Пленница, стр. 17
Кэсси открыла рот, потом опять закрыла. Не было смысла упорствовать дальше. Она уже знала, что в ее семье очень хорошо хранили тайны.
Нужно пойти на кладбище, на свежий воздух, решила она. Может быть, она почувствует себя немного лучше, если найдет кристалл Мелани.
На кладбище она пожалела, что не позвала с собой Лорел. Хотя октябрьское солнце светило ярко, воздух был холодным, и что-то в этом унылом месте внушало Кэсси тревогу.
«Хотела бы я знать, появляются ли призраки днем», — подумала она, ища место, где им с Деборой пришлось броситься на землю лицом вниз. Но призраки не появлялись. Все замерло, лишь верхушки стеблей травы струились под бризом.
Глаза Кэсси исследовали землю, ища какой-нибудь отблеск, или яркую серебряную цепочку, или прозрачный кварц. Она изучала это место дюйм за дюймом. Цепочка должна была быть именно здесь... но ее не было. Наконец она сдалась и села на корточки. Именно тогда она опять заметила тот самый холм. Она забыла спросить о нем бабушку. Сегодня вечером надо бы вспомнить. Она встала и медленно пошла к холму, с любопытством разглядывая его.
При дневном свете Кэсси увидела, что железная дверь была ржавой. Замок тоже заржавел, но выглядел вполне современно. Ком цемента перед дверью был огромным — она не понимала, как он туда попал. Ком был, конечно, слишком тяжелым, чтобы кто-то мог его принести.
А зачем бы кому-то понадобилось приносить его сюда?
Кэсси повернула от холма назад. По одной стороне кладбища тянулся ряд более современных могил; она уже видела их раньше. Надписи на памятниках были вполне разборчивы. «Ева Далени. 1955-1976», — прочитала она. Далени — фамилия Шона, это, наверное, его мать.
На следующем памятнике было две фамилии: «Дэвид Куинси, 1955-1976, и Мелисса Б. Куинси, 1955-1976». «Родители Лорел», — подумала Кэсси. Боже, это, должно быть, ужасно, когда твои родители умерли. Но Лорел была не единственной круглой сиротой Вороньей Слободки. Как раз рядом с памятником Куинси была другая мемориальная доска: «Николас Армстронг, 1951-1976, Шарон Армстронг, 1953-1976». Скорее всего, мама и папа Ника.
Когда она увидела третий памятник, волоски на руках Кэсси стало покалывать.
«Линда Уиттиер», — прочитала она. Родилась в 1954-м, умерла в 1976-м. Мать Сюзан. Умерла в 1976-м.
Кэсси резко повернулась, чтобы опять посмотреть на надгробие Армстронгов. Она не ошиблась — родители Ника, оба умерли в 1976-м. И Куинси... теперь она шла быстрее. Да. Опять 1976-й. И Ева Далени тоже умерла в 1976-м.
Что-то пульсировало в позвоночнике Кэсси, и она почти побежала к памятникам по другую сторону могильного холма. Мэри Мид — мать Дианы — умерла в 1976-м. Маршалл Глэзер и София Бёрк Глэзер. Родители Мелани. Умерли в 1976-м. Грант Чемберлен. Отец Фэй. Умер в 1976-м. Адриан и Элизабет Конант. Родители Адама. Умерли в 1976-м.
1976. 1976. Страшная буря разыгралась в животе у Кэсси, волоски на затылке подрагивали.
Что же, во имя Неба, случилось в Нью-Салеме в 1976 году?
8
— Был ураган, — сказала Диана.
Настал понедельник, и Диана вернулась в школу; она немного посапывала, но в остальном чувствовала себя хорошо. Перед уроком истории у Кэсси появилась возможность поговорить с Дианой наедине. Кэсси не хотела задавать при всех этот вопрос.
— Ураган? — переспросила Кэсси. Диана кивнула:
— У нас они бывают слишком часто. В том году он разразился внезапно, и мост на материк затопило. Куча людей оказалась застигнута на острове, и очень многие утонули.
— Мне так жаль, — сказала Кэсси. «Ну, видишь, есть вполне разумное объяснение, в конце-то концов», — подумала она. Как могла она быть такой глупой, чтобы психовать из-за этого? Природная катастрофа все объяснила. Вчера вечером, когда Кэсси спросила бабушку о холме на кладбище, старая женщина, моргая, посмотрела на нее и, наконец, сказала: «А был ли холм на старом кладбище?» Если он все-таки там есть, то это, возможно, какой-то бункер — склад, где хранили боеприпасы во время какой-нибудь прошедшей войны. Опять простое объяснение. Подошли Лорел и Мелани. Они уселись перед Кэсси и Дианой. Кэсси глубоко вздохнула.
— Мелани, я вернулась вчера на кладбище, чтобы поискать твой кристалл, но так и не нашла его. Я прошу прощения; боюсь, он пропал окончательно, — сказала она.
Серые глаза Мелани были задумчивы и серьезны:
— Кэсси, я уже сказала тебе той ночью, что это неважно. Мне только хотелось бы, чтобы ты, Адам, Ник и Дебора больше не убегали без нас. Это опасно.
— Я знаю, — тихо сказала Кэсси. — Но тогда это не казалось опасным; хотя, может быть, у меня не было времени обдумать ситуацию. Я просто хотела найти убийцу Джеффри, — Кэсси видела, что Мелани и Диана обменялись взглядами; Мелани глядела удивленно, а Диана — несколько высокомерно.
Кэсси стало немного не по себе.
— Адам рассказывал тебе, что на кладбище мы говорили о Фэй и Салли? — спросила она Диану.
— Да. Но все это просто смешно, понимаешь. Салли никогда бы такого не сделала, а насчет Фэй... ну, с ней бывает трудно временами, но, конечно, она не могла кого-то убить.
Кэсси собралась заговорить и тут заметила, что в серых глазах Мелани отразилось что-то, похожее на цинизм. Смутившись, Кэсси быстро повернулась к Диане и сказала:
— Не могла, я уверена, что ты права.
Но Диана ошибалась, она была слишком доверчивой, слишком чистой. Никто не знал лучше Кэсси, на что способна Фэй.
Миссис Ланнинг начала урок. Лорел и Мелани отвернулись, а Кэсси открыла книгу и попыталась сосредоточиться на истории.
Вся эта школьная неделя была странной. Смерть Джеффри сильно взволновала школьников-чужаков, потому что отличалась от остальных смертей. Кори была членом Клуба или все равно что была им, а директор не пользовался большой популярностью. Но Джеффри был футбольным полубогом, одним из своих, парнем, которого почти все любили, которым восхищались. Его смерть взбудоражила учеников школы.
Сначала шептались потихоньку. Но к среде Салли уже открыто заявляла, что в смерти Джеффри виновата Фэй вместе с остальными членами Клуба. Между Клубом и остальными школьниками возникла напряженность. Одна Диана, казалось, не замечала этого и была потрясена, когда Мелани предположила, что Клуб не так уж приветливо встретят на похоронах Джеффри.
— Мы должны пойти, — сказала она, и они пошли; все, кроме Фэй.
А Фэй... Фэй всю неделю просто кипела. Она не простила Сюзан и Дебору за то, что они помогли собрать на танцы Кэсси, она не простила Ника за то, что он унизил ее, и она не простила всех остальных за то, что они стали свидетелями ее унижения. Единственными, на кого она не злилась, были братья Хендерсоны. Когда упоминали о смерти Джеффри, Фэй становилась суровой и замкнутой.
Каждый день Кэсси ждала телефонного звонка с каким-нибудь новым нелепым требованием, с новым шантажом. Но пока Фэй вроде бы оставила ее в покое.
Лорел заговорила о танцах в честь Хэллоуина, когда они в пятницу возвращались на машине из школы.
— Конечно, ты придешь, Кэсси, — сказала она, когда Кэсси вышла из машины у дома двенадцать. — Ты должна прийти. И у тебя куча времени, две недели, чтобы решить, кого ты пригласишь.
Кэсси вошла в дом, чувствуя слабость в нотах. Новые танцы? Она не могла в это поверить.
Кэсси точно знала, что новые танцы не будут похожи на предыдущие. Она не допустит повторения и сделает, как предлагает Лорел, — пригласит кого-нибудь, а потом просто прилипнет к нему на весь вечер. Кого-нибудь, кого угодно. Может быть, Шона.
Кэсси вздрогнула. Ну, возможно, все-таки не кого угодно. Изголодавшийся по ее вниманию Шон может сам стать проблемой. Ей потом будет сложно от него избавиться.
Нет, Кэсси нужен просто парень-провожатый, и ничего больше. Просто парень, которому не будет до нее абсолютно никакого дела. Просто парень, которому совершенно все равно.
В ее голове пронеслось видение: глаза цвета красного дерева, красивые, глубокие и абсолютно бесстрастные. Ник. Ник — то, что надо, но захочет ли он вообще идти с ней на танцы?