Мое ходячее несчастье, стр. 21

— Привет, — сказала Америка, глуповато улыбнувшись. — Как спалось?

— На пять часов вырубилась. Будто в кому впала, а не вздремнуть прилегла.

Волосы спутались, под глазами расплылась тушь… Голубка была потрясающе красива. Посмотрев на меня, она улыбнулась. Тогда я встал, взял ее за руку и повел к себе. Она не знала, что у меня на уме, и немного нервничала. От этого мне еще сильнее захотелось все исправить.

— Прости меня, Голубка. Я вел себя как последний засранец.

Эбби вздохнула:

— Я не знала, что ты на меня сердишься.

— Я не сердился на тебя. Просто был не в духе, а у меня идиотская привычка срываться на тех, кто мне дорог. Знаю, это не оправдание. Но мне действительно очень жаль, — сказал я, сжимая ее руку в своих.

— А почему ты был не в духе? — спросила она, прикладываясь щекой к моей груди.

Черт, до чего же это приятно! Конечно, надо бы ей во всем признаться: в «Моргане» починили водонагреватель и я до смерти испугался, что она вернется туда и станет больше времени проводить с Паркером. Но я не смог этого сказать. Слишком мне было хорошо сейчас.

— Уже не важно. Главное, что ты меня простила.

Эбби подняла голову и улыбнулась:

— Я сумею обуздать твой темперамент.

Несколько секунд я изучал ее лицо. Уголки моего рта поползли вверх.

— Не знаю, почему ты меня терпишь. И не знаю, что бы я делал, если бы ты не стала меня терпеть.

Эбби посмотрела мне в глаза, а потом медленно перевела взгляд на губы. Она затаила дыхание. У меня по всему телу забегали мурашки. Я вообще не знал, дышу я или нет. Я приблизился к ней на каких-нибудь несколько миллиметров, чтобы понять, позволит ли она мне наклониться ниже, но тут зазвонил долбаный телефон. Мы оба подпрыгнули.

— Да? — нетерпеливо сказал я.

— Слушай внимательно, Бешеный Пес. Брэди будет в «Джефферсоне» через полтора часа.

— Хоффман? Вот это да! Ну ладно… Я его запросто сделаю. В «Джефферсоне», говоришь?

— Да, — сказал Адам. — Значит, приедешь?

Я посмотрел на Голубку и подмигнул:

— Мы скоро будем.

Я нажал отбой, сунул телефон в карман и схватил Эбби за руку:

— Пойдем со мной. — Мы вернулись в гостиную. — Звонил Адам, — сказал я Шепу. — Брэди Хоффман будет в «Джефферсоне» через полтора часа.

ГЛАВА 9

РАЗДАВЛЕН

Шепли сразу посерьезнел, как бывало с ним всякий раз, когда Адам назначал время и место боя. Пальцы Шепа защелкали по клавишам телефона: он рассылал эсэмэски нужным людям из своего списка. Как только он вышел за дверь, Америка оглядела нас широко раскрытыми глазами и радостно воскликнула:

— Здорово! Нам как раз пора развеяться!

Прежде чем я успел что-нибудь сказать, Мерик утащила Эбби из гостиной. Суетиться ни к чему. Я надеру задницу этому Брэди, срублю зелени на оплату аренды и всех счетов за ближайшие несколько месяцев, и все пойдет как раньше. Ну или почти как раньше. Эбби вернется в «Морган-холл», а я буду стараться лишний раз не высовываться из дому, чтобы случайно не убить Паркера.

Америка громко спорила с Эбби о том, что лучше надеть, а Шепли уже спрятал телефон и теперь позвякивал ключами от машины.

— Эй, вы с нами или как? — крикнул он в сторону моей спальни, где прихорашивались девчонки.

Мерик выбежала в холл, но, вместо того чтобы направиться к выходу, шмыгнула в комнату Шепа. Он улыбнулся и закатил глаза.

Через несколько минут Америка снова предстала перед нами: на ней было короткое зеленое платье. Эбби вышла в обтягивающих джинсах и желтом топе, который так здорово подчеркивал груди. И они подпрыгивали при каждом ее шаге.

— Черт возьми, Голубка! Ты смерти моей хочешь? Иди переоденься!

— Почему? — удивилась она, оглядывая свои джинсы, хотя проблема была не в них.

Америка вступилась за подругу:

— Она классно выглядит, Трэв, не придирайся!

— Надень что-нибудь удобное. Например, футболку и кеды, — сказал я, подводя Эбби к своей комнате.

— Что? — озадаченно спросила она. — Зачем?

Мы остановились у двери спальни.

— Затем, — объяснил я, — что, если ты пойдешь так, я буду думать не о Хоффмане, а о том, кто там пялится на твою грудь.

Может, это прозвучало не слишком хорошо, но я не преувеличивал: явись Эбби в таком виде, я действительно не смог бы сосредоточиться. А проиграть бой мне не хотелось.

— Раньше ты говорил, тебе наплевать, кто что подумает! — парировала она, начиная дымиться.

Кажется, она меня не понимала.

— Тут совсем другое, Голубка. — Я бросил взгляд на ее гордо выпяченные груди: может, отменить все на фиг и потратить остаток вечера на то, чтобы избавить их от белого кружевного лифчика и попробовать на ощупь? Я встряхнулся и снова посмотрел Эбби в глаза. — В этом тебе нельзя идти на бой. Поэтому… пожалуйста, просто… просто переоденься, пожалуйста.

Я захлопнул дверь, втолкнув Голубку в комнату, прежде чем успел бы послать все к черту и поцеловать ее.

— Трэвис! — крикнула она из спальни.

Послышалась беготня. Потом мне показалось, что через всю комнату пролетели туфли и шлепнулись на пол. Наконец дверь открылась. Эбби была в футболке и кедах. Она по-прежнему выглядела сексуально, и все-таки теперь я мог бить Хоффмана и не думать каждую минуту о том, не лапает ли ее кто-нибудь.

— Так лучше? — фыркнула она.

— Да! Побежали!

Шепли с Америкой были уже в машине и, едва завидев нас, рванули со стоянки. Я надел очки, подождал, пока Эбби не усядется позади меня на «харлей», и мы выехали на темную улицу.

На подъезде к «Джефферсону» я сбавил скорость до минимума, выключил фары. Припарковался на задворках и подвел Эбби к черному ходу. Она вытаращила глаза и нервно усмехнулась:

— Ты же это не всерьез, да?

— Это еще парадный подъезд. Ты бы видела, как сюда заползают остальные.

Я проскочил в окошко полуподвального этажа и, стоя в темноте, принялся звать Эбби.

— Трэвис! — не то вскрикнула, не то прошептала она.

— Давай, Голубка! Свешивай ноги и прыгай. Я поймаю.

— Совсем спятил! Не буду я прыгать не пойми куда!

— Говорю же, я тебя поймаю. Обещаю. Пошевеливай задницей!

— Это бред! — зашипела Эбби.

Передо мной в тусклом свете появились ее ноги: она осторожно просунула их в окно, но в итоге, как ни примерялась, все равно не спрыгнула, а упала. Прямо мне в руки. Даже ловить не пришлось. Ее слабый крик разнесся по пустой бетонной коробке и отдался эхом.

— Прыжочек так себе. Но что с вас, девчонок, возьмешь? — сказал я, ставя ее на пол.

Через темный полуподвал мы прошли в комнату, примыкающую к той, где должен был происходить поединок. Адам уже вооружился мегафоном, и его выкрики выделялись в общем шуме. Море зрителей ощетинилось руками, сжимающими купюры.

— Что будем делать теперь? — спросила Эбби, крепко хватаясь пальчиками за мой бицепс.

— Ждать. Адам примет ставки, а потом я выйду.

— Мне здесь остаться или идти туда? Откуда я буду смотреть? Где Шеп и Мерик?

Она ужасно нервничала, и мне не хотелось бросать ее без присмотра.

— Зашли через другой вход, а ты выйдешь вместе со мной. Не пущу тебя одну к этим акулам. Стой возле Адама: он проследит, чтобы тебя не задели. Я не могу одновременно молотить Брэди и смотреть за тобой.

— Что значит «не задели»?

— Сегодня здесь больше народу, чем обычно. Хоффман из другого университета. У них там свои бои. Их ребята могут схлестнуться с нашими, тогда начнется свалка.

— Волнуешься?

Я улыбнулся: она становилась еще красивее, когда беспокоилась за меня.

— Я — нет, а вот ты, по-моему, да.

— Есть немножко, — призналась она.

Захотелось наклониться и поцеловать ее, чтобы перестала трястись. Интересно, а в тот вечер, когда мы в первый раз увиделись, она тоже за меня волновалась? Или стала волноваться только сейчас, потому что познакомилась со мной ближе и я ей не совсем безразличен?

— Если тебе от этого полегчает, могу пообещать, что он ко мне ни разу не притронется. Даже ради его фанатов не пропущу ни одного удара.