И придет волчица…, стр. 36
К хорам стихийную магию! Он некромант шестой ступени, всего два шага отделяют его от вершины, так неужели он не сможет разрезать связующую дух и материю нить? Если бы еще знать, из чего сплетена эта ниточка. Что неведомый злодей сотворил с престарелым артефактором, чтобы превратить его в это?
– Не дурите, Салзар!
Странно, а куда подевался «магистр»? Или хотя бы «тэр»?
– Оставайтесь на месте, Марко! – К демонам этих «тэров». – Я знаю, что делать!
Неумерший тоже знал. В выставленный некромантом щит ударил глубинный свет. С трудом удерживая защиту, азгарец подумал, что при жизни магистр Феаст был не самым слабым адептом Воды, раз ему и после смерти удаются направляемые этой стихией заклятия. Правда, теперь они выглядят несколько иначе, в исходные академические формулы обильно вплетена Тьма, и от самой основы веет могильным холодом.
Решив не прибегать больше к стандартным заклинаниям против нежити, мастер смерти потянулся к висящему на шее мешочку и вынул нефритовый нож. Не тратя энергию на подпитку щита, он принял остатки чужого плетения на лезвие тиз’зара, и ритуальное оружие легко разрубило смертоносные чары. Сможет ли оно так же легко отсечь привязанную к трупу душу?
– Сделал… это… кто… – прошелестел вдруг неупокойник.
Что-то было в этом неживом голосе. Беспокойство? Страх? Узнавание? Салзар покрепче перехватил тиз’зар и провел линию Омсты – живые к живым, мертвые к мертвым.
– Сделал… кто… ты…
Страх. Узнавание.
Медленно придвигаясь к застывшему на крыльце мертвецу, некромант вычерчивал перед собой знаки разделения. Руны на миг вспыхивали и бессильно гасли. Не то. Снова не то.
– Сделал… ты…
Страх. Узнавание. Ярость.
– Сделал… как… ты… такой…
…Неумерший вскидывает костлявые руки, и с тонких пальцев срывается нечто страшное и непонятное, словно сама праматерь Тьма Первозданная вышла против верного своего сына, напустив на него ужаснейшее из своих порождений. Что-то кричит из-за спины Медведь. Кажется, хочет, чтобы он выставил щит. Только это уже ни к чему.
Время остановилось. Черная паутина зависает в гиаре от поднявшего тиз’зар колдуна, а под нефритовым острием рождается древний символ мастеров смерти – Алас – исправление ошибок. Искупление. В данном случае чужой вины.
Один удар сердца – и вязкие секунды возвращаются в привычный темп. Темное плетение окутывает зависшую в воздухе огненную руну, чтобы тут же разлететься от нее тысячей колючих осколков. Лишившись связи с утомленной душой, мешком с костями падает на прогнившие доски мертвец. Обессилевший некромант медленно оседает на выгоревшую траву, внутренне содрогаясь от мысли, что было бы с ним, если бы он ошибся. Если бы неверно истолковал невнятные слова обезумевшего неумершего.
Сделал как ты такой.
Сделал такой, как ты…
– Такой, как я. Некромант с тиз’заром. Он узнал оружие.
Маги сидели на крыльце покосившейся хибары рядом с трупом старика-инструменталиста, ждали вызванную за ним повозку.
– Вы проморгали в своем городе мастера смерти, причем не самого низкого ранга. Тиз’зар получают на третьей-четвертой ступени.
Марко поморщился, но азгарец не стал продолжать разговор на щекотливую тему.
– Странное это было создание. – Он взглянул на иссохшее тело. – Обычно неумершие являются результатом ошибки в ритуалах крови, но подобные особи быстро сходят с ума – душа не приемлет происходящих с телом изменений. А этот держался очень долго. Даже если предположить, что на обращение ушло около трех месяцев – это максимальный срок, то все равно уже по весне он должен был начать охоту. Так нет же, сидел тихо, как мышка.
– Как кошка, – хмыкнул старший наставник.
– Да, еще и кошка эта. Странно, согласитесь.
– Странно. Но я плохо разбираюсь в магии смерти. Что вы сами думаете?
– Тиз’зар. Это всего лишь предположение, но, учитывая некоторые свойства ножа, оно не лишено смысла. Я думаю, магистра Феаста убили таким ножом и позволили тиз’зару выпить всю кровь. Вы обратили внимание, как иссушен труп? Скорее всего, на получившийся результат убийца не рассчитывал, но нож, поглощая кровь и толику силы Феаста, стал еще и ненамеренным вместилищем частицы его души.
– Но что это давало убийце? Он мог получить силу Феаста через тиз’зар?
– Непосредственно? Нет. Нож используется в ритуалах изъятия, но играет отнюдь не главную роль. Все, что мог вытянуть таким образом некромант, – лишь слабые отзвуки дара и слепок ауры…
– Конечно же! – уловил недосказанную мысль Марко. – Аура! Убийца встречался с другими магами под личиной Феаста, и они не заподозрили подмены. А ведь среди тех, кто помогал ему в апреле, были достаточно сильные волшебники. Наложенный морок их не обманул бы. Но тогда… Он может прятаться так постоянно! Маскироваться под чужой личиной, выкачивая кровь из своих жертв.
– Нет, – поспешил успокоить наставника Салзар. – В ближайшее время он подобного не повторит. Во-первых, тиз’зар не бездонен. Перенасытившийся кровью нож станет непригодным для настоящей работы. А во-вторых, наложение слепка ауры искажает структуру собственной ауры. Если прибегать к этому способу маскировки слишком часто и держать накладку длительное время, процесс станет необратимым и волшебник рискует оборвать нить собственного дара, утратить способности. К тому же он и так неплохо прячется. Вы ведь не почувствовали ни в ком из местных мастера смерти, не так ли? Значит, он маскируется. Под стихийника, к примеру. А отзвуки магии смерти так или иначе есть в любом из нас, кто хоть раз пытался поднять зомби или работал с кладбищенской нежитью. Ведь эти действия входят в обязательную программу обучения, не так ли?
Чародеи уныло переглянулись. Они снова зашли в тупик.
– Ну теперь у нас есть тело, – произнес задумчиво Ворон. – Можно будет отчитаться в столицу, что преступник найден и убит нами при попытке захвата.
– Вы серьезно?
– Вполне. Эльфов это успокоит, по крайней мере.
– А настоящего убийцу насторожит.
– Вот именно.
…Снова огонь и удушливый чад…
Снова ужас и боль…
Снова ладонь на горящем лбу, светлые волосы и улыбка аури…
А после – море: рокот волн и шелест песка…
И имя, прозвучавшее издалека. Чужое, незнакомое имя. Но отчего-то он, проснувшись, повторял это имя и думал о море…
Глава 7
Разговор этот начала Галла. Даже не начала, а так – обронила вскользь, что, может быть, стоит уехать куда-нибудь подальше от Марони. Откуда такие мысли, Лайс у нее не спрашивал, но догадывался: за него волнуется, переживает, как он теперь станет встречаться в отряде с Брайтом, который, вопреки ожиданиям, никуда не ушел.
– А школа как же? Тебе ведь совсем немного осталось. Вот выучишься…
Она взглянула как-то странно, но лишь кивнула в ответ.
А потом поехала в эту самую школу. В выходной. Но он тоже промолчал – пусть уж лучше загружает себя учебой, чем ненужными мыслями.
Маризе же отвлечься было не на что, и потому ненужные мысли посещали ее регулярно.
– Уедешь завтра? – спросила она, оставшись с ним наедине.
– Да. Но вечером уже буду дома. А что?
Карди пожала плечами:
– Я тут подумала… Подумала, что теперь у тебя не будет времени для занятий с Ласси. А мы ведь отчасти ради этого здесь…
– Я же сказал, что буду приезжать вечерами. И обучение Ласси не единственная причина.
– Да, об этом я тоже хотела поговорить. – Женщина опустила глаза. – Мне кажется, моя помощь Галле не понадобится. С ней все в порядке, никаких отклонений. И не думаю, что что-то изменится. Она ведь дракон, по крайней мере, наполовину. И ее кровь – лучшая гарантия нормального протекания беременности и успешных родов. Когда придет время, ей нужен будет акушер, и только. В моем присутствии необходимости нет.
Она вздохнула, почти всхлипнула, и он, взглянув на нее в этот момент, вдруг вспомнил маленькую девочку, которой привозил когда-то игрушки и сладости из разных уголков Сопределья. Нет, она не была единственной маленькой девочкой, получавшей подобные подарки, – у многих его знакомых были дети, и каждому он нес что-нибудь, когда навещал их родителей. Но только она опускала глаза и вздыхала так жалобно, если он вдруг приходил с пустыми руками. И тогда он шарил по карманам в поисках любой безделушки: зажигалки, брелока, коробочки мятных леденцов – хоть чего-нибудь, лишь бы только она не расплакалась.