Пурпурные кружева, стр. 7
– Но возможно, вы знаете какого-нибудь повара?
– И дворецкого, – тут же добавил Роберт, фыркнув.
– Нет, – холодно заявил Морган. – Не могу сказать, что обладаю подобными связями.
– Хм-м… – Лили комично скривила губы. Она размышляла. – Ну, я думаю, что, так или иначе, это можно будет решить потом, – наконец сказала она, затем закатала широкие рукава пеньюара, обнажив руки до локтей. – Я приготовлю завтрак. А потом сама найду и повара, и дворецкого.
С этими словами она, подмигнув удивленному Роберту, который тут же вновь уткнулся в книгу, без дальнейших колебаний принялась за работу.
Морган, Пенелопа и Кэсси стояли сзади и наблюдали за Лили. Даже Роберт время от времени поднимал нос от очередной страницы, желая посмотреть, что происходит. Сначала Лили скользящей походкой отправилась в большую кладовку. Каблучки ее домашних туфель без задников весело постукивали по полу. Открыв дверь кладовки, она несколько секунд постояла на пороге, словно опасаясь заходить внутрь. Морган хотел было спросить Лили, что именно она рассчитывает там увидеть, но в этот момент та резко повернулась и устремилась к погребу.
– Хм-м… – донеслось до них, когда она начала изучать то, что в нем находилось.
Через несколько минут Лили, смущенно пожимая изящными плечиками, вернулась на кухню. В одной руке она держала икру, в другой – бутылку шампанского.
– Вуа-ля! Вот и завтрак! Я так и знала, что найду там хоть какую-то еду!
Кэсси взвизгнула от восторга, Пенелопа тяжело вздохнула и закатила глаза. Роберт фыркнул.
– Вот это да! – пробормотал он и даже как-то сгорбился, сидя на стуле.
Морган просто онемел от удивления и замер как громом пораженный. Когда же он вновь обрел дар речи, то, уперев руки в бока, язвительно спросил:
– Икра и шампанское, мисс Блэкмор? Для детей?
На ее полных алых губах заиграла озорная улыбка, и Морган подумал, что она сделала это намеренно, будто желая доказать им, что она действительно та самая скандально известная особа, чьи проделки способны привести в ужас кого угодно. Но разве ей нужно было это доказывать? Она – Пурпурная Лили, и никто другой. Этим утром Морган понял это совершенно определенно.
– А у вас, мистер Элиот, разве есть идея получше? – В ее вопросе звучал вызов.
– Яичница с ветчиной для ребятишек, – тоном, не терпящим возражений, ответил он.
Его суровый тон вызвал у Лили взрыв веселого смеха.
– Я, может быть, и не знаю, как приготовить завтрак, – возразила она, продолжая улыбаться, – но мне точно известно, что в доме нет ни одного яйца, как, впрочем, и кусочка ветчины. По крайней мере на этой кухне я ничего такого не нашла. Но зато у нас много…
– Когда в последний раз вам приходилось заниматься детьми? – с возмущением спросил Морган. Неудержимый гнев переполнял его.
Торжествующая улыбка Лили исчезла так же быстро, как в жаркий летний день испаряются дождевые лужицы. Ее синие глаза тут же стали встревоженными, и Морган – в который уже раз! – поразился тому, как быстро способна меняться эта женщина. Опять та же печаль и то же беспокойство, что и прошлой ночью, овладели ею. И при виде этой перемены Морган вновь почувствовал боль в груди. Ненавидя себя за то, что не может справиться с эмоциями, он готов был прямо сейчас приблизиться к Лили и заключить ее в объятия. Примерно так же он чувствовал себя, когда закрашивал эту чертову стену. Ну и дурацкое же выражение лица у него, должно быть, тогда было!
– О, Лили, – сочувственно произнесла Кэсси. Малышка явно хотела поддержать свою тетю. – Я думаю, икра и шампанское – это очень вкусно, и несмотря на то что мы еще дети…
Лили повернулась к Кэсси и одними губами – глаза ее оставались печальными – улыбнулась девочке.
– Спасибо тебе, котенок, – сказала она спокойно. – Но мистер Элиот прав. Я не подумала об этом. Вам нужна яичница с ветчиной и овсяная каша, а никак не шампанское с икрой.
Морган ненавидел себя за то, что в этот момент почему-то почувствовал себя виноватым. Покачав головой, он вздохнул:
– Ну что ж, дети, пойдемте. Я отведу вас в одно неплохое местечко, где мы сможем поесть.
Никто не шевельнулся. Потом наконец Роберт с ворчанием отодвинулся от стола. Пенелопа последовала его примеру, а вслед за ней и Кэсси выбралась из своего стула.
– Ты пойдешь с нами, Лили? – спросила малышка. Лили посмотрела на Моргана. Их взгляды схлестнулись как плети, и на ее лице отразилась борьба самых противоречивых чувств. Оно потемнело, как небо, которое внезапно закрыли грозовые облака. И снова Морган заметил в ее глазах искорку испуганного смущения, столь не соответствующего тому, что он знал об этой женщине.
Но в следующий миг от ее трогательной беззащитности не осталось и следа. Проведя унизанной кольцами рукой по волосам девочки, Лили с вызывающим и дерзким смехом ответила:
– Куда-то идти ради яичницы с ветчиной? Нет уж, увольте, лучше я останусь дома!
Глава 3
Лили беспокойно расхаживала по большому обюссонскому ковру. Смешная птичка из папье-маше на ее шляпке при этом забавно покачивалась.
– Повторяю тебе: мне ни за что с этим не справиться! Господи, и о чем только думал мой брат, когда составлял завещание! Я не имею ни малейшего понятия о том, как управляться с детьми!
В смятении она некоторое время кружила по комнате, пока наконец резко не остановилась в центре. При этом птичка едва не вылетела из своего «гнезда», а браслеты на запястье Лили мелодично звякнули.
– Джон! Да ты совсем меня не слушаешь! – с негодованием воскликнула она, взглянув на мужчину, сидевшего за письменным столом в богато обставленном просторном кабинете.
Джон Крэндал обреченно вздохнул, изобразил гримасу недовольства и водворил изящную серебряную ручку на подставку. Затем он откинулся на спинку кресла, обитого кожей великолепной выделки, и взглянул на девушку:
– Я слушаю тебя, Лили.
– Готова поспорить, ты не слышал ни единого слова!
– Что ты, последние полчаса я только и занимался тем, что внимал тебе.
Лицо Лили выразило сильное сомнение, и Крэндал едва не рассмеялся, настолько забавно она при этом выглядела, однако чтобы не обидеть девушку, сдержался и стал слово в слово повторять гневную тираду Лили о завещании покойного Клода Блэкмора. Он начал с ее жалоб по поводу нежелания возвращаться на Манхэттен, потом перешел к впечатлениям об ужасных, на ее взгляд, переменах, которые произошли в городе и к которым она не желала привыкать. Когда же Крэндал принялся перечислять многочисленные проблемы, свалившиеся на Лили сразу после приезда в родной дом, она замахала руками:
– Ладно, ладно! – И ворчливо добавила, словно не замечая его торжествующей улыбки: – Я была не права.
Лили и сама не понимала, почему с такой горячностью набросилась на Крэндала. Это было на нее не похоже. Но еще в меньшей степени она понимала, что заставило брата назначить именно ее опекуншей троих детей. «Милые Кэсси, Роберт и Пенни, нет, Пенелопа, – тут же мысленно поправила она себя, – что с ними будет?»
Вспомнив о племянницах и племяннике, Лили почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Нескольких дней, что она провела в Блэкмор-Хаусе, оказалось вполне достаточно, чтобы сделать вывод: с ролью матери ей ни за что не справиться. Досадно, что к такому заключению пришла не она одна. Роберт и Пенелопа постоянно демонстрировали, что им безразлично, с ними она или нет, и, кроме того, то и дело давали ей понять, что после ее появления все в доме пошло наперекосяк.
Лили напомнила себе, что минуло чуть больше четырех месяцев после смерти их отца, и дети все еще не могут прийти в себя после такой потери. По своему собственному опыту она знала, что время не скоро сможет заполнить пустоту в их душах. Им придется мучительно долго привыкать к новой жизни без родителей.
«Но, Боже, – с отчаянием подумала Лили, – смогут ли они когда-нибудь привыкнуть ко мне?»
Задумай она покинуть их завтра, Роберт и Пенелопа расстанутся с ней без малейшего сожаления. Пожалуй, даже будут прыгать от радости, когда она начнет собирать вещи, готовясь к возвращению в Территаун.