«Был жестокий бой», стр. 106
— Оставь пока ружья. — приказал мне подполковник Мартемьянов. — А сам выйди!
— Есть! — сказал я и вернул ружья в угол.
Майоры радостно притихли.
— Но я отсюда без ружей не уйду! — заявил я громко и отчётливо.
Мне никто не ответил. Я вышел в коридор и дверь в комнату майоров тут же затворилась. Они беседовали друг с другом минут с пять. Затем в коридор вышел начальник штаба 22-ой бригады. И в каждой его руке было по ружью!
— На! — произнёс он спокойно и бесстрастно. — Забирай свои трофеи!
Я принял у него ружья и мы пошли к выходу. Снаружи стоял УАЗик комбрига. Как и положено, подполковник Мартемьянов уселся рядом с водителем, а я забрался на заднее сиденье.
— Что ж ты так с ними? — упрекнул меня начштаба, когда мы поехали.
— Да они меня разоружить хотели! — оправдывался я. — А ружья… Они про них уже своему коменданту доложили. Тот приехал такой радостный и довольный!.. Уже руки потирал… Я еле отбился от них!
— Надо было хорошенько ружья спрятать. — сказал товарищ подполковник, слегка развернувшись на сиденье в мою сторону. — Мало что ли места в Урале?
— Мы их спрятали! — отвечал ему я. — Завернули в солдатское одеяло и уложили на самое дно кузова, а сверху столько имущества… Набросали… Так они же всё прошмонали! Даже в солдатских РД своими руками рылись! Вот и нашли…
— Понятно — произнёс начштаба и сел прямо.
Это означало, что беседа окончена и начальнику штаба сейчас нужно думать о чём-то другом. Понятное, в общем-то дело…
Дальше по Моздокскому аэродрому мы ехали молча. Начальство думало о своих заботах. Я размышлял о предстоящих делах. Прошлое меня уже интересовало в меньшей степени. Два охотничьих ружья сейчас спокойно лежали на моих коленях, дожидаясь того момента, когда я сдам их на склад РАВ нашей бригады. Две тульские двустволки, обнаруженные мной в ходе прочёсывания неизвестной местности и записанные на боевой счёт пудановской разведгруппы.
«Да-а… Дорого они мне дались! Их легче было разыскать на вражеской территории, чем отбиваться целый день от наглых комендачей.»
Глава 31
Горячий приём с холодным душем
Когда мы приехали в расположение бригады, в которой жизнь как всегда бурлила, кипела и била ключом… То первое, что мне сразу же бросилось вглаза… Ведь военная жизнь била ключом не только в переносном смысле, но и прямо по головам… То я моментально отметил тот разительный контраст, который был чётко написан на лицах наших солдат. Мои подчинённые и солдаты денисовской группы разгружали два Урала и складывали имущество около нашей палатки… Причём, выражения их лиц были хмурыми, растерянными и даже подавленными… И я вовсе не думал о том, что столь резкая перемена в их настроениях была вызвана такой обыденной работёнкой как разгрузка своего же имущества… На прощальном построении перед выездом из Грозного настроение личного состава, казалось, плавало белым облачком на седьмом небе. Так они были рады и просто-таки счастливы…
А теперь наши разведчики занимались разгрузкой машин и при этом глядели на окружающий мир глазами незаслуженно побитой дворовой собаки. Которая служила своему хозяину исправно и хорошо, да чем-то вот не угодила… Попав явно под пьяную руку своего «кормильца и благодетеля».
«Что-то здесь не так!» — подумал я.
Напротив нашей палатки пудановские бойцы занимались тем же самым, то есть освобождали кузов своего Урала от многочисленного военного имущества третьей группы. Но они оставались весёлыми и жизнерадостными. И Урал разгружали играючи, и шутили при этом… И громко смеялись… Тогда как наши военные ходили словно в воду опущенные.
«Что за ерунда? — подумал я чуть ли не вслух. — И Юра Денисов ходит слишком уж загрустившим. С чего бы это?»
Тем временем комбриговский УАЗик проскрипел своими военными тормозами и остановился около штаба. Подполковник Мартемьянов молча выбрался наружу и пошёл под раскинутую между КУНГами масксеть. Так и не получив от него каких-либо дополнительных указаний, я отправился в свою родную роту…
Но на полпути к ней я заметил неширокую щель между многотонных створок левого ангара, в котором ранее содержались местные многоцелевые истребители-бомбардировщики, а теперь располагались склады нашей спецназовской бригады: ракетно-артиллерийского вооружения и инженерной службы. Мне, конечно же, хотелось покрасоваться перед бойцами и товарищами-офицерами с двумя отбитыми у хапуг-комендачей ружьями на плече… Но за сегодняшний день эти двустволки так мне надоели!.. Что я без лишних раздумий свернул к подземному самолёто-хранилищу.
С большим трудом проскользнув во-внутрь, я обнаружил там именно того, кого мне и было нужно… А именно капитана Тёскина! Который в данную минуту самым кропотливым образом занимался наиважнейшим для себя делом. Он считал патроны…
— Здравия желаю… — начал было я.
Но Тёскин мотанул головой… Делая мне знак, чтобы я ему не мешал. Ведь он пересчитывал патроны не цинками и даже не пачками, что было бы намного проще и целесообразнее. Товарищ капитан Тёскин являлся рьяным служакой, которого совсем недавно назначили настрашно ответственную должность начальника службы РАВ нашей бригады. Именно поэтому он сейчас считал автоматные патроны по-штуч-но!
Я стал ждать. У входа тускло и неровно горела сиротливая лампочка, чей свет дрожал как пламя свечи на слабом ветру. Электрического освещения явно не хватало и товарищ капитан расположился неподалёку от входа таким образом, чтобы на него и пересчитываемое им богатство падал дневной свет из неширокой щели меж двух створок. Я постарался разглядеть всё то, что сейчас находилось в ангаре. Но вроде бы ничего новенького тут не появилось…
— Здорово! — сказал вдруг начальник службы РАВ, перестав звенеть 5,45 миллиметровыми патрончиками. — Чего тебе?
Я развернулся к нему… А капитан Тёскин в эту минуту с большим наслаждением разминал свою усталую спину.
— А-ах! — простонал он в своём военно-патриотическом экстазе. — Хорошо-то ка-ак!
Но затем всё пошло уже по накатанной колее… Ибо товарищ капитан свои таинственно-складские фантазии оставил при себе. Чему я был только рад…
— Вот! — гордо произнёс я и даже стукнул обеими ружейными прикладами об бетонный пол. — Пришёл сдать на склад трофеи! Вернее, боевые результаты!
Но меня тут поджидал маленький конфуз. Ведь Тёскин засел в своём подземелье не с самого утра.
— А-а! — воскликнул товарищ капитан. — Из пудановской группы? А почему ты их принёс?
Я замялся, даже и не зная что сказать. Если правду, то вроде бы подведу своего товарища. Поэтому я слегка соврал.
— Мне их доверили! Из Грозного вывезти… И тут… Поохранять.
Тёскин молчал, усаживаясь за свой шаткий стол. Значит, он ещё ничего не знал о злоключениях нашего боевого отряда на местном КПП. Что меня вполне так устраивало.
— Так-так. — пробормотал начальник службы. — Куда бы мне их вписать? Это ж охотничье оружие? Гладкоствольное…
Товарищ капитан сосредоточенно полистал свою большущую книгу, затем вписал в нужном месте сегодняшнее число и пристально посмотрел на меня сквозь толстые очки.
— Какие там номера? — спросил он. — Посмотри их, пожалуйста! И название завода! Или модели? Что там вообще написано?
Я зачитал ему все буквы и цифры, которые имелись на ружьях. Капитан Тёскин аккуратно вписал их в свою амбарную книгу, которую затем осторожненько закрыл.
— Ну, вот и всё! — произнёс он, выйдя из-за стола и взялся за ружья. — Куда их мне теперь? Только лишняя морока!
Тут я сразу же вспомнил горящие глазки военного коменданта и сразу же подсказал товарищу начальнику вроде бы дельную идею.
— Какому-нибудь генералу нашему подарить! Чтобы он потом на охоту ходил.
Товарищ капитан Тёскин уже шёл в таинственные недра своего склада, когда он услышал и понял мои слова. Он немедленно остановился и повернулся ко мне.
— Ты это серьёзно? — спросил товарищ начальник.
— Шучу-шучу!