Дом у озера Мистик, стр. 28
Энни осторожно встала с кресла-качалки и тихонько подошла к кровати. Иззи мирно спала. Она спросила себя, снятся ли девочке счастливые сны, в которых появляется ее мать. Самой Энни редко так везло.
Она спускалась по лестнице, когда зазвонил телефон. Энни поспешила к телефону и сняла трубку на третьем гудке.
— Ник?
После паузы женский голос в трубке переспросил:
— Ник?
Энни недовольно поморщилась.
— Привет, Терри.
— Ну, нет, не смей делать вид, будто это обычный разговор. Кто вообще такой этот Ник и где ты? Я позвонила Хэнку, и он дал мне этот номер.
Энни села на диван и поджала под себя ноги.
— Ничего особенного, правда. Я всего лишь сижу с ребенком старого друга, а он допоздна задерживается на работе.
— А я-то надеялась, что ты изменилась. Ну, хотя бы чуть-чуть.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты прожила двадцать лет в ожидании, когда твой муж вернется домой, а теперь ждешь другого мужчину? Это безумие!
Это и правда было безумие. Почему же Энни сама этого не поняла? И ее вдруг разобрала злость и на то, что она потеряла способность по-настоящему сердиться, и на то, что она позволила себе терпеть от Ника то, что всю жизнь терпела от Блейка. Оправдания и ложь.
— Да, — сказала она не столько Терри, сколько самой себе, — такое безобразие я могу терпеть только от того мужчины, которого люблю.
— Это, пожалуй, ответ на мой следующий вопрос. Но что…
— Терри, мне нужно бежать. Я тебе позже перезвоню.
Еще слыша в телефоне голос Терри, она повесила трубку и стала быстро набирать другой номер. Лерлин ответила на втором гудке:
— Алло?
— Лерлин, это Энни…
— Что-нибудь случилось?
— Все в порядке, но Ник еще не вернулся домой.
— Он, наверное, сидит у Зоуи за стаканчиком виски… Возможно, десятым.
Именно это она и подозревала.
— Ты не могла бы прийти немного посидеть с Иззи? Мне надо с ним поговорить.
— Ему это не понравится.
— Ну и пусть! Я должна с ним поговорить!
— Через десять минут буду.
Лерлин, как и обещала, приехала через десять минут. Она, как всегда, была неподражаема в пушистом розовом халате из синельки и зеленых пластиковых сабо.
— Привет, дорогая, — сказала она с порога.
— Спасибо, что пришла! — ответила Энни и схватила со столика свою сумку. — Я ненадолго.
11
Энни стояла на тротуаре под неоновой вывеской: «Таверна Зоуи. Бойкое место». Вывеска издавала слабое жужжание. Сжимая в руке сумку, Энни вошла внутрь. Таверна оказалась больше, чем она ожидала, это был большой прямоугольный зал с деревянной стойкой бара вдоль правой стены. Из трубок, висящих вдоль стен под самым потолком, лился бледно-голубой свет. Десятки неоновых логотипов марок пива переливались разными оттенками голубого, красного и золотого. На барных табуретах сидели мужчины и женщины, они пили, курили и разговаривали. Время от времени слышался стук стаканов о стойку бара.
В глубине зала под пирамидами флуоресцентных ламп стояли два бильярдных стола. Над ними склонились несколько человек, другие стояли рядом и наблюдали. Кто-то разбил пирамиду, и в темноте раздалось громкое «крак!».
Стараясь держаться поближе к стене, Энни стала потихоньку продвигаться по залу, пока не увидела Ника. Он сидел за столиком в дальнем углу. Она протиснулась к нему сквозь толпу.
— Ник!
Увидев ее, он медленно поднялся со стула.
— Что-то с Иззи?
— С ней все в порядке.
— Слава богу!
Он попятился, но, нетвердо держась на ногах, споткнулся и плюхнулся на стул.
— Энни, уходи. Я не… — сквозь зубы проговорил он.
Она наклонилась к Нику.
— Ты не… что?
Он говорил так тихо, что ей пришлось напряженно вслушиваться, чтобы разобрать слова.
— Я не хочу, чтобы ты видела меня здесь… таким.
— Ник, ты знаешь, что Иззи каждый вечер ждет твоего возвращения? Сидит у входной двери, пока глаза не начнут слипаться, и ждет, когда услышит на веранде твои шаги.
— Не надо так со мной…
Сердцем она жалела его, но не собиралась бросать дело на полпути. Только не сейчас, когда она наконец набралась храбрости поговорить с ним всерьез.
— Ник, прошу тебя, иди домой. Подумай о своей дочери. Это время с ней… оно пролетит очень быстро, неужели ты этого не понимаешь? Ты не успеешь оглянуться, как будешь паковать ее вещи и провожать на самолет, который унесет ее далеко от тебя.
Ник смотрел на Энни и сокрушенно качал головой:
— Энни, я не способен о ней позаботиться, неужели ты этого еще не поняла? Господи, да я ни о ком не способен позаботиться!
Он резко встал, едва не опрокинув стул.
— Но я пойду домой и буду делать вид, что я заботливый отец. Чем я и занимался все последнее время.
Он бросил на стол двадцатидолларовую купюру и, не глядя на Энни, вышел из бара. Энни торопливо последовала за ним через многолюдный бар, пытаясь решить, что еще она должна ему сказать. На улице Ник остановился и повернулся к Энни:
— Можешь оказать мне еще одну услугу?
— Все, что угодно.
На его лице мелькнуло удивление. Он ожидал, что она откажется. Почему ему так трудно поверить, что она хочет ему помочь?
— Отвезешь меня домой?
Она улыбнулась:
— Конечно!
На следующее утро Энни приехала в дом Ника на час раньше обычного. Она бесшумно вошла в незапертую дверь и поднялась наверх. Заглянув к Иззи, убедилась, что девочка мирно спит, потом заглянула в спальню Ника. Его там не было. Энни спустилась, подошла к комнате для гостей и толкнула дверь.
Шторы с индейским орнаментом были задернуты так плотно, что сквозь ткань не проникал солнечный свет. У стены стояла старомодная кровать с пологом. Энни едва разглядела под горой одеял очертания тела Ника. Ей следовало догадаться, что он больше не спит в их с Кэти спальне.
Энни понимала, что не надо ей входить в его комнату, что ей там не место, но она не могла с собой справиться. Она подошла к кровати Ника и остановилась рядом. Во сне он казался моложе и безмятежнее и был больше похож на юношу, которого она знала много лет назад, чем на того мужчину, с которым она недавно встретилась.
Слушая его ровное, тихое дыхание, она вспомнила, как сильно она его когда-то любила до того вечера, когда увидела, как он целует Кэти. Позже он ей сказал: «Энни, она во мне нуждается, неужели ты этого не видишь? Мы друг другу подходим».
«Ники, я тоже тебе подхожу», — взмолилась она тогда. Он коснулся ее щеки, и от нежности его прикосновения она расплакалась. «Нет, Энни Борн, тебе не нужен парень вроде меня. Ты осенью уедешь в Стэнфорд. Ты собираешься встряхнуть мир».
— Что ты тут делаешь так рано?
Энни вздрогнула. Ник проснулся и смотрел на нее.
— Я… я подумала, вдруг тебе плохо и тебе нужна помощь.
Ник, нахмурившись, сел. Одеяла сползли вниз, открыв грудь, поросшую черными курчавыми волосками. Она ждала, что он ответит ей, но он молча сидел на кровати с закрытыми глазами. Его лицо побледнело, над верхней губой и на лбу блестел пот. Энни пододвинула стул и села рядом с кроватью.
— Ник, нам нужно поговорить.
— Не сейчас.
— Тебе необходимо наладить контакт с Иззи. Ты нужен ей!
Наконец он открыл глаза и посмотрел на Энни.
— Энни, я не знаю, как ей помочь. Она меня пугает. — Тихие слова были полны боли. — После работы я собираюсь пропустить один стаканчик с ребятами, но когда я начинаю думать о возвращении домой, в мою пустую спальню и к моей исчезающей дочери, то один стаканчик превращается в два…
— С тобой все было бы в порядке, если бы ты перестал пить.
— Нет! У меня всегда паршиво получалось заботиться о женщинах, которых я люблю. Спроси у Кэти.
Энни испытала неожиданное желание убрать волосы с его лица — все, что угодно, только бы он понял, что он не так одинок, как себя чувствует.
— Ник, ты не мог сделать ее здоровой.