Далекие часы, стр. 25

Снаружи донесся грозный раскат грома; Люси наклонила голову и выглянула в закопченное окошко над маленькой раковиной. Она изучила темнеющее небо и нахмурилась.

— Если это все, мисс Саффи, я бы закончила в гостиной и пошла домой. Погода портится, а у меня сегодня вечером встреча.

— Женская добровольная служба?

— Сегодня — столовая. Надо накормить наших бравых солдат.

— Непременно. Кстати, я сшила несколько детских кукол для вашего благотворительного аукциона. Заберите их сегодня, если сможете; они наверху, как и… — театральная пауза. — То Самое Платье.

Люси ахнула, и ее голос упал до шепота, хотя они были одни.

— Вы закончили его.

— Как раз вовремя, Юнипер наденет его сегодня вечером. Я повесила его на чердаке, чтобы она первым делом его увидела.

— Тогда я обязательно заскочу наверх перед уходом. Скажите… оно прекрасно?

— Божественно.

— Я так рада.

Едва заметная пауза, и Люси ласково взяла Саффи за руки.

— Все будет идеально, не сомневайтесь. Такой особенный вечер — мисс Юнипер наконец-то вернется из Лондона.

— Остается надеяться, что непогода не слишком задержит поезда.

Экономка улыбнулась.

— Вы перестанете тревожиться, когда она появится дома целая и невредимая.

— Я просыпалась каждую ночь с тех пор, как она уехала.

— Это все от беспокойства. — Люси сочувственно покачала головой. — Вы были для нее матерью, а мать не может безмятежно спать, когда беспокоится о своем малыше.

— Ах, Люси. — Взгляд Саффи остекленел. — Я и правда беспокоилась. Так беспокоилась. Я словно затаила дыхание на много месяцев.

— Но ведь ничего не случилось?

— К счастью, нет. Уверена, она поделилась бы с нами. Даже Юнипер не стала бы скрывать что-то серьезное…

Дверь распахнулась, и женщины резко выпрямились. Люси взвизгнула, а Саффи еле удержалась от визга, но на этот раз не забыла схватить банку и спрятать за спину. За дверью никого не было, кроме ветра, поднимающегося на улице, однако его вторжения хватило, чтобы унести прочь приятную атмосферу, а вместе с ней и улыбку Люси. И тогда Саффи наконец догадалась, что так мучает Люси.

Она хотела было промолчать — день почти закончился, и иногда чем меньше говоришь, тем лучше, — но день прошел за приятной беседой, они работали бок о бок на кухне и в гостиной, и Саффи отчаянно желала все уладить. Она вправе иметь друзей… ей нужны друзья… что бы Перси об этом ни думала. Она осторожно прокашлялась.

— Люси, сколько вам было лет, когда вы поступили к нам на службу?

Ответ прозвучал еле слышно, как будто экономка ожидала вопроса:

— Шестнадцать.

— Двадцать два года назад, верно?

— Двадцать четыре. В тысяча девятьсот семнадцатом.

— Знаете, отец всегда вас любил.

Начинка пирога в духовке начала кипеть внутри оболочки из теста. Бывшая экономка выпрямилась и вздохнула, медленно и взвешенно.

— Он был добр ко мне.

— И вам, конечно, известно, что мы с Перси прекрасно к вам относимся.

Люси упаковала все яйца и больше не знала, чем заняться на дальней стойке. Она скрестила руки на груди и тихо промолвила:

— Спасибо за теплые слова, мисс Саффи, но это лишнее.

— Просто если вы когда-нибудь передумаете, когда жизнь наладится, если у вас будет желание вернуться более официальным…

— Нет, — отрезала Люси. — Нет. Спасибо.

— Из-за меня вы ощутили неловкость, — заметила Саффи. — Простите меня, Люси, дорогая. Я бы не проронила ни слова, но мне не хочется, чтобы вы неправильно поняли. Поверьте, Перси ничего такого не имела в виду. Просто это Перси.

— Я серьезно, не стоит…

— Она не любит перемен. Никогда не любила. Чуть не умерла от тоски, когда в детстве ее положили в больницу со скарлатиной. — Саффи сделала слабую попытку поднять настроение: — Иногда мне кажется, что она была бы счастлива, если бы мы все трое навсегда остались в Майлдерхерсте. Можете себе представить? Три старые дамы с седыми волосами, такими длинными, что на них можно сидеть.

— Полагаю, у мисс Юнипер нашлись бы возражения на этот счет.

— Несомненно.

Как и у Саффи. Внезапно ей захотелось рассказать Люси о квартирке в Лондоне, письменном столе у окна, радио на полке, но она подавила порыв откровенности. Еще не время. Вместо этого она добавила:

— В любом случае, нам обеим очень жаль, что вы покидаете нас после стольких лет.

— Это все война, мисс Саффи, я должна была что-то делать; а потом мама скончалась, и Гарри…

Саффи взмахнула рукой.

— Можете не объяснять; я прекрасно все понимаю. Дела сердечные и так далее. Каждый должен жить своей жизнью, Люси, особенно в подобные времена. Не правда ли, война помогает увидеть, что важно, а что нет?

— Мне пора.

— Да. Хорошо. Скоро увидимся. Может, на следующей неделе приготовим овощи в маринаде для аукциона? Мои кабачки…

— Нет. — В голосе Люси зазвенела незнакомая нота. — Нет. Больше нет. Я бы и сегодня не пришла, если бы вы не были так взволнованы.

— Но, Люси…

— Пожалуйста, не просите меня больше, Саффи. Это неправильно.

Саффи лишилась дара речи. Еще один яростный порыв ветра и далекий раскат грома. Люси взяла кухонное полотенце с яйцами.

— Мне пора, — повторила она уже мягче, что почему-то было еще хуже и едва не заставило Саффи заплакать. — Я заберу кукол, взгляну на платье Юнипер и пойду.

И она ушла.

Дверь захлопнулась. Саффи снова осталась в натопленной кухне, сжимая миску с рыбным месивом и ломая голову. Что же заставило подругу покинуть ее?

3

Перси скатилась по наклонной Тентерден-роуд, прогромыхала по россыпи камней у начала подъездной дорожки и спрыгнула с велосипеда. «Джиггети-джиг, и снова домой», — промурлыкала она себе под нос. Гравий хрустел под ботинками. Няня научила их этому стишку несколько десятилетий назад, когда они были маленькими, однако эти строки до сих пор приходили на ум, когда она сворачивала с шоссе на подъездную дорожку. С некоторыми мелодиями, некоторыми цепочками слов всегда так: они застревают в памяти, и от них не избавиться, сколько ни старайся. Впрочем, Перси и не стремилась избавиться от «Джиггети-джиг». Ах, милая няня с маленькими розовыми ручками, неколебимой уверенностью, звонкими спицами, которые так и щелкали, когда она вязала у чердачного камина, ожидая, пока девочки заснут! Как они плакали, когда на девяностый день рождения она уволилась и поселилась у внучатой племянницы в Корнуолле! Саффи даже угрожала выброситься из чердачного окна в знак протеста, но, увы, уже не раз прибегала к этой угрозе, и няня осталась непреклонна.

Несмотря на опоздание, Перси не ехала по дорожке, а шагала, чтобы знакомые поля по обе стороны успели ее поприветствовать. Ферма с хмелесушильнями слева, мельница за ними, вдалеке справа — лес. Воспоминания о тысячах дней, проведенных в детстве на деревьях Кардаркерского леса, смотрели на нее из прохладных теней. Веселый ужас пряток от торговцев живым товаром; охота за драконьими костями; походы с папой в поисках старинных римских дорог…

Дорожка была не слишком крутой, и Перси шла пешком не потому, что не могла ехать, а скорее потому, что наслаждалась прогулкой. Папа тоже был заядлым пешеходом, особенно после Первой мировой. До того, как издал книгу, и до того, как оставил их и уехал в Лондон; до того, как встретил Одетту, женился во второй раз и навсегда перестал по-настоящему принадлежать дочерям. Врач считал, что ежедневные прогулки пойдут на пользу его ноге, и он принялся бродить по полям с тростью, которую мистер Моррис забыл после очередных бабушкиных выходных.

— Видишь, как конец трости взлетает передо мной с каждым шагом? — спросил отец как-то раз осенним днем, когда они шли вдоль ручья Роувинг. — Так и должно быть. Добротно и крепко. Это напоминание.

— О чем, папа?

Он нахмурился, глядя на скользкий берег, как будто правильные слова скрывались где-то в камыше.

— Ну… наверное, о том, что я тоже крепкий.