой степени отвлекла Лисандру от невеселых раздумий.
Первым долгом их загнали в боковую комнатку, где не было почти ничего, кроме нескольких ведерок с дурно пахнувшей жидкостью. Грета велела рабыням втирать вонючий раствор в волосы. Из ведерок смутно попахивало нефтью, и Лисандра пришла к выводу, что, невзирая на смрад, вещество призвано было избавить ее от вшей, порядком-таки надоевших за последние дни.
Надо ли говорить, что даже эта гадостная отрава, используемая в качестве мыла, была предпочтительней бритья наголо!
Когда все головы были промыты теплой водой, Грета повела девушек в главное помещение бань. Вот когда губы Лисандры сами собой расползлись в улыбке чисто телесного удовольствия! Здесь обнаружился просторный и — к ее немалому удивлению — благоуханный бассейн. С поверхности воды поднимались струйки пара, так что воздух насыщала горячая влага.
Лисандру не потребовалось подгонять. Она сама шагнула к желанной воде. Хильдрет и остальные пленницы, наоборот, шарахнулись прочь. Между ними и Гретой началась шумная перепалка.
Грета сама была невольницей, но, судя по всему, умудрилась добиться в замкнутом мирке луда какой-никакой власти. Перечить ей здесь не смела ни одна живая душа. Однако и Хильдрет, похоже, уперлась насмерть и собралась стоять до конца.
Лисандра повернулась к одной из подручных Греты, той, что говорила по-эллински, и вопросительно подняла бровь.
— Что там у них происходит?
Девочка-рабыня была совсем юной, лет на шесть моложе девятнадцатилетней спартанки, маленькая и хрупкая в кости. Худенькую веснушчатую рожицу освещали большие карие глаза, а кругом вихрились непослушные темные кудри.
Девочка пожала узенькими плечами.
— В точности не скажу, но, по-моему, вот что… — Она прислушалась. — Варварки боятся купания. — Девочка отважилась чуть заметно улыбнуться. — Они полагают, что сейчас же простудятся и умрут!
— Невежественные дикарки, — надменно усмехнулась Лисандра и, не говоря более ни слова, нырнула в бассейн.
Что верно, то верно. За время совместного путешествия она почти начала видеть в них людей, но… варвары, они варвары и есть. Этакие дети-переростки, глуповатые, пугливые и суеверные. Не лучшие спутники, но выбирать ей не приходилось. Будь ее воля, они вообще не удостоились бы внимания, не говоря уж о том, чтобы тратить на них время!
Однако прикосновение к телу горячих водяных струй оказалось таким наслаждением, что очень скоро Лисандра вообще начисто забыла о Хильдрет и остальных своих спутницах. После стольких дней, проведенных в грязной клетке, к ней наконец-то пришла чистота. Что могло с этим сравниться?! Лисандра плавала, вертелась и чувствовала, как по всему ее телу раскрываются поры, как чудесная вода смывает корку пота и пыли.
Она проплыла изрядное расстояние под водой, поднялась на поверхность, и ее медленно отнесло к стенке бассейна. Здесь Лисандра выставила из воды лишь голову и плечи и с насмешкой наблюдала за тем, как германки проигрывали свою битву за право остаться немытыми. Одна за другой они спускались в парящую воду — и каждая в свою очередь вскрикивала, обнаруживая ее «неестественную» теплоту. Но горячая душистая влага почти сразу оказывала свое действие, размягчала напряженные мышцы и очищала кожу. Скоро германки уже перекликались, восторженно обменивались впечатлениями. Грета сверху высыпала в бассейн целый мешок губок, и девушки немедленно расхватали их. Похоже, залежи грязи на телах дикарок были многолетними. По бассейну поплыла мутная пена.
Лисандра старалась держаться от них как можно дальше, но как следует поблаженствовать в воде ей не дали.
Грета многоопытным глазом проследила за своими соплеменницами и хлопнула в ладоши, приказывая всем покинуть бассейн.
К спартанке приблизилась маленькая рабыня, с которой они разговаривали перед купанием.
— Ты должна пойти со мной, — сказала она.
Остальных невольниц уже уводили другие подчиненные Греты. Лисандра подчинилась, не прекословя. После омовения она чувствовала себя лучше, чем в течение многих недель, и не была расположена спорить.
Юная провожатая увела ее в боковую комнатку, где стояла скамья, застеленная полотенцем.
— Меня зовут Вария, — представилась девочка.
— Лисандра.
Вария указала ей на скамью и предложила лечь на нее лицом вниз.
— Ты просто расслабься, — проговорила она, щедро размазывая по плечам и спине Лисандры душистое масло.
Маленькие руки споро взялись за работу. Пальцы, убиравшие из мышц последнее напряжение, оказались не только умелыми, но и неожиданно сильными.
Очень скоро Лисандра только что не мурлыкала от удовольствия, наслаждаясь массажем. Подобное обращение немало удивляло ее, и она не преминула сказать об этом юной рабыне. Долю «живого имущества» спартанка представляла себе вовсе не такой.
— Тяготы не заставят себя ждать, — ответила Вария, разминая волшебными пальцами ноги Лисандры. — Здесь высокие требования, и тебе придется им соответствовать. Все здешние девушки-гладиаторы очень хорошо тренированы.
— Угу, — вбирая ноздрями аромат воска, отозвалась Лисандра.
— Так что одними купаниями и массажем ты не отделаешься, — продолжала Вария. — К тому же некоторые наставники бывают очень жестокими. Я вижу, у тебя и прежде был жестокий хозяин.
Маленькая рабыня провела пальцем по одному из шрамов, видневшихся на спине спартанки.
Из соседней каморки донесся резкий звук, как будто разорвалась ткань, и сразу же — крик боли. Лисандра тут же забыла, что собиралась ответить, вскинулась и вопросительно глянула через плечо.
— Это накладывают воск, — пояснила девочка. — Его действие продолжительней, чем у бритья, но варваркам первый раз всегда очень больно.
Лисандра молча с ней согласилась. Сама она была неплохо выучена терпеть боль, но наложение воска!.. Как хорошо, что ей не требовалась эта тяжкая процедура. Она как-никак была цивилизованной женщиной. Взмах-другой бронзовой бритвой — и все!
III
Наружу Лисандра вышла в легкой светлой тунике и, благодаря неожиданной банной роскоши, в непривычно радужном расположении духа. С самого дня кораблекрушения будущее ни разу не казалось ей таким полным надежд. У порога бани к ней присоединились Хильдрет и остальные дикарки. Походка девушек свидетельствовала о том, что следы от наложения вощеной ткани были еще болезненно-свежими.