Танец с драконами, стр. 59

— Я не знал, — отозвался он. — Ни одна река в Семи Королевствах не достигает и половины ширины этой.

Новый приток был столь же широк как и река по которой они плыли, и каждая из них почти не уступала Мандеру или Трезубцу.

— Это Ни Сар, где Отец встречает свою Буйную Дочь — Нойн, — сказал Яндри, — но своей самой широкой точки он достигнет, когда встретится с остальными дочерями. У Кинжального озера присоединится Койн, Мрачная Дочка, полная золота и янтаря с Секиры и сосновых шишек из лесов Квохора. Южнее этих трех Отец встретит Лорулу, Улыбчивую Дочку с Золотых Полей. Там где они сливаются, когда-то стоял Кроян, праздничный город, где улицы были из воды, а дома из золота. Затем снова на юг и восток на долгие лиги, пока, в конце концов, не подползет Селору — Застенчивая Дочь, что прячет свои воды в тростниках и заводях. Там Отец Ройн разливается так широко, что если выплыть на середину реки — не видно берегов. Вот увидишь, мой маленький друг.

Увижу, думал карлик, когда он заметил рябь на воде впереди в менее чем шести ярдах от лодки. Он уже собирался сообщить об этом Лемор, когда поверхность забурлила и "Робкая Дева" закачалась на волнах.

Это была черепаха, рогатая черепаха огромных размеров с темно-зеленым панцирем, испещренным коричневыми крапинками, покрытым водяным мхом и застарелыми черными речными моллюсками. Черепаха подняла голову и издала низкий монотонный рев, громче любого военного горна, который Тириону когда-либо доводилось слышать. "Мы благословлены", — в голос зарыдала Ясилла, из ее глаз рекой текли слезы. — "Мы благословлены, благословлены!"

Утка и Молодой Грифф улюлюкали. Чтобы узнать о причине всеобщего волнения, на палубу поднялся Халдон… но слишком поздно. Гигантская черепаха исчезла под толщей воды. "Из-за чего весь этот шум?" — спросил он.

— Черепаха, — сказал Тирион. — Черепаха больше, чем наш корабль.

— Это был он, — воскликнул Яндри. — Речной Старик.

Почему бы и нет, ухмыльнулся Тирион. При рождении королей всегда происходят чудеса и явления богов.

ДАВОС

"Веселая повитуха" проскользнула в Белую Гавань с вечерней волной, ее залатанный парус колыхался от каждого порыва ветра.

Она была старой рыбацкой лодкой, и даже в молодости никто не назвал ее хорошенькой. Ее носовая фигура изображала смеющеюся женщину, держащую за а одну ногу младенца, но лицо женщины и задница младенца рябили червоточинами. Бесчисленные слои коричневой краски покрывали корпус, паруса были серыми и изодранными. Она не была кораблем, на который бросишь второй взгляд, разве только для того, чтобы удивиться, как он остается на плаву. "Веселая повитуха" была известна в Белой Гавани. Много лет она вела скромную торговлю между ней и Сестрицами.

Отправляясь с Саллой и его флотом, Давос не рассчитывал на такое прибытие. Тогда все казалось проще. Вороны не принесли Королю Станнису покорности Белой Гавани, значит его милость шлет посланника, чтобы снестись с лордом Мандерли лично. Демонстрируя силу, Давос прибудет на галлее «Валирия» с остальным лиссинийским флотом за спиной. Каждый корпус был полосатым: черным и желтым, розовым и синим, зеленым и белым, фиолетовым и золотым. Лиссенийцы любят яркие цвета, а Салладор Саан — самые яркие. Салладор Блестящий, подумал Давос, но шторма положили конец всему.

Вместо этого он тайно проник в город, как может быть сделал бы это двадцать лет назад. Пока он не знал как обстоят здесь дела, было бы благоразумнее предсталяться простым моряком, а не лордом.

Белокаменные стены стены Белой Гавани выросли перед ним на восточном берегу, где Белый Нож впадал в залив. За шесть лет, что Давос здесь не был, многие городские укрепления усилились. Мол, разделявший внутреннюю и внешнюю гавани, был укреплен длинной каменной стеной высотой в тридцать футов и длиной почти в милю, с башнями через каждые сто ярдов.

С Тюленей скалы, где раньше были одни руины, тоже поднимался дым.

Это могло быть хорошо или плохо, в зависимости от того, чью сторону выбрал лорд Виман.

Давос всегда любил этот город, с тех пор как впервые прибыл сюда как юнга на "Булыжниковой кошке". Хоть и маленький по сравнению со Староместом и Королевской гаванью, он был чистым и хорошо организованным, с широкими прямыми мощеными улицами, по которым люди легко можно найти дорогу. Дома были построены из известкового камня, со скатными крышами из темно-серого шифера. Рого Ухорис, своенравный старый владелец "Булыжниковой кошки", имел обыкновение утверждать, что он может отличить один порт от другого, только по манере как они воняют. Города похожи на женщин, настойчиво утверждал он, каждый имел свой собственный уникальный запах. Старомест столь же цветист, как надушенная вдова. Ланниспорт был дояркой, свежей и грубоватой, с запахом древесного дыма в волосах. Королевская Гавань воняла словно какая-то немытая шлюха. Но приятный запах Белой Гавани был острым и соленым и даже немного рыбным. Она пахнет, как должна пахнуть русалка, — говорил Рого. — Она пахнет морем.

"И всё еще пахнет", — подумал Давос, но он также чуял торфяной дым, плывущий с Тюленьей Скалы. Морская глыба господствовала над подходами к внешней гавани, массивный серо-зеленый выступ поднимался над водой на пятьдесят футов. Его вершину венчало кольцо обветренных камней — круглый форт Первых Людей, который сотни лет простоял пустым и заброшенным. Сейчас он не был заброшен. Давос видел скорпионы и огнеметы за стоящими камнями, а между ними выглядывали арбалетчики. Там, должно быть, холодно и сыро. Во все предыдущие заходы он видел тюленей, гревшихся внизу на разбитых камнях. Слепой Бастард заставлял его считать их всякий раз, когда "Булыжная кошка" уходила из Белой Гавани; чем больше тюленей, говорил Роро, тем счастливей будет их плаванье. Сейчас тюленей не было. Дым и солдаты их распугали. Умный человек увидел бы в этом предупреждение. Будь у меня хоть наперсток разума, я бы ушел с Саллой. Он мог бы направиться на юг, к Марие и сыновьям. Я потерял четырех сыновей на службе королю, а пятый служит у него оруженосцем. У меня есть право заботиться о двух мальчиках, которые еще остались. Я так давно их не видел.

В Восточном Дозоре черные братья говорили ему, что между Мандерли из Белой Гавани и Болтонами из Дредфорта не было никакой любви. Железный Трон вознес Русе Болтона в Хранители Севера, так что у Вимана Мандерли были причины признать Станниса. Белая Гавань не могла оставаться в одиночестве. Городу нужен союзник, защитник. Лорд Виман нуждался в Станнисе, как и Станнис нуждался в нем. Или так казалось из Восточного Дозора.

Систертон разрушил эти надежды. Если Лорд Боррелл говорил правду, если Мандерли собирались объединить свои силы с Болтонами и Фрейями… нет, он не будет думать об этом. Он скоро узнает правду. Он молился, что не пришел слишком поздно.

Стена дамбы скрывает внутреннюю гавань, он это понял, когда "Веселая повитуха" спустила парус. Внешняя гавань была больше, но внутренняя располагала лучшей стоянкой, закрытой городской стеной с одной стороны и высившейся громадой Волчьего Логова с другой, а теперь еще и стеной дамбы. В Восточном Дозоре у Моря Коттер Пайк говорил Давосу, что лорд Виман строит боевые галеры. За этими стенами могло быть два десятка кораблей, ждущих лишь команды выйти в море.

За толстыми белыми стенами гордо и неясно возвышался Новый Замок на холмах. Давос мог видеть куполообразную крышу Храма Снегов, окруженную высокими статуями Семерых Богов. Мандерли принесли с собой веру на север когда прибыли из Предела. В Белой Гавани была и богороща, нагромождение корней, ветвей и камней, скрытых за осыпающимися черными стенами Волчьего Логова, старинной крепости, которую использовали теперь как тюрьму. Ноглавным образом септоны служили в ней (роще).

Знак водяного — символа дома Мендерли был повсюду, развеваясь на башнях Нового Замка, над Воротами Печали, и вдоль городских стен. В Восточном Дозоре северяне утверждали что Белая гавань нкиогда не откажется от лояльности Винтерфеллу, но Давос не видел никаких признаков присутствия лютоволка Старков. Не было и львов. Лорд Виман еще не примкнул к Томмену иначе ему пришлось бы поднять королевский штандарт.