Телевидение, стр. 23
— Ирина? Крахмальников. Вы где?
— Иду, Леонид Александрович.
Как-то надо сегодня исхитриться и уйти со студии часа на три пораньше. Но она прекрасно понимала, что не получится: питерская катастрофа спутала все планы.
Питер
Никитин припарковал “Ниву” на площадке, специально выделенной для машин зарубежных телевизионщиков и отгороженной столбиками с натянутым шнуром от автомобилей постояльцев “Астории”. Внаглую въехав в эту святая святых, он было сделал морду кирпичом, готовясь к схватке с охранником в форменной куртке, но тот подошел лишь для того, чтоб поздороваться и сообщить, что их ждут в холле.
Дебора, чтоб не пугать администрацию гостиницы внезапным появлением незнакомцев с камерой, встретила их внизу.
Носов, видевший ее раньше лишь издали во время каких-то параллельных съемок, где она мелькала в своих неизменных джинсах и мешковатой куртке, по достоинству оценил наряд миниатюрной брюнетки, вставшей им навстречу из кресла в вестибюле. Пожимая протянутую для пожатия руку, Виктор мельком отметил “унисекс”, все еще модный в Америке, но какой! Да, джинсы от Версаче с застежкой на мужскую сторону с маленькой головкой Горгоны на часовом кармашке, но сидят на узких бедрах так, что становится понятно — они сшиты именно в Италии для таких вот маленьких женщин с узкими бедрами, а не в китайской деревне для кого ни попадя. Да, фланелевая футболка с застежкой опять же на мужскую сторону, но маленький зеленый крокодильчик “Ла коста” так удобно устроился на небольшой женской груди за счет идеального, именно для дам кроя — явно парижская вещица. Да, “уни”, но все-таки “секс”!
Элегантность профодежды Виктора тоже не укрылась от взгляда новой знакомой, равно как и его зеленоватые с немного ироничным прищуром глаза, разворот широких плеч, не перекосившихся под грузом увесистого “бетакама”, темные, мягко вьющиеся волосы, покрытые блестящими каплями питерской измороси.
— Где ж ты раньше прятал своего оператора, Вэл? Боялся, что я его переманю? — рассмеялась Дэби, и сразу стала похожа на любимую Носовым Джулию Роберте.
Виктор слегка смутился, а Валерий почувствовал легкий укол ревности — он вспомнил, что именно такой вопрос задала Дэби своей подружке Галке, когда та их знакомила.
— Ладно, мальчики, поехали наверх — скоро наш спутник выйдет из тени, и я вас переброшу в Москву.
— Это временные трудности, — оправдывался Валера, — завтра у меня будет своя тарелка.
— А здесь ты не в своей тарелке? — рассмеявшись, скаламбурила Дэби.
Каким же все было разным в одинаковых по назначению помещениях корпунктов!
Стандартный двухместный номер, арендованный “Дайвером”, удручал своей “приспособленностью” в худшем смысле этого слова. На сквозняке из плохо пригнанных окон, то пряча, то показывая на мгновение гордую “Аврору” внизу, колыхались шторы с модным когда-то абстрактным рисунком, которые за три года не забыли еще последних постояльцев, заливших их шампанским. Продавленное кресло со следами притушенных сигарет на полированных подлокотниках и расшатанные стулья тоже помнили зады многочисленных гостей северной столицы. Громоздкая аппаратура размещалась на прикроватных тумбочках и канцелярских столах, спасенных при списании в местной бухгалтерии. Видеокассеты штабелями лежали на подоконнике, обшивке батарей и на полу. И над всем этим царил дух холостяцкого неуюта и выкуренных до фильтра не очень качественных сигарет.
Корпункт Ти-эн-эн занимал два полулюкса в конце коридора мансарды “Астории”, переоборудованной финнами несколько лет назад. Для удобства их соединили дверью, и образовался настоящий офис, с автономным кондиционером, напичканной всяческой машинерией кухней и даже маленьким спортзальчиком для поддержания формы сотрудников, и без того бодрых и поджарых. И пахло здесь не табачным дымом, которому неоткуда было взяться на этом маленьком островке борющейся с курением Америки, а хорошими духами, дамскими и мужскими, освежителями воздуха из ванной и спортзала и… Макдоналдсом — четвертым символом Штатов после гимна, флага и герба.
В аппаратной небольшое окно пряталось за жалюзи, в просветах виднелось мрачноватое здание бывшего немецкого посольства напротив. Слева от окна стоял огромный, как домашний кинотеатр, монитор, на полиэкране которого в режиме нон-стоп шли сюжеты Ти-эн-эн и всех российских каналов. Компактное цифровое оборудование размещалось в никелированных рэк-стойках на колесиках, на колесиках были и рабочие кресла. В одном из них прямо от дверей к монтажному столу и укатила Дэби.
— Вы пока выпейте что-нибудь, а я дособеру свой материал, — сказала она, бегая пальцами по клавиатуре компьютера. — У вас много?
— Полчаса сырья, — ответил Валера.
— Почему “сырья”? У тебя есть минут пятнадцать — садись за второй стол и монтируй.
— Не-е. Мы так не работаем. Мы любим с чувством, с толком, с расстановкой.
— Ну как вы, русские, любите, я знаю. — Дэби почему-то оглянулась на Виктора, и Никитин снова ощутил укольчик ревности.
«Собака на сене, — обозвал он себя. — Сам не гам, и другому не дам? Ну, Носов, похоже ты сегодня изменишь Родине. Больше-то некому в данный период, как и мне впрочем. Вот чертова работа — даже изменить некому!»
— Кстати, звони на вашу студию, пусть посылают курьера в наше московское бюро. Я своих уже предупредила, — бросила американка и вернулась к работе.
Валера с Виктором успели пропустить лишь по маленькому стаканчику виски, когда Дэби закончила монтаж и стремительно подъехала к ним, словно участник параллельной Олимпиады.
— Давайте вашу кассету, алкаши. Я ее посмотрю, пока буду переводить в диджитал. Этично?
— Аск! — ответил Валера.
Материал, даже несмонтированный, вызвал у Дэби зависть.
— Вот что значит национальное родство. Ты безошибочно выбрал нужных людей в толпе. А вот эти голуби крупным планом, клюющие объедки, на фоне которых ваш вице-мэр говорит о горячем питании, — просто находка! Это же твоя заслуга, Вик?
— Это заслуга дворника, Дэби, — поскромничал Носов.
— Нет, но как ты вашего Ломова разозлил, Вэл! Это и есть “техническая причина”, нет?
— Угадала. А вы освещаете как-то трагедию в метро?
— Мы не можем освещать это как трагедию — нет официальных заявлений. А на репортаж мы опоздали. Я узнала обо всем из ваших новостей. Пока добрались, всю толпу уже разогнали. На обратном пути мы заехали на место, где сгорел дом вашего мафиозо. Бобошин, да? Представляешь, на наших глазах он начал рассыпаться и даже немного провалился. Каково? Мне тоже везет — не только тебе!
— Это очень интересно, — задумчиво сказал Валерий. — Дашь копию?
— Дашь на дашь, — рассмеялась Дэби. — А мне нужна ваша старуха, которая кричит. Я делаю авторскую программу про ваших женщин. На час. Такой персонаж мне бы не помешал.
— По рукам, — согласился Никитин.
— А твоих горящих лошадей я просто прошу в мою коллекцию, — повернулась она к Носову. — Кстати, в Штатах проводится конкурс на лучший сюжет года. Хочешь, я его заявлю от нас, как будто ты наш вне-штат-ный, — по слогам произнесла она трудное слово, — корреспондент. Поедешь со мной получать премию?
— Всегда готов! — отдал пионерский салют Виктор, чем ужасно испугал Дэби.
В это время раздался сигнал, оповещающий о выходе спутника Ти-эн-эн из тени Земли.
— О! Заболталась, — хлопнула себя по губам американка.
За считанные секунды плод получасового труда питерцев унесся из тарелки, установленной на крыше гостиницы, отразился от антенн спутника и влетел в такую же тарелку на крыше московского бюро, где уже нервничала, листая американские журналы, курьер “Дайвер-ТВ” Любочка.
Перегнав информацию, они прошли на кухню и устроили, как пошутила Дэби, “встречу на Эльбе”, закусывая ее любимую “Гжелку” гамбургерами. Остатки водки они допили после просмотра новостей, отметив аплодисментами продукт совместного творчества.
— Ребята, — положила руки на плечи обоим мужчинам Дэби, — давайте продолжим в баре?