Тайна музея восковых фигур(изд.1965), стр. 36

— Хм… Хорошо не помню, но что-то в этом роде было. Да, да, было! Меня удивляет неповоротливость полиции: до сих пор никаких результатов. Но рассказывайте дальше, рассказывайте. Как вы думаете дальше развивать свой сюжет? Очень, очень интересно!

Я закурил трубку и выпустил густое облако дыма. По-видимому, Губинер не переносил запаха табака, потому что еле заметно поморщился. Но это меня не смутило. После короткой паузы я снова заговорил.

— Дальше я думаю изложить все события так, как они должны были бы развиваться. Вот послушайте: следуя за вами по пятам, полиция обыскивает залы музея. Нервы полисменов напряжены до предела. Страшные сцены убийств, знакомые лица знаменитых бандитов. Вооруженные куклы на каждом шагу подстерегают зрителей; застывшие гримасы ужаса на лицах мертвецов; трупы полисменов…

— Да, да! Все именно так и происходило! Совершенно точно. Так и пишите!

Было ясно, что Губинеру понравилось такое описание залов музея. Это же все реклама! Великолепная реклама Музея восковых фигур Кони-Айленда!

Я продолжал:

— Сопровождающие вас полицейские то и дело шарахаются от восковых фигур. Полисмен О’Хара чуть было не выстрелил в одну из них. Полисмены, которые вас окружают, храбрые парни, но почти все они набожные ирландцы и, конечно, верят в привидения и загробную жизнь. Им не терпится скорее выбраться к живым из этого страшного мира восковых людей. Вам тоже не по себе, хотя, конечно, вы не боитесь кукол. Вы знаете каждую из них и каждый уголок музея. Вы опасаетесь живого. Убийцы. Он притаился где-то здесь, среди кукол…

Я сделал паузу и, раскуривая трубку, исподлобья посмотрел на Губинера. Низко опустив голову, он вертел в руках пресс-папье. Мне не удалось разглядеть выражение его лица, но я заметил, что он побледнел. Я нарочно затянул молчание, но Губинер не сделал никаких попыток нарушить его. Теперь я знал, что мои предположения правильны.

— И вдруг вы увидели его! — выпалил я, задыхаясь от волнения. — Именно среди кукол… Он был в форме полицейского, этот плотный, крупный человек, только что убивший Рамона Монтеро!

Я умолк и, подавшись вперед, в упор уставился на Губинера. Он сидел в прежней позе, не поднимая лица. Лишь пухлые пальцы выронили пресс-папье и замерли неподвижно.

— Ну и что же дальше? — Вопрос Губинера прозвучал холодно.

— А дальше я подробно объясню читателю, почему вы сделали вид, что не заметили убийцу и дали ему возможность скрыться…

— Почему же? — бесстрастным голосом произнес Губинер, все еще не поднимая головы.

— Я объясню вам это в нескольких словах, так как подробности вы знаете не хуже меня… — Неподвижная поза и спокойный голос Губинера меня раздражали. Теперь я говорил, не скрывая свою неприязнь к этому человеку. — Вы опытный бизнесмен, Губинер, и сразу поняли: если разоблачите убийцу и его тут же схватят, на этом кончится интерес газет к вашему музею. Скандал погаснет, не успев разгореться. Все сразу же станет на свое место: убийца пойман и во всем признается. И никакой тайны, никаких загадок. А вам нужна была большая реклама… Вам нужна была такая реклама любой ценой! Даже за счет позора и страдания невинных людей — тех, на кого по вашей вине пало подозрение в убийстве. Это из-за вас, из-за вашего преступного молчания один из этих людей выслан, а за двумя другими ведется полицейская слежка. Но вам это на руку! Вам ведь выгодно, чтобы весь Нью-Йорк, вся Америка говорила о вашем устаревшем аттракционе! Вам нужна публика, толпы людей, привлеченных сюда огромными заголовками газет: «Загадочное убийство в Музее восковых фигур!», «Таинственное исчезновение убийцы!»… Ну как, продолжать? Или вам уже все ясно?

Плечи Губинера задергались. Раздались тихие прерывистые стоны. Он еще ниже опустил голову.

«Плачет!» — подумал я растерянно, совершенно не представляя себе, как следует реагировать.

Губинер медленно поднимал голову. Стоны становились все громче и протяжнее. Но что это? Неужели?.. Боже мой! Он… он смеялся! Да, да! Он задыхался от смеха, и на лице его, красном от прилива крови, тряслись дряблые щеки и обвисший подбородок.

— Ха, ха, ха!.. Да ведь Мак Алистер, оказывается, шутник! Неужели вы думаете, что вам кто-нибудь поверит? Просто так, без каких-нибудь доказательств?.. — Губинер смеялся, но глаза его оставались холодными. Этот человек умел владеть собой.

— Дело в том, что есть один свидетель, о котором вы забыли…

— Вот как? — не переставая смеяться, Губинер сверлил меня взглядом. — Кто же он, этот свидетель? Уж не вы ли?

— Нет, не я. Этот свидетель — сам убийца! Когда он предстанет перед судом, то расскажет всю правду.

Губинер резко оборвал смех. Лицо его оставалось красным, но теперь уже выражало самую обыкновенную злобу.

— Что же вы от меня хотите? — спросил он сердито и встал.

Я тоже встал и сказал, стараясь говорить как можно спокойнее:

— Вы обязаны сказать Карригану, что видели спрятавшегося среди кукол полисмена. Полиция должна немедленно оставить в покое тех, кого она подозревает.

— Да? Вы так думаете? — Вопрос прозвучал издевательски. — А если я этого не сделаю?

— Тогда в повести будет опубликована вся правда не только о трагедии в Музее восковых фигур, но и о вас также. И вы пожалеете…

Губинер вышел из-за стола и подошел ко мне вплотную. Он был намного выше меня, и мне пришлось задрать голову, чтобы не опускать перед ним взгляда.

— Вот что я вам скажу, мистер правдоискатель… — Он цедил слова сквозь сложенные в презрительную гримасу толстые губы. — Я нисколько не боюсь ваших угроз. Подавайте на меня в суд, обвиняйте меня в чем хотите. Я ничего не боюсь! Более того, я буду рад этому!

Да, да, рад! Чем громче разрастется скандал вокруг убийства в моем музее, тем лучше для меня. Вы же сами сказали, что я нуждаюсь в большой рекламе, не так ли? Что ради этого я готов на все. И вы угадали. Я действительно готов на все!

— И даже тюрьма вас не пугает?

— Тюрьма?.. — Губинер нагло щелкнул пальцами перед моим носом. — Хотел бы я видеть суд, который отправит меня за решетку только за то, что я не заметил спрятавшегося среди кукол убийцу.

— Но ведь вы его заметили!

— А вы попробуйте это доказать. Даже после того, как здесь, с глазу на глаз, я вам признаюсь: да, я заметил его! Это был полисмен. Грузноватый человек среднего роста. Брюнет. Я даже знаю, кто он… Я видел, как он лежал, скрючившись среди кукол, изображающих налет полиции на банду Аль-Капоне. Но на суде я буду все спокойно отрицать. И этот разговор — тоже. А если вы вздумаете бросить на меня хоть малейшее пятно в своих литературных опусах, я обращусь к суду и сдеру с вас кругленькую сумму за клевету! Разве вы не знаете, что клеветой называется все то, что невозможно доказать? Меня лично устраивает любой из этих двух вариантов. А вас? Впрочем, прежде чем начнете действовать, посоветуйтесь с вашим адвокатом. А теперь прощайте!

Да… Негодяй Губинер был прав! Мне не нужно было советоваться ни с каким адвокатом, чтобы понять это. Он был неуязвим в любом случае. Но все равно! Меня радовало, что наконец я знаю правду: Рамона Монтеро убил полисмен. Тот самый полисмен, которого видел негр Брайан и затем, во время обыска, Губинер. Но что же теперь делать? Конечно, лучше всего рассказать обо всем Карригану, но… Эх, если бы только Брайан не был негром!.. Нет. Нельзя горячиться. Надо посоветоваться с Джо.

Вот о чем я думал после встречи с Губинером. Я даже не подозревал, какие последствия будет иметь для меня этот разговор.

Глава восемнадцатая

С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ

Черт возьми! Когда на этот раз я назначил встречу с Кэйзи и Джо в «Тиволи», то совершенно упустил из виду, что мы попадем туда в самый разгар обеденного времени. В эти часы в кафе было многолюдно и очень шумно: звенела посуда, громко звучали разговоры, гремели резко отодвинутые стулья. Шаркая подагрическими ногами, суетился между столиками худенький старичок официант. Из кухни то и дело раздавался хриплый бас повара. Он выкрикивал названия готовых заказов так торжественно, будто командовал парадом морской пехоты перед Капитолием.