Гордая и непреклонная, стр. 39

Глава 11

– Дядя, что ты здесь делаешь?

Гарри Кендалл резко обернулся, едва не задев локтем графин с бренди.

– Элис!

Комната, освещенная слабым мерцающим светом старомодной настольной лампы, казалась погруженной в зловещий полумрак. Всякий раз, когда от сквозняка колебалось пламя, на стенах плясали темные тени.

– А где отец и Макс?

Гарри быстро убрал незажженную сигару и ножницы в карман и отодвинул в сторону графин.

– Их нет дома, – произнес он с натянутой улыбкой.

В темноте Элис чувствовала себя слегка растерянной, а доносившийся до нее голос дяди еще раз напомнил ей о том, как поразительно он был похож на своего брата, она легко могла бы принять одного за другого.

– Я просто решил немного расслабиться и отдохнуть, – добавил Гарри. Взяв ружье, он убрал его в металлический футляр, который стоял на столе. – Я как раз закончил чистить свое оружие.

Впервые в жизни Элис задалась вопросом, почему так долго Гарри приходилось жить в тени Уокера, играя вторую скрипку при человеке, который был двумя годами его моложе. Почему ее дядя так и не женился? И почему, несмотря на то, что он был старшим, складывалось впечатление, что дом принадлежит не ему, а ее отцу? Не испытывал ли он невольной зависти к Уокеру Кендаллу?

Тут она вспомнила о Максе, и лоб ее прорезала хмурая складка. Какие чувства испытывал Гарри, глядя на своего племянника, который, похоже, получал удовольствие, заправляя всем в доме в отсутствие отца? Возможно, отношения между этими людьми были гораздо сложнее, чем она предполагала?

Гарри между тем включил газовые светильники, вернув кабинету его привычный уютный вид, и она стряхнула с себя последние остатки тревоги. Просто она до сих пор не оправилась после своих недавних похождений в переулке, не говоря уже о прикосновениях Лукаса, от которых у нее и сейчас кровь бурлила в жилах, наполняя новым и доселе неведомым ощущением жизни. Гарри был предан своему брату, своей семье.

– В чем дело, Элис? – спросил он, как всегда, с сочувствием в голосе. – Похоже, ты чем-то расстроена.

Пожав плечами, она стащила с головы простую шляпу и отшвырнула ее в сторону, после чего прошла в кабинет и тяжело опустилась в обитое парчой кресло. Она была еще не готова возвращаться в свой флигель, чтобы, оставшись наедине с собой, предаваться воспоминаниям о том, что случилось в переулке. И о Лукасе.

– Это из-за дела Хоторна? – продолжал Гарри, снова усевшись в кресло рядом с ней.

– Да, пожалуй. – Элис поморщилась и поджала под себя обутые в ботинки ноги. – Чем больше я пытаюсь в него вникнуть, тем более запутанным оно мне представляется.

– Что ж, такова уж наша полицейская работа.

Улыбка его была мягкой и добросердечной, и Элис почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Это было как раз то, в чем она сейчас больше всего нуждалась, – разговор по душам с человеком, который знал, что значит распутывать самые неразрешимые загадки.

– Обычно дело становится все более и более запутанным, прежде чем отдельные факты начинают понемногу обретать смысл, – добавил он.

– Надеюсь, что так оно и есть.

– И все-таки что тебя так встревожило?

Элис очень хотелось довериться дяде и попросить его помочь разобраться в том, что ей стало известно. Однако по здравом размышлении она решила промолчать. Уокер и Гарри Кендаллы привыкли обсуждать все судебные дела, проходившие через их ведомства, и она не могла рисковать. Ведь Гарри может поделиться полученными сведениями с ее отцом. Вовсе ни к чему откровенничать, чтобы Уокер предвидел заранее каждый ее шаг.

Последняя мысль заставила ее впервые в жизни почувствовать себя обособленной от родных. Ощущение было слегка пугающим, но вместе с тем захватывающим. Как свобода.

Тут Элис вспомнила о «Найтингейл-Гейте» и утверждении Лукаса, будто бы она намеренно попирала условности, желая узнать, как далеко может зайти. Неужели он был прав? Неужели он случайно увидел в ней нечто такое, чего она сама прежде не замечала – или отказывалась замечать?

– Дядя Гарри, – попросила она после некоторого колебания, – расскажи мне, пожалуйста, о моей матери.

– Что? – пробормотал он, явно застигнутый врасплох этой внезапной переменой темы.

– О моей матери. Как она выглядела? Была ли она счастлива?

Гарри едва удалось скрыть свое изумление. Он вздохнул, затем откинулся на спинку кресла, проведя пухлыми руками по волосам.

– Да, она была счастлива. Всегда счастлива. И весела. – На какой-то миг он умолк, погрузившись в воспоминания. – У нее были самые прекрасные волосы на свете. Белокурые, совсем как у тебя. Светлые, как молоко в чашке. Мужчины любили ее.

– А мой отец? Он любил ее?

Лицо его стало суровым, губы поджались.

– Уже поздно, Элис. Тебе пора ложиться спать.

– Но…

– Никаких «но». Если ты хочешь узнать о том, как твой отец относился к твоей матери, спроси лучше у него самого.

– Но мой отец никогда о ней не рассказывает.

– Мне очень жаль.

На сегодня, однако, этого оказалось вполне достаточно. Элис испытывала удовлетворение, и даже некоторое облегчение оттого, что она имела нечто общее со своей матерью – женщиной, чья жизнь всегда была полна радости и смеха.

Гарри постукивал своими короткими пальцами по разделявшему их столику.

– И раз уж тебе так не терпится переменить тему, должен сразу предупредить о том, что мне известно о твоем посещении «Фламинго» сегодня вечером.

– Что? – вскричала она. – Откуда ты об этом знаешь?

– Я же начальник полиции, и моя прямая обязанность знать обо всем, что происходит в городе. Но как твои дядя – не как начальник полиции – я считаю своим долгом сообщить об этом твоему отцу.

– Дядя Гарри! Ты не имеешь права! Я же адвокат – адвокат, которому не сегодня завтра придется выступать в суде против конторы моего отца. Ему вовсе ни к чему знать о каждом моем шаге. Кроме того, как я смогу защищать своего клиента, не имея возможности даже допросить свидетелей?

– Тебе не следует одной слоняться по таким местам, Элис. Если ты хочешь что-то выяснить, спроси у меня.

В голосе его проступали обычно несвойственные ему резкие нотки, что немало ее удивило. Неожиданно он поднялся с кресла:

– Уже поздно. Пожалуй, нам лучше лечь спать.

Обескураженная, Элис последовала за ним к дверям кабинета. Однако она чуть было не подскочила на месте от испуга, когда они столкнулись лицом к лицу с Максом, стоявшим в темном вестибюле.

– Максвелл! Ты напугал меня до смерти.

– И давно ты здесь? – осведомился Гарри, внезапно насторожившись.

Макс перевел взгляд с сестры на дядю и обратно. Затем его губы растянулись в улыбке.

– Только что пришел, – ответил он.

Элис заметила, что ухмылка брата получилась кривой.

– Макс, ты выпил лишнего.

– Да так, совсем чуть-чуть, – отозвался он с хрипловатым смешком, после чего направился вверх по лестнице. – Пожалуй, мне лучше лечь спать. Увидимся завтра утром.

Глава 12

Он нуждался в женщине, чувствуя себя издерганным и загнанным в клетку. С трудом поднявшись с превосходного кожаного кресла, он принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Ему следовало вести себя как можно осмотрительнее. Кто бы подумал, что смерть Люсиль вызовет столько шума?

Один небольшой промах, и его легко обнаружат. Сейчас ему больше, чем когда-либо прежде, нужно следить за каждым своим шагом. Однако потребность оказалась сильнее. Бокал с бренди так и остался стоять на столе, рядом с сигарой и ножницами. Ему придется все это убрать. Прошло слишком мало времени, и разговоры еще не улеглись. По его телу пробежала дрожь досады, однако он усилием воли подавил ее. К счастью, он пока не утратил самообладания и к тому же был слишком умен, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Однако в то же время он не мог отрицать того, что в последнее время тяга к убийствам овладевала им все чаще и чаще.