Журнал «Если», 2003 № 05, стр. 15

— Может быть, я не права. Возможно, чересчур предвзята. Но я не могла доверить самой Организации уничтожение ее собственных маков. Поэтому я справилась с этим сама.

— Ты могла бы мне все рассказать, Диана.

— Чтобы ты устроил марафон по официальным инстанциям? И ничего в итоге не добился? Нет уж, я поступила правильно.

Помолчав, она взглянула на меня печальными глазами.

— Джо, я не могу забыть свою команду… Они знали, что умрут. И последние недели жизни отдали на то, чтобы меня спасти. Как, по-твоему, почему я в конце концов сломалась? Потому что чувствовала себя ужасно виноватой перед ними. И я действительно не помнила почти ничего до того вечера, когда на меня напала акула, а потом вы

с папой разговаривали. Я слушала вас и вспомнила, что было на корабле, и поняла, что мне надо сделать… Но тампы, знаешь, они такие глупые, не то что дельфины. Тампами очень трудно управлять. Пока я загоняла стадо на поля, я так измучилась, что смогла только заползти в дольмен, чтобы отдохнуть. Я проспала, наверное, целые сутки.

— Твой отец и я… мы очень беспокоились за тебя.

— Дорогой Джо, — Диана нежно взяла меня за руку. — Мне очень повезло, что у меня есть такой друг, как ты.

Да, так оно всегда и будет: только друг — с грустью подумал я. Мы прислонились к дольмену, все еще держась за руки. По общественной тропе к нам приближался какой-то старик. Это был очень справный старый дьявол, и выглядел он лет на восемьдесят с хвостиком, ничуть не меньше. Шаг его был пружинист, рука энергично поигрывала тростью. Поровнявшись с нами, он коротко кивнул и стремительно зашагал дальше к морю.

— Хочешь знать, чего я больше всего боялся? — вздохнув, сказал я Диане.

— Что найдешь в кустах мой скелет, начисто обглоданный акулами? — предположила она и хихикнула.

— Нет, не угадала. Что я найду тебя в дольмене живой и здоровой, но только такой же дряхлой, как этот старик.

Диана весело расхохоталась.

— С другой стороны, ты мог бы найти меня примерно в твоем же собственном возрасте! Это бы тебя больше устроило, Джо?.. Нет, я шла через поля очень аккуратно, можешь мне поверить. Жизнь моя и так достаточно насыщена, нет, благодарю.

Я задумчиво посмотрел в спину спешащего к морю старика. И вспомнил, что на Станции еще остался свежезаготовленный полуфабрикат восстановителя. Самая последняя партия. Давайте предположим, подумал я, что некий человек по некоторым причинам разочаровался в жизни… Тогда он мог бы воспользоваться этим полуфабрикатом, чтобы подхлестнуть метаболизм и превратить остаток своих дней в чарующий, упоительный, лихорадочный водоворот.

Безостановочная, затянувшаяся на недели, неистовая пляска праздничного Дня Маков, которая кончается смертью.

В этом прытком старом дьяволе было что-то ужасно знакомое… Или мне показалось?

Марина и Сергей Дяченко

ТИНА-ДЕЛЛА

— Зар-раза, — сказал пилот с экспрессией. Капельки его слюны упали на монитор и засветились там, как крошечные стеклянные луны.

Пилот вытер монитор рукавом. Обернулся ко мне:

— Здесь негде сесть, милостивый государь. Позвольте вас отстрелить, ибо другого пути я не вижу.

На мониторе тянулась безрадостная серо-бежевая равнина.

— Отстреливайте, сударь, — печально согласился я.

Могло быть и хуже.

Скафандр избавил меня от сколько-нибудь серьезной травмы. Я поднялся с четверенек; катер уходил за горизонт, волоча за собой белесый след в зеленоватом небе, а над моей головой таял мой собственный воздушный след — отпечаток короткого неуклюжего полета.

Слежавшаяся пыль. Песок, похожий на пепел, скалы, похожие на несвежий ноздреватый сыр. Камушки — не то черепки глиняного кувшина, не то чешуйки окаменевшей шишки — располагались вдоль силовых линий какого-то местного поля; казалось, терпеливый ребенок трудился здесь, выкладывая «дорожки» из бурых и черных камней.

Я шагнул. Мой башмак нарушил целостность ближайшей цепочки, но стоило оторвать ногу от грунта — и камни заворочались, будто тяжелые насекомые, устраиваясь на новом месте, и через несколько секунд отпечаток рифленой подошвы оказался естественной деталью ландшафта: камни включили его в свою картину мира…

Щитки скафандра потемнели, фильтруя лучи очень яркого белого солнца. Сильный ветер задувал внешние микрофоны, не давая услышать ничего, кроме унылого завывания на трех нотах. Я огляделся; бесптичье, безлюдье и бестварье от горизонта до горизонта. И не хочется думать о том, что будет, если я не найду вход в Медную Аллею или они по какой-то причине откажутся меня впустить.

Я взобрался на камень повыше.

Вот она, расщелина, на которую ориентировался пилот. Почти отвесные стены. Лента грузового транспортера. Прозрачная колонна лифта.

А внизу, в тени скал — имение, где я с сегодняшнего дня — учитель рисования.

Люк открыло служебное устройство. Отступило, приглашая войти; склонило красивую черноволосую голову, не опуская при этом взгляда — холодного взгляда домашней машины, сканирующей чужого:

— Добрый день, тан-Лоуренс. Меня предупредили о вашем приезде. Хозяина нет дома. Тина-Делла ждала вас вчера.

— К сожалению, я задержался. Не мог договориться насчет ка…

И осекся, сообразив, что оправдываюсь.

Устройство выпрямилось; губы его сложились в улыбку:

— Я покажу вам вашу комнату и свяжусь с тиной-Деллой. Она придет и встретит вас.

— А тан-Глостер…

— Хозяин вернется к вечеру. Здесь можно снять скафандр. Будьте добры, передайте мне управление вашим багажником — я отведу его наверх и распакую вещи.

Я проводил устройство взглядом, как прежде провожал катер. Оно поднималось по лестнице, и мой багажник — старомодный и громоздкий, на гусеничном ходу — тянулся за ним, будто домашнее животное.

Кожа зудела. Скорее всего, на нервной почве; я обнял себя за плечи.

Огромная гостиная. Высоченный потолок — в колониальном стиле. Смотрите все, как много у нас ресурсов, как много воздуха мы в состоянии очистить, увлажнить и согреть…

Те времена давно прошли. Теперь здесь сумрачно — и довольно-таки холодно.

По потолку метнулась многоногая тень. Я вздрогнул; это был всего лишь робот. При виде меня он остановился, оторвал передние лапы от потолка и повис вниз головой, зачем-то демонстрируя мне мохнатый животик с мерцающим на нем протоколом. Спутал меня что ли, со служебным устройством?

Регулятор обогревателя стоял на отметке «максимум». Я подошел ближе. Экран притягивал и завораживал взгляд; в сочетании огненных пятен виделись смеющиеся человеческие лица, бег облаков, накатывающие на берег волны…

Это было самое теплое и самое светлое место во всей комнате. Я опустился на краешек одного из трех больших кресел, придвинутых близко к экрану, и протянул к обогревателю трясущиеся ладони.

— Тэ-ан-Лоу-рен-з?

Сначала я ничего не увидел — в моих глазах мерцал отпечаток светящегося экрана. Я понял только, что в полутьме на ступенях лестницы кто-то стоит. Прошло несколько секунд, прежде чем я разглядел, что это девушка, что она очень молода и, пожалуй, миловидна, что подростковая фигура ее облита черным платьем до самого пола.

Незнакомка подошла ближе — тогда я сообразил, что она меня изучает. Спокойно и деловито, будто соотнося свои впечатления с докладом служебного устройства.

— Я Дэ-ел-ла…

Она говорила странно. Как будто сам процесс речи требовал от нее значительных усилий.

Подписывая договор, я не знал, что дочь хозяина Медной Аллеи страдает пороками развития.

Комната, в которой меня поселили, была большая и очень, очень холодная. Служебное устройство — имя ему было Нелли — принесло обед и на вопрос об обогревателе ответило удивлением: