Ночная погоня(сборник), стр. 56
3
Ниса смотрит на абзац, густо усеянный исправлениями и помарками (машина, следуя заданной программе, основательно поработала над текстом):
…Короткой зимой, что последовала тогда за теплым временем, цветов на деревьях было меньше и все как бы замерло на исполненный необычайной красоты миг, и никто не думал, что это предвестие смерти, которая наступит вскоре…
Она поднимает голову и сквозь окно смотрит вдаль. За несколько секунд взгляд ее обегает вершины Сверкающих Гор, равнину, скалы и темные зевы пещер в них, нарушающие однообразную снежную белизну ландшафта.
«Прилетят ли сюда когда-нибудь? — думает она. — И вообще, узнают ли, что мы здесь?»
Книга (если это можно назвать книгой) соскальзывает с ее колен на пол. Легкий шорох отвлекает Нису от грез, она наклоняется и поднимает с пола тонкую гибкую пластину, на которой снова проступило заглавие, на языке древних обитателей этой планеты означающее:
«Циклы и цивилизация».
Ниса вспоминает последние переведенные ею слова, и, как обычно, книга «читает» ее мысли: заглавие исчезает, а на его месте появляется абзац текста.
Ниса диктует дальше:
…Грвдр решил отложить другое, что предстояло сделать в городе, и подготовить зимовальни прежде, чем придет долгий холод…
Она замолкает и снова смотрит в окно.
«Я пошла бы искать тебя, Люлио, — думает она, — хоть и знаю, что найти тебя и увидеть твое уже окоченевшее лицо — всего лишь тщетная мечта».
Опять всплывают картины прошлого. Глубоко вздохнув, она пытается отодвинуть воспоминания, уйти с головой в работу:
…Невозможно было поверить, что весь народ илонов погиб, ибо известно: страшным зилибарам и после долгих эпох холода удавалось оставаться живыми…
Беззвучно падают похожие на белые перья снежинки.
«Если прилетят, то, может, посадят корабль где-нибудь недалеко отсюда, на этой равнине, и мы с Томи пойдем к ним и вернемся на Землю…»
Она закрывает глаза.
«Ходить по зеленой траве, отыскивать в лесах глухие тропинки, где слышны голоса деревьев; в горах кричать только для того, чтобы услышать эхо — в каменистых горах, где пахнет дикими козами; нырять в безмолвную синь океана; подняться в шумный ресторан на крыше самого высокого здания в городе: вокруг будет много людей и ароматы кушаний…»
Снег падает и падает, но закрытые глаза Нисы этого не видят; она слышит шум ливня на Земле, низвергающегося на сосны, ощущает горячий ветер, поднимающий вихри сухих красных и желтых листьев, которые кажутся голодным муравьям и влюбленным сверчкам настоящими ураганами; чувствует жар солнца, вечно изливающего свое тепло на волны, которые одна за другой, будто самоубийцы, разбиваются о берег; видит облака в утреннем небе, похожие на фантастических рыб, на птиц, собирающихся взлететь, на шляпы с голубыми вуалями или на диковинные оранжевые растения. Эта тоска по птичьим гнездам, солнцу и бабочкам вытесняет сегодня в ней все остальные чувства…
Она открывает глаза, и перед ней опять только снег. Вселенная — снова поток ледяных миазмов, несущих с собой разложение и смерть.
Скрип кресла окончательно возвращает Нису к действительности, и она опять склоняется над столом:
…Но илоны чуть было не забыли, что любой зилибар может создать вокруг себя твердый панцирь и внутри него под толстым слоем снега пережидать долгие зимы, а они, илоны — существа, состоящие всего лишь из воздуха и тепла…
Снаружи воет ветер, и миллионы снежинок безжалостно наваливаются на другие их миллионы.
4
Пещера очень большая, и в ней сыро; но как ни ярится на равнине ветер, проникнуть в нее он не может.
Томи снует по пещере, сосредоточенно размещая унесенные тайком обогреватели. Через полчаса, самое большее, настойчиво зазвучит, зовя его домой, повторяющийся музыкальный мотив, и хочешь не хочешь, а придется сразу отправиться в обратный путь; но по-настоящему заставит его вернуться не звук таймера, а как бы несуществующий и, в то же время, ясно слышимый сигнал ее страха, который сейчас пронзит его мозг. Целый час ушел только на то, чтобы перенести обогреватели со склада сюда, в пещеру, и хорошо бы успеть до того, как он уйдет, всё установить и наладить.
Запаса энергии в трех обогревателях хватит на тридцать лет. Пожалуй, один обогреватель он поместит у входа, другой — в центральном гроте, а третий — у пролома, через который в пещеру проникает холод.
Томи Томи не уходи слишком далеко Томи не провались в снежную яму Томи
Он трясет головой, пытается отогнать мысли матери, хотя знает, что ничего из этого не выйдет: теперь ее мысли будут всплывать у него в голове через приблизительно равные промежутки времени.
Сосредоточившись настолько, насколько это сейчас для него возможно, он принимается включать обогревательные аппараты. Мама много раз проделывала это при нем: нажимаешь красную кнопку; три секунды ждешь; ставишь стрелку на цифру «20», немного ждешь; открываешь все пять камер прибора; нажимаешь синюю кнопку…
Томи Томи не уходи слишком далеко от дома Томи помни что отец
— Мамочка, замолчи!
лежит где-то в снежной яме в Сверкающих Горах ведь я одна Томи
Сколько ни кричи, все равно не заглушишь у себя в голове ее голос.
Как странно, что он слышит мысли матери, а она его мыслей не слышит! Ведь столько раз, когда они ели вместе, он обращался к ней беззвучно — и все напрасно!
Но тут уж ничего не поделаешь, и он продолжает свою работу уже со следующим обогревателем: нажимает красную кнопку, три секунды ждет, ставит стрелку на «20», ждет снова, открывает пять камер…
Он не понимает, почему ему так хочется поставить обогреватели именно в этом месте, не знает, чего ради рискует получить нагоняй от мамы, если той станет известно, что он растрачивает жизненно важные запасы на изменение климата внутри полого камня; однако он многого не понимает, поэтому просто-напросто повинуется порыву.
Пора возвращаться.
Он еще раз торопливо обегает пещеру, ее проходы и закоулки. Нужно все проверить — в последний раз.
— Знаю! — кричит он сердито, и крик его перекатывается в пещере.
Томи Томи нужно возвращаться два часа прошло таймер еще никогда не звонил так громко Томи почему не возвращаешься Томи
Со всех ног он бросается бежать по темным переходам. Скорей бы ощутить перемену, которая вот-вот должна здесь произойти! Он много сделал для этого, и как хорошо было бы, если бы все началось при нем!
На концах свисающих с потолка сосулек появляются дрожащие капли. Томи издает ликующий крик: завтра в пещере будет лето.
Задыхаясь, он несется по последнему переходу и выскакивает наружу. На мгновение оборачивается и снова бросает взгляд на темный зев пещеры, который теперь дышит как-то по-другому.