Димбо, стр. 18
— Просыпайся, соня! Жрать пора.
При звуках этого волшебного слова сонные глазищи вдруг широко раскрылись, Мишка насторожился и стал приподниматься, вытягивая спину дугой. Димбо еще раз погладил его по лоснящейся мордахе и потопал в туалет.
Закончив все дела и позавтракав в пустой кухне, он обошел квартиру, заглядывая во все двери. Никогошеньки! Предки похоже укатили в гости (они еще вчера собирались) А у Толяна свои дела. Наверно, бабки пошел из должников выколачивать. Тоже негрустное занятие! У него воскресенье всегда было забито под завязку. Уходил с утра, возвращался тоже чуть ли не под утро, усталый и веселый. Чем занимался — никогда не рассказывал. Ну и бог с ним!
Он посмотрел на часы. Уже пол-двенадцатого. Время еще есть. Димбо заулыбался, подумав о своем первом в жизни свидании. Сегодня в два он будет у Оли в гостях! С ума сойти! Вот ведь, сколько лет враждовали, терпеть друг друга не могли. А тут прямо как нахлынуло. И все из-за этого письма. Вот ведь, правду говорят: «Все, что ни делается, все к лучшему!» А то так и сидели бы до конца школы молча…
Занятый приятными мыслями, он долго валялся на диване с блаженной улыбкой. Затем вдруг спохватился — Час доходит! Пора собираться. — Он вскочил с лежака, подошел к зеркалу и стал расчесывать непослушные лохмы. Дело спорилось плохо, но в конце концов, при помощи водички, он кое-как справился с этой нелегкой задачей. Волосы лежали ровно, и даже появился какой-то намек на пробор.
— Отлично! Теперь одеваться. — Он еще вчера упросил маму погладить ему рубашку и брюки. Та сначала отнекивалась, но узнав цель сего вояжа, сразу засуетилась и сделала все по высшему классу. — Давай, давай, Димуля! Оля очень хорошая девочка. И родители у нее хорошие. Я очень рада, что вы наконец подружились!
Наконец он был полностью готов. Из большого зеркала в прихожей на него смотрел стройный широкоплечий подросток с разноцветными глазами. Волосы были ровно приглажены, стрелки на брюках грозили порезать любого, кто посмел бы их коснуться. Димбо довольно вздохнул и стал натягивать ботинки…
Проехав две остановки на трамвае, он высадился у цветочного развала и купил три большие розы. Хорошо быть при деньгах! Захотел — купил. В кино тоже без проблем. Ловко он тогда этого обул! Димбо чуть не рассмеялся, вспомнив обалделое лицо Корнилы, когда он чехвостил евойную армию. — Так тебе и надо! Будешь знать, как ребят доить…
Уже на подходе к нужному дому Димбо заметил необычное оживление. У того самого подъезда стояла «скорая». А рядом с ней… нет, не может быть! Рядом с ней стояла Олина мать и что-то бурно объясняла врачу в белом халате.
Нехорошее предчувствие полоснуло как ножом. Стиснув зубы от страха, Димбо ринулся вперед, к машине. А из подъезда отец уже выносил на руках тело своей дочери. Иначе и нельзя было назвать. Парень охнул и зашатался, увидев лицо своей подруги. Куда-то мимо него смотрели пустые безжизненные глаза, в которых не было ни одной единственной мысли. Мертвая бездушная пустота.
— Пропустите скорей. Дайте же пройти!
Мать плакала и суетилась, расталкивая столпившихся зевак. Несколько местных старушенций, дрожа от любопытства, пялились на бесплатное зрелище. Отец быстро пронес девушку в машину и сел рядом. — Поехали скорей! Да скорей же! — Врач с медсестрой быстро запрыгнули внутрь, машина зарычала и покатилась прочь.
Димбо на ватных ногах подошел к безутешной матери. Та, закрыв лицо руками, медленно брела к лестнице.
— Вера Владимировна! Извините пожалуйста. Это я, Дима. Мы сегодня встретиться хотели… А что случилось-то? Извините пожалуйста…
Убитая горем женщина только вздохнула на ходу.
— Сами ничего не понимаем. С утра веселая была, тебя ждала. Мы тут и стол накрыли… А полчаса назад говорит: — Проверю-ка я почту, может письмо пришло от Димки. — От тебя значит. Села за этот компьютер проклятый и не встает. Я окликаю — не слышит. Подошла, а она…
Мать снова разрыдалась. — Извини уж, Дима…
— Да-да, я понимаю… До свидания, Вера Владимировна, пойду я…
Он повернулся и стал тихо спускаться по лестнице.
Глава 24
Стояла глубокая ночь. В темной, освещаемой слабыми отблесками луны, комнате было тихо. Лишь монотонное тиканье старого будильника привносило какие-то звуки в эту унылую сонную атмосферу.
На диване лежал одетый парень. Он запрокинул руки за голову и уставился в потолок немигающими глазами. Казалось, что он спал. Минута шла за минутой, а он все так же лежал, безмолвный и неподвижный. Вдруг он поднял затекшую руку и смахнул рукавом что-то со щеки. Затем с другой. Громко шмыгнул. И снова замер, повернувшись на бок.
На лестнице послышались шаги. Зазвенели ключи, и кто-то стал осторожно отпирать замок. Дверь открылась, заскрипела и зашуршала одежда. Послышалось веселое насвистывание, и ночной гость просочился в свою комнату. Там он устало завалился на диван и прямо лежа стал скидывать с себя одежду.
Вдруг дверь открылась и зажегся свет. На пороге стоял растрепанный парень. Его лицо сильно осунулось, глаза были красные и влажные.
— Ты чего, Димон? — Старший изумленно взирал на странного полуночника. — Не спится что ли?
— Не спится, Толя…
Димбо прошел вперед и присел на стул. Толян покачал головой, понимая, что это все неспроста.
— Ревел что ли? Непохоже на тебя. Что стряслось-то? С предками что-то?
— Да не, тут другое. Помнишь, я говорил тебе, что видел это пятно?
— Какое еще пятно ночью? Ты вообще съехал, братишка?
Димбо терпеливо продолжал:
— Я вспомнил. Больницу показывали в Америке. Девушка там была. Как зомби, вообще никакая. Только глаза моргают. Сказали, от компа оттащили в таком виде…
— Ну-ну, гони дальше. — Толян прищурился. Он тоже слышал про такие штуки.
— Так это она была. Я видел на ней это пятно. Да и внешне тоже узнал. Она это, Толя, сто процентов!
Брат задумчиво потер лоб.
— Понял. Так это что, в игрушках живые… души бегают что ли?
— Получается, что так.
— Ну дела… — Он усмехнулся и покачал головой. — Прямо как в кино. А чего ты собственно так расстроился-то? Совесть замучила что ли? Так эту девчонку и без тебя уже раз сто шарахнули. И еще шарахнут. Чего ты так переживаешь-то? Разревелся как маленький…
Димбо почувствовал, как снова подступает к горлу ком. Глаза стали быстро влажнеть.
— Толя… сегодня днем Олю туда… прихватило…
— Эх ни хрена себе! — Он скинул ноги с дивана и впился глазами в брата. — И что?
— На скорой увезли. Она точь в точь как по телеку. Вообще никакая. Мать сказала, письмо хотела принять… от меня… ну и…
Он перестал сдерживаться и снова разревелся.
— Ну дела, ну дела! — Толян сочувственно смотрел на убитого горем парня. — Жаль ее, хорошая была девчонка.
Димбо вдруг резко поднял голову. Его лицо стало решительным и упрямым.
— Не «была», Толя! Понимаешь, не «была»! Еще не все потеряно! Еще ничего не потеряно!
Глаза брата резко сузились, губы поджались. Жестко глянув на младшего, он медленно процедил:
— Я понял. Туда хочешь? Так перебьешься! Щас я этот ящик из окна выброшу, усек?
— Толя!…
— Я тебе не Толя, а Анатолий Игоревич! Понял? Я сказал — никуда не пущу, все!
Димбо в упор смотрел на брата, его глаза уже были совсем сухие.
— А ты знаешь, пока мы тут сидим, в нее ножами тычут, пули садют, ногами затаптывают…
Тот растерянно осекся и замолчал.
— Пойми, Толя, я не смогу с этим жить. Как я смогу с этим жить? Ты бы смог бы?
Брат пожал плечами.
— Сложный вопрос… Ответить трудно. Но сейчас не обо мне речь. Так что ты надумал-то?
— Ну что… доберусь до ихнего сайта, там видно будет. Мне помощь твоя нужна, брат. Сколько я там буду — неясно. Ты прикрой меня тут. Тело в больничку увезут, вот и пусть там лежит. А ты хотя бы раз в день к сети подключайся, только осторожно. И фару не забудь. Как только вернусь, дам знать. Тогда по-любому меня обратно домой и к ящику. А там разберемся. Ну так как?