На качелях между холмами, стр. 35
Глава 24
Домой мы добрались без происшествий, если не считать пьяной драки в тамбуре электрички. Но мужики быстро помирились и продолжили свой ужин в вагоне, через три лавки от нас. И дернул же меня черт вечером попереться в магазин. Как вы думаете, кого я там встретил? Своего обидчика. Нет, не пацана из электрички, украсившего меня синяком, а того жлоба на красном «Пежо», который отобрал у меня сигареты. Точнее, я сначала встретился не с ним, а с его автомобилем (номер-то я запомнил на всю жизнь). Словом, заметив злополучный «Пежо», я вошел в магазин, убедился, что водитель все тот же. Он выгребал баночное пиво из холодильника. В очереди стояли человека три. Отлично, подумал я. Выйдя на улицу, я раскрыл свой швейцарский ножичек (там есть шило — отличный инструмент для мести), оглянулся вокруг и прямо на водительской двери нацарапал небезызвестное русское слово. Долго трудиться не пришлось — благо, слово короткое. Можно, я не буду его здесь указывать?
Мне повезло — на мою удачу, никто из магазина не выходил, да и новых покупателей не было. Радуясь тому, что удалось сделать дело не отрываясь, я поспешил домой.
Каково же было мое изумление, когда за забором минут через десять раздался сигнал автомобиля. Я взлетел на второй этаж и из Лилькиного окна увидел, что у наших ворот стоит красный «Пежо», а рядом с ним грабитель и мальчик с девочкой. Помните, те, которых я угощал мороженым. Меня охватил ужас. Вот влип, подумал я, и увидел, как отец отворяет калитку. Слов водителя я не слышал, видел только, как он размахивает руками. Было понятно, что он не отобранные у меня сигареты привез отцу. Говорили они недолго. Отец, не закрывая калитку, направился в дом. Я мельком взглянул в зеркало, чтобы придать лицу равнодушный вид, сунул свой ножик под Лилькину кровать и спустился на первый этаж. В этот самый момент в прихожую вошел отец.
— Ты где был? — спросил папа.
— У себя, — стараясь быть спокойным, ответил я.
— А на улице когда был последний раз?
— Минут десять назад, — говорю.
— Где?
— Здесь, на лавочке сидел, — соврал я.
— А в магазин ходил?
— А что мне там делать? — развел я руками.
— Я спрашиваю, ты отвечай, — повысил голос отец.
— Да не был я нигде, — уверенности в моем голосе не было, наверное, все-таки актер из меня, как и заяц, никудышний, — говорю же: на лавочке сидел. Надоело, пришел домой. Хотел почитать книгу.
— А ну пойдем со мной, — кивнул отец в сторону двери.
Увидев меня, жлобяра взревел:
— Да, точно! Это он! — И, обращаясь к детям, спросил: — Этот?
— Угу! — закивали мальчик с девочкой.
— Ты зачем, паршивец, сделал это? — Водитель «Пежо» ткнул пальцем в дверь автомобиля.
— Что это? — Я прищурился.
— Вот это? — Мужик грохнул кулаком по двери.
— Я ничего не делал, — твердо (как мне показалось) ответил я.
— Ты че? Под дурака решил закосить? — заорал мужчина.
— Погодите, уважаемый, — вмешался отец. — Не забывайте, что это мой ребенок. Давайте сменим тон.
— Слышь, мужик, — процедил водитель «Пежо», — какой тон? Твой балбес испортил мне дверь на машине, смотри…
— Я еще раз повторяю, — спокойно сказал отец, — это мой сын. Если вы хотите разобраться, попрошу без оскорблений и криков. Вам понятно?
— Мне что, в милицию обращаться? — уже спокойнее спросил мужик.
— Ваше право, — ответил отец. — Я так понимаю, разговор окончен?
— Нет, постойте-постойте, давайте поговорим, — сбавил тон водитель «Пежо». — Понимаете, вот эти пацан с девчонкой видели, что ваш сын подходил к машине. Они… они…
— Стоп! — Отец поднял руку и обратился к Паше с Танькой: — Ребята, когда это произошло?
— Недавно, — первым ответил Пашка.
— Вы знакомы с Мишей? — спросил папа.
— Угу, — закивала Танька. — Он нас мороженым угощал. Много купил нам мороженого…
— Прекрасно, — улыбнулся отец. — А вы уверены, что машину поцарапал Михаил?
— Как он царапал, мы не видели, — сказал Паша, — но мы его видели возле машины.
— То есть? — вздернул брови папа.
— Понимаете, — продолжил Пашка, — мы стояли на другой стороне дороги. Миша зашел в магазин, потом вышел и остановился возле машины. Мы хотели подойти к нему и попросить немножко денежек.
— А почему не подошли? — спросил папа.
— Потому что машин было много, мы не могли перебежать дорогу, а когда машины проехали, Миша уже ушел.
— Значит, вы не видели, чтобы Миша царапал двери машины? — Папа взглянул на водителя «Пежо» неодобрительно и добавил: — Ну, а вы с чего взяли, что это сделал мой сын?
— Ну… ну так они вот сказали.
— Но вы же слышите, что они говорят. Даже если он был там, они все равно не видели, царапал он вашу дверь или не царапал. Правильно?
— Да я уверен, что это сделал он, — процедил жлоб.
— Почему? — удивился отец. — Почему вы в этом уверены? С чего бы это он взял и поцарапал дверь? Ему же не три года.
— Несколько дней назад я поймал его с сигаретой и пригрозил, если он не бросит курить, то я отведу его к родителям.
Такой наглости я не ожидал. Отец сурово взглянул на меня.
— Зачем вы врете, — закричал я.
— Замолчи, — прикрикнул отец.
— Папа, спроси у дедушки. Он мне купил два блока сигарет, я хотел подзаработать немного, продавал их у переезда. А вот этот дядя у меня их отобрал и уехал. Поэтому он теперь и думает, что это я поцарапал его машину.
— Даже так? — Папа выпятил губу и, обращаясь к водителю, спокойно сказал: — Я думаю, вам необходимо обратиться в милицию. Там разберутся…
— Вы что, мне не верите? — спросил жлоб.
— Прежде всего я верю своему сыну, — твердо ответил отец. — А он утверждает, что вашу машину не царапал. Всего доброго. Михаил, заходи во двор.
Отец пропустил меня вперед, вошел сам и затворил дверь. Мужик что-то кричал нам вслед, отец через калитку еще раз предложил ему обратиться в милицию. Войдя в дом, папа спросил:
— Ты поцарапал?
— Да, — низко наклонив голову, ответил я и подумал: «Ну все, вечер, а может, и завтрашний день, потеряны…»
Нет, взрослых невозможно понять. Представляете, обошлось без антимоний. Отец сказал: «Больше так не делай». И все! Никаких разборок, нравоучений, угроз. Ни-че-го!
Мне даже как-то неловко стало. Впервые в жизни я даже пожалел, что не случилось той самой антимонии. Меня это очень поразило. Но отца с тех пор я стал уважать еще больше. Это ж надо — «прежде всего я верю своему сыну»! Спасибо, папа. Я никогда тебя не предам. Пусть меня хоть на куски режут. Я знаю, какое самое страшное преступление на свете.
Разумеется, Машке я все рассказал. Вот зануда, вот кто мне весь мозг прогрыз в тот вечер. Хоть не садись на эти проклятые качели.
— Не надо было так поступать! — заявила Машка.
— Это еще почему? — вспылил я. — По-твоему, пусть эти скоты грабят людей безнаказанно?
— Мстить — это нехорошо. Это не по-христиански. Нельзя мстить.
— Да при чем тут христианство?
— Понимаешь, — спокойно говорит Машка, — Бог его сам накажет за проступок.
— Ха, — хмыкнул я, — а я откуда узнаю, что он его наказал?
— Разве это важно? — спросила Мария. — Зачем тебе это знать?
— Ну, как зачем? А вдруг твой Бог забудет и не накажет?
— Накажет, я тебе говорю. Бог не прощает преступлений.
— Ой, Маша, ты как моя бабушка. Та всех бы прощала, кроме меня.
— Она и тебя прощает, зачем ты напраслину говоришь? У тебя замечательная бабушка. Тебе повезло. У тебя и бабушка есть, и дедушка, и сестра. А у меня только мама и папа. Знаешь, как мне хочется, чтобы у меня тоже были сестра или брат, бабушка, дедушка.
— Ну, дедушка, понятно. А вот с бабушкой, мне кажется, ты погорячилась. Нет, пусть, конечно, будет, но когда она встревает во все дела, это становится пыткой. Лучше бы она жила в другом доме. Жить сразу с родителями и бабушкой — это очень трудно.