Белый лебедь, стр. 35
— Я это сделала. — Она лихо перебросила через плечо конец своего боа из перьев. — Вы и представить себе не можете, как хорошо я умею давать советы. Если пожелаете, то, когда у меня будет свободное время, я могу поделиться с вами кое-каким опытом.
Глаза его полыхали, вид у него был такой, словно он вот-вот ее задушит — и с огромным удовольствием.
— Вы губите мою адвокатскую практику!
— Это так нехорошо — обвинять кого-то в своих недостатках.
На лице его отразилось отчаяние.
— Я вижу, вы изо всех сил стараетесь отпугнуть моих клиентов.
— Неужели я могла бы это сделать? — задумчиво спросила она, растягивая слова, точно густой мед.
— В мгновение ока! К сожалению, сейчас у меня нет времени заниматься вами. Через час я опять должен быть в суде. Если кто-то придет, ограничьтесь простым взглядом на этого человека. Если я узнаю, что вы опять давали моим клиентам советы, я…
— Что? Отведете меня в суд? Подадите иск? — с вызовом глядя на него, спросила она.
Ярость его рвалась наружу, но он сумел себя сдержать.
— Вряд ли.
Она уничтожающе улыбнулась, повернулась и исчезла.
На этот раз он уже не фыркал.
Глава 12
Дело приняло серьезный оборот неделю спустя, и не в ее пользу.
В четверг Генри с Диндрой отправились в Нью-Йорк послушать Лили Лэнгтри. Диндра настаивала на том, что им нужно побывать на ее выступлении ради вдохновения и новых идей. Кроме того, добавила она, у них там есть друзья, с которыми они хотели бы повидаться.
Софи никак не могла придумать, как объяснить им, что те малые деньги, что у нее еще есть, исчезают гораздо быстрее, чем она надеялась.
Но под конец, поскольку им вскоре все равно предстояло узнать, что денег у нее больше нет, ей удалось наскрести на два билета. Слава Богу, Маргарет собиралась в Лексингтон к кузине. Три билета поставили бы ее в крайне затруднительное положение. Пришлось взять деньги из той небольшой суммы, которую она отложила на крайний случай.
Ее начал охватывать панический страх. Раньше ей никогда не приходилось ограничивать себя в средствах. Она всегда могла позволить себе роскошь покупать то, что хочется и когда хочется. Даже истратив деньги в счет будущих заработков на драгоценности, она и глазом не моргнула. Она решила считать это вложением капитала в будущее. И это вложение окупилось. На предстоящий сезон у нее более чем достаточно приглашений. Скоро у нее будут деньги.
И только теперь она поняла, что это будет совсем не скоро.
Софи глубоко вздохнула и, надеясь обрести успокоение, рассеянно провела рукой по славной собачьей голове.
Когда Диндра и Генри убеждали ее в важности поездки в Нью-Йорк на концерт Лэнгтри, Софи уже готова была признаться им, как обстоят дела. Но слова застряли у нее в горле.
Она наморщила носик, поняв, что вовсе не уверена, что они останутся с ней, если она не сможет и дальше их содержать. А именно сейчас она никак не может потерять этих людей, создающих хотя бы видимость семьи.
Она громко фыркнула. Как это трогательно — купить себе семью! Но, даже сознавая это, она не могла себя заставить все им рассказать. И в результате она осталась одна до следующего понедельника.
Всю ночь шел снег — хотелось надеяться, что в последний раз этой зимой, — и теперь мусор и кучи шлака припорошило свежей белизной. Утро обещало быть превосходным.
Она перекинула через плечо свое боа, взяла виолончель, настроила и заиграла. Собака встала, потянулась, обошла вокруг нее и плюхнулась на свою мягкую подушку. Дом наполнился музыкой.
Софи играла все, что ей хотелось, быстро и медленно, радостно и грустно. Все шло хорошо, но вот сосредоточиться на музыке она так и не смогла. Вскоре ей стало скучно, а ведь ее друзья только-только уехали. Даже в мысли о появлении Грейсона было что-то заманчивое. А если говорить честно — даже очень заманчивое.
Ее внимание привлек стук. Взволнованная, она бросилась к входной двери и распахнула ее. И тут же похолодела, увидев Найлза Прескотта, стоявшего на плитах крыльца в шерстяном пальто ярко-бордового цвета, в синем с золотом шарфе и залихватски сдвинутом набекрень котелке на седых волосах. Он улыбался ей так, словно не было этих пяти лет и он пришел просто попить чаю.
Что нашла ее мать в этом человеке такого, что позволило ей ввести его в дом?
— Кажется, нам обоим известно, что ее здесь нет, — бросила она и хотела было закрыть дверь.
Он придержал дверь рукой, обтянутой в перчатку, и снисходительно усмехнулся:
— Ну-ну, Софи. Разве так разговаривают с другом дома?
— Не будем притворяться, будто мы с вами друзья, мистер Прескотт.
— Неужели вы все еще расстраиваетесь из-за вашего несостоявшегося дебюта?
Она вскипела от такой наглости.
— Расстраиваюсь? — Она старалась говорить небрежно. — Вы втерлись в нашу семью, воспользовались великодушием моей матери, обещали мне сольное выступление, а потом…
Больше она не в силах была говорить.
— Потом — что? Отдал дебют кому-то другому?
— Да, — бросила она. — Но это не все! — Он равнодушно пожал плечами.
— Я даю вам концерт теперь.
— И вы думаете, что этим вы все исправите?
— А разве нет? — Он смахнул пылинку с рукава, потом посмотрел на нее веселыми серыми глазами.
Она глубоко втянула воздух, ноздри у нее раздувались.
— Убирайтесь!
— Ну же, Софи.
— Я сказала — убирайтесь! Нам не о чем говорить.
— Ах, но я пришел не к вам, дорогая. Я пришел к мистеру Хоторну поговорить о вещице, именуемой контрактом, о котором вы так благоразумно просили.
И на который так глупо согласилась. Все закружилось перед ее глазами.
— Грейсона здесь нет. А теперь — до свидания.
И прежде чем он успел возразить, она захлопнула дверь, не обращая внимания на его просьбы.
Она бродила по комнатам, ожидая, когда он уйдет, и впервые пожалела, что не велела повесить замок. Заглянув в библиотеку, она вздрогнула. Действительно, что за ребячество — покрасить стены в красный цвет! Но благодаря этому она избавилась от Алтеи Пруитт.
Собака ходила за ней по пятам. Когда в дверь перестали барабанить, Софи присела и крепко обняла собаку.
— Ты милейшее существо, Милаша. Пойдем, поищем чего-нибудь поесть.
Они отправились на кухню и обнаружили, что в буфете пусто. Удивляться тут было нечему. Когда Маргарет предложила перед отъездом пополнить припасы, Софи уже знала, что сумма, отложенная на питание, была почти целиком потрачена на билеты. Так что она изобразила на лице одну из своих прославленных улыбок и сказала, что в этом нет нужды. Но теперь она поняла, что ей придется как-то выходить из положения.
Софи вспомнила об одном заведении на Бикон-Хилл, куда частенько наведывалась ее мать. Софи любила делать там покупки и всегда покидала лавку с запасом конфет, а порой даже и с куском сыра. К тому же матери только и нужно было, что поставить свою подпись под списком купленных товаров, а счет присылали ей на дом позже.
Она быстро переоделась и направилась в эту лавку. Проходя по улице мимо здания суда, она неожиданно вспомнила, что Грейсон сейчас находится в этом доме. Интересно, чем он занят, подумала она, представив себе, как он стоит перед присяжными — высокий, респектабельный — и пытается их в чем-то убедить своим красивым голосом.
Она заулыбалась, но тут же спохватилась и поспешила дальше, бормоча что-то насчет глупых мыслей. И вскоре она уже открывала дверь теплой гостеприимной лавки Слоуна.
В холле здания суда Грейсон пожал руку своему клиенту и направился к выходу. Застегивая пальто, он пошел к Бэк-Бэю, но в нескольких шагах от большой застекленной витрины лавки Слоуна вдруг замер на месте. Он наклонил голову набок, потом отошел на пару шагов, уверенный, что глаза его обманули. Но, внимательно всмотревшись сквозь золотые буквы, блестевшие на чистом стекле витрины, он убедился, что особа, стоявшая перед прилавком, за которой выстроилась длинная очередь покупателей, была его нареченная.