Спартак, стр. 80
Мнимые перебежчики и некоторые командиры (по распоряжению вождя они поддерживали тайную обманную связь с римским полководцем) тотчас донесли Крассу о следующем: в армии восставших раскол. Спартак намерен кратчайшим путем проследовать на Брундизий, захватить внезапно его корабли и, соединившись затем с частями войск, ведомыми Ганником, вывезти всех людей в Сицилию. Его личные планы насчет боя с римлянами внезапно изменились. Но с ним согласны далеко не все. На военных советах идут ожесточенные споры. Командиры отошедшего 10-тысячного отряда объявили о своем неподчинении новому плану вождя и желают, как он прежде сам хотел, идти на Помпея. Они послали гонцов с письмами к Ганнику и другим легатам, идущим вслед за Крассом, уговаривая их присоединиться к ним. Они надеются, что Спартак, очутившись в меньшинстве, подчинится желанию большинства и двинется вместе со всеми на Помпея, как он сам это прежде предлагал.
Получив приятное известие о разногласиях среди врагов, Красс ободрился и уже с готовностью расположился станом возле малого лагеря повстанцев. Он питал большие надежды на победу и не собирался теперь уклоняться от боя. Впрочем, уклоняться от него дальше было бы и затруднительно: впереди находился 10-тысячный отряд врагов, позади — более многочисленное войско под начальством Ганника, слева — море, справа — всего в 10 километрах — Спартак с 30-тысячным войском. В таком положении, находясь как бы в кольце, более предпочтительным казался бой со слабейшим противником. Но так как Красс ничуть не сомневался, что отделившимся окажут помощь, то он, в свою очередь, разделил войска на три части: против 30-тысячной армии Спартака Красс поставил 40 тысяч лучших войск под началом наиболее заслуженного легата — Кв. Аррия; против 10-тысячного отряда спартаковцев-«мятежников» с 15 тысячами стал сам (под его начальством находился и легион Цезаря); остальные свои силы Красс поставил под начальство П. Консидия против Ганника. На какие-либо успехи своих помощников Красс не особенно надеялся и поручил им лишь держаться изо всех сил, выигрывать время, чтобы дать ему возможность уничтожить отделившийся отряд.
Между тем Ганник, находившийся всего в 12 километрах, приблизился к римскому стану и начал окапываться, собираясь устроить крепкий лагерь.
Но Красс не желал дать ему возможности укрепиться и подал сигнал к битве. Кв. Аррию с его легионами пока предстояло бездействовать. Но никто не сомневался, что Спартак явится тотчас, как только узнает о битве.
Так действительно и получилось. По обе стороны от римского лагеря бой развернулся со всем ожесточением. Красс и Цезарь яростно наступали на «мятежников» — оба хорошо сознавали, что бьются за свое влияние и будущую славу; «мятежники» энергично сопротивлялись.
В свою очередь, повстанцы под начальством Ганника и Каста бешено напирали на римлян и теснили их. Через три часа те пришли в совершенное расстройство. Тщетно П. Консидий слал гонцов к полководцу, прося его позволить взять на помощь часть сил у Аррия. Красс на все просьбы отвечал отказом: Спартак вот-вот подойдет своим на помощь; он уже в пути; держитесь изо всех сил; еще немного времени, я покончу со своим противником и затем сам помогу вам.
И П. Консидий держался. Умоляя и ругаясь, появляясь в самых опасных местах, хватая за ворот бегущих воинов и поворачивая их лицом к повстанцам с криком: «Там враг!» — он сумел продержаться до подхода Красса.
Но когда явился Спартак и прямо с ходу вступил, с Аррием в бой, начав сразу теснить его, настроение повсюду в легионах резко упало. И Красс и Консидий это быстро почувствовали. Убедившись, что надежды на победу нет, полководец приказал начать общий отход в лагеря, что и было проделано.
О новой большой битве Красс сообщал в сенат, особенно упирая на свою победу: из 10-тысячного отряда спартаковцев-«мятежников» он уложил на поле боя 6 тысяч, а 900 человек взял в плен. О том, какой исход имели битвы Кв. Аррия со Спартаком и П. Консидия с Ганником, Красс предпочел умолчать.
В тот же день, к вечеру, Красс получил из Рима копию сенатского постановления и многочисленные письма от друзей о положении в столице. Постановление сената Красса обрадовало. Но то же постановление Красса и охладило — оказывается, командование будет находиться в его руках лишь до встречи с Помпеем…
Агентура Красса, оседлавшая все дороги на пути от Рима, доносила: Помпей миновал Террацину. Это значило, что он находится от него на расстоянии около 360 километров, то есть всего девяти дней пути. И с каждым днем теперь расстояние будет быстро сокращаться — ведь спартаковские командиры, как сообщали ему, Крассу, тайные осведомители, на военном совете, вновь собравшемся после битвы, сумели настоять перед своим вождем на движении Помпею навстречу.
В этот вечер и ночь у Красса и его легатов было над чем подумать…
II
Итак, хитрость с отделением 10-тысячного отряда под видом мятежного не дала Спартаку ожидаемого результата: генерального сражения и полного разгрома Красса. Римляне дрались храбро, их полководцы руководили своими войсками предусмотрительно; с другой стороны, численность 10-тысячного отряда для оказания успешного сопротивления врагу оказалась явно недостаточной.
После обсуждения положения с командирами Спартак решил испробовать новую хитрость: организовать на этот раз отделение от войска 35-тысячного отряда под начальством своих ближайших помощников — Ганника и Каста; они должны были отойти под видом желающих вести войну на свой страх и риск и двинуться на север, навстречу Помпею, увлекая за собой Красса. Сам Спартак, чтобы внушить римскому полководцу побольше смелости, собирался задержаться в истоках Силара на сутки и таким образом подать Крассу надежду на беспрепятственное уничтожение отделившейся части повстанческого войска.
Через сутки сам Спартак намеревался сняться с лагеря и двинуться к Луканскому озеру, где предполагалось дать Крассу новое генеральное сражение; Ганник должен был завязать его, а Спартак подойти позже и с ходу включиться в битву.
По расчетам повстанческого вождя это сражение давало Крассу последнюю возможность стать победителем: на следующий день в зону боев вступал Помпей; после этого Крассу приходилось бы думать уже не только о победе над рабами, но главным образом о том, как бы уклониться от встречи с ним (при встрече с Помпеем ему пришлось бы сдать командование).
В соответствии с принятым решением утром 29 декабря 72 года 35 тысяч пехоты и 2 тысячи всадников под начальством Ганника и Каста покинули лагерь и двинулись на север.
Одновременно в лагерь Красса бежали от Спартака новые мнимые перебежчики, а «сторонники» римского полководца из повстанческих командиров отправили ему новые срочные письма.
Красс со своими легатами с жадным нетерпением прочитал полученные послания и допросил «перебежчиков». Картина представилась следующей.
На военном совете у Спартака конфликт непрерывно расширяется. На последнем совещании повстанческих легатов у Регия перед прорывом за движение на Помпея было подано два голоса (они представляли 10 тысяч человек), за движение на Брундизий с последующей переправой в Сицилию — шесть голосов (30 тысяч человек); пятнадцать человек воздержались от голосования (а представляли они 75 тысяч человек), считая вопрос недостаточно ясным.
На новом совещании после неудачного сражения 10-тысячного отряда с Крассом раскол страшно усугубился: за движение на Брундизий по-прежнему высказывалось 6 человек, за движение на Помпея — уже 7, число воздержавшихся от голосования сократилось с 15 до 9. Так как из-за прибавления голоса самого Спартака в качестве верховного вождя ни одна из точек зрения не получила большинства, было решено провести утром новое голосование.
Всю ночь представители сторон отчаянно уговаривали нейтралистов. Ганник бил себя в грудь и уверял, что победа неподалеку: стоит двинуться на Помпея — и они одержат верх несомненно; так подсказывает ему его внутренний голос, а он никогда еще его не обманывал. И не сойти ему живым с этого места, если его предсказание ложно. И пусть тогда будет посрамлено его настоящее славное имя Канникий («Предвещающий победу»), и пусть забудется его римское имя Ганник («Блещущий победами»). Так говорил Ганник, и его во всем поддерживал Каст. И хотя он пользовался, как и его товарищ, большой известностью и популярностью за свой ум, храбрость и воздержанный образ жизни, на что указывало само имя (Каст означает «Незапятнанный, бескорыстный»), все-таки они оба не смогли устоять в споре против верховного вождя. Пустив в ход все средства давления, Спартак взял верх. В результате 16 голосами (все колебавшиеся присоединились к нему) против 7 он провел решение о движении на Брундизий. В ответ Ганник и Каст устроили особое совещание. На нем они вынесли решение не подчиняться решению большинства, отделиться от войска и двинуться на Помпея, начав войну на свой страх и риск. Такое решение вызвало среди командиров, сторонников Спартака, целую бурю. Сам верховный вождь, подобно олимпийцу, метал против грозивших расколом громы и молнии. Он требовал мятежников арестовать и разоружить легионы, которые пожелали бы их поддержать. Ему энергично возражали командиры из бывших нейтралистов; они больше всего боялись довести дело до внутренней междоусобной борьбы с оружием в руках.