Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать, стр. 36
Интересно, что Бог (или природа) как бы намекает нам, что лгать – это противоестественное занятие. У каждого из нас есть опыт лжи, все мы знаем, что это – неприятное и нервное занятие. Психологи даже учат, по каким признакам можно определить человека, говорящего неправду. То есть созданный Богом (или природой) наш организм выдает нас, когда мы врем.
Значит ли это, что всегда надо говорить только правду?
Хочется сказать: да. Но – нет. Мне кажется, что в реальном мире прожить, ни разу не солгав, невозможно.
Что больше чернит душу: ложь, оберегающая близких или коллег от каких-нибудь ужасных новостей, или жестокая правда, которая убьет этих людей?
Я не знаю.
Бывает ли ложь разной или она всегда отвратительна? Принято считать, что отвратительна всегда. Но я снова могу сказать: не знаю.
Мне кажется, бывает «ложь во спасение» и бывают ситуации, когда сказать правду – это, может быть, даже больший грех, чем соврать.
Ложь – противоестественна. Ложь – корыстна. Ложь чернит душу и потому отвратительна. Но она существует как непременный атрибут человеческой жизни.
Человек, который всегда говорит только правду и не врет даже по мелочам, выглядит еще более странным, нежели тот, кто может иногда соврать.
В общем, в каждой конкретной ситуации врать или не врать – как быть или не быть – выбор каждого, отдельно взятого Гамлета.
Неплохо бы только помнить при этом: пророки никогда не говорили неправду.
И еще. Где есть ложь, там нет любви.
Впрочем, с этого места подробнее. О любви.
ЛЮБОВЬ
За свою историю человечество дало тысячи, миллионы определений любви. Среди них, как ни парадоксально, нет ни одного неправильного, потому что правильным нам кажется то определение, которое выражает наше собственное отношение к этому всем знакомому чувству.
«Знанью покорен Амур», – писал Овидий в своей знаменитой «Науке любви». Но подлинной науки любви создать не удалось. Ни ему, ни кому другому.
Любовь – вообще такая история, в которой даже свой собственный опыт (не говоря уж о чужом) почти никогда не помогает. В любви человек не просто постоянно наступает на грабли, но почему-то всегда выбирает одни и те же. Разговор о любви приятен, но он, как правило, ничему не учит, в лучшем случае лишь успокаивает.
Поэтому и в нашем разговоре я уж совсем не претендую на «истину в последней инстанции». Но, согласитесь, вовсе не поговорить в «Многослове» про любовь невозможно.
Итак, в жизни человека есть три главных, отдельно стоящих ото всех прочих, события: рождение, любовь, смерть.
Что их объединяет?
Человек рождается обнаженным. После смерти человека обязательно омывают и переодевают. Без обнажения тела не может быть и подлинной любви.
В чем, если угодно, метафора того, что обнаженное тело ассоциируется у нас с тремя главными событиями человеческой жизни?
Обнаженный – значит, настоящий. Без фальши. Без украшательства.
Настоящим бывает человек, входящий в этот мир и уходящий из него. Младенец и умирающий человек одинаково беспомощны. Им одинаково страшно покидать привычный мир, будь это утроба матери или земная жизнь, и входить в мир другой, неведомый. Ни младенец, ни тот, кто стоит на краю смерти, не будут заниматься ложью или украшательством себя или собственной судьбы.
Любовь – это такие взаимоотношения двух людей противоположного пола, при которых каждый из них может быть настоящим.
(Я прошу прощения у современного читателя, но я категорически ничего не понимаю в однополой любви и потому оставляю ее за скобками.)
Сейчас очень модно спорить о том, чем отличается любовь от влюбленности или от страсти. На мой взгляд, ответ прост: если с человеком противоположного пола ты можешь, не боясь, быть настоящим, значит, у вас любовь. Вот и все.
А как же «любовь к детям»? Или «любовь к Родине»? Или, скажем, «любовь к персикам или горнолыжному спорту»?
На самом деле, здесь действует тот же закон.
Любая любовь – будь это любовь к еде, или к развлечениям, или к путешествиям, или... Да к чему угодно! Любая – подчеркну – любовь только тогда имеет смысл, когда человек в нее не играет, а переживает подлинно...
Скажем, поездка на горный курорт за компанию или ради престижа действительного наслаждения не принесет. Дети просто ненавидят, когда с ними сюсюкают, то есть демонстрируют свою любовь. Они особенно остро реагируют на фальшь. Что касается любви к Родине и других «видов» «патриотической любви», то они особенно омерзительны, когда фальшивы.
Так что, мне кажется, мой вывод касается всех «видов» любви, но мы будем говорить о той существенной составляющей, которой является секс.
Секс в любви – это не только вершина, но и проверка, насколько вы – настоящие – подходите друг другу.
(О сексе без любви мне говорить неинтересно, поскольку это не более, чем утоление физиологических потребностей, то есть вопрос сугубо медицинский.)
Врачи любят рассуждать о том, что есть люди, которые подходят или не подходят друг другу физиологически. На мой взгляд, вопрос сексуальной совместимости связан не столько с врачебной, сколько с жизненной практикой.
В сексе трудно врать. Если то, каков ты есть на самом деле, не нравится другому человеку, не подходит ему, дело не в вашей физиологической несовместимости, а в несовместимости ваших подлинностей, если можно так выразиться. И это, на мой взгляд, очень серьезный сигнал, если не вовсе трагический.
Социум во все времена требовал (и требует) от человека, чтобы он надевал всевозможные маски. Однако постоянно ходить в маске неудобно и невозможно.
Любовь – единственная возможность эту маску снять. Стать таким, каков ты есть на самом деле.
Любовь дарит человеку столь необходимое ощущение: он не просто может быть настоящим, но он, настоящий, прекрасен и достоин внимания удивительного, сказочного, невероятного другого человека.
Бывает ли у любви конец?
Скажем так: на мой взгляд, может быть. В сущности, он наступает по одной причине: когда ты понимаешь, что со своим любимым человеком тоже надо играть, прикидываться, надевать маски.
Если мы вспомним мировую литературу, то вряд ли найдем в ней персонажей, которые кончают с собой потому, например, что реформы в стране идут неправильным путем. Но тех людей, кто свел счеты с жизнью из-за любви, – множество.
Почему же так трудно пережить потерю любви?
Любовь – это как бы обмен душами с любимым человеком. Ведь душа – это самое настоящее, что есть в нас, и, полюбив, мы хотим поделиться самым дорогим, самым подлинным.
Когда любимый человек уходит, начинает казаться, что ты остался не просто одиноким, а словно бездушным, пустым. И уже нет на Земле места, где ты, – каков ты есть, пустой и бездушный, – можешь быть кому-нибудь интересен, кому-нибудь нужен. Пережить такое под силу только очень сильным людям.
Обнаженный человек вообще уязвим и беззащитен. Поэтому и только что родившегося младенца, и умирающего, и влюбленного так легко обидеть и даже уничтожить.
Но эта обнаженность – символ перехода к новой, неведомой жизни. Эту жизнь мы получаем при рождении, при смерти, но также и при любви.
Настоящая любовь – это всегда рождение новой жизни человека. Человек влюбленный и не влюбленный – принципиально разные люди, они проживают совсем разные жизни.
Рождение, смерть и любовь – не во власти человека. Они даются Богом тогда, когда Бог сочтет нужным их дать.
Что остается человеку? Принять любовь, понять: любовь ли это, то есть можешь ли ты снять маску и стать настоящим и постараться сохранить эту необыкновенную жизнь – жизнь любви.
Если получится.
И последнее. Что происходит с любовью в наше время? Действительно ли она так сильно изменилась в сравнении с прошлыми веками или это только кажется?
Мы очень часто говорим, что из нашей жизни ушла романтика. Что это значит? В частности, по-моему, это означает то, что любовь для чересчур многих людей перестала быть главной ценностью.