Мщение справедливо, стр. 29

Галей не решил, будет он использовать Акима-Лёнчика или оставит про запас. Одно предложение Акима было очень соблазнительно – использовать его пацанов для наружного наблюдения. Держать ребят втемную – дело нехитрое. Они, получив задание, решат, что авторитеты выбирают жертву для ограбления. Задержание такого «наружника» ментовкой – дело неопасное. Они задерживались десятки раз. Где получится – откупятся, а если доставят в отделения, подержат да выгонят, предъявлять нечего. Разве что штраф за превышение скорости, так с этим выгоднее разбираться на месте.

Галей четверым – Якушева он исключил – выслал на домашний адрес совершенно одинаковые письма такого содержания:

«Уважаемый господин! Я не знаю причин, по которым очень метко стреляющий человек решил свести с Вами счеты. Убийство И.М. Скопа произошло в Вашем присутствии. Если Вы желаете избегнуть столь печальной участи, предлагаю Вам передать мне миллион долларов наличными. Обращаться в органы, даже половые, не рекомендуется. Я даю Вам на размышление двое суток, после чего позвоню домой. Отсутствие прослушивающих устройств, а также запись нашего разговора гарантируются Вашей стороной. Если предложение принимается и деньги выплачиваются, я беру Вас под свою охрану. Рядом с Вами не будут ходить и ездить дебилы, в Вас не станут стрелять. Если мое предложение Вас не устраивает, скажите мне об этом по телефону.

Предупреждение. Если Вы попытаетесь захватить меня в момент получения денег, то смерть Ваша предрешена.

Оплата гарантирует жизнь. Попытка предательства – смерть. Ваше право не принять мое предложение, сыграть в орлянку».

Галей заклеил конверты, надписал адреса, разобрал машинку, выбросил в мусорный ящик, снял и выбросил перчатки.

Глава 8

Помощник Президента Юрий Олегович Ждан недавно въехал в четырехкомнатную огромную квартиру, где поселился с давно нелюбимой женой. Единственный сын с молодой женой остался в прежней трехкомнатной кооперативной, которую четверть века назад построил отец Ждана.

Было воскресенье, помощник взял домой кое-какую работу. Поднявшись поутру, слонялся без дела, завтрак готовить было лень, будить жену даже в голову не приходило, все, что она скажет и сделает, известно заранее.

Пятьдесят лет, роскошная квартира, дача, личная и служебная машина. О чем еще может мечтать человек? Лицо, приближенное к императору… В отношении данной близости Ждан себя не обманывал, но к самой ручке не лез, уж больно тесно, затолкают, ноги оттопчут. А он любил покой. Оттого что Ждан не лез, лишнего не хотел, коллеги относились к нему доброжелательно, что не мешало им за его спиной порой ехидно улыбаться, порой доверительно говорить, что и у кормушки человек пристроился, да не ест как следует, вроде бы даром место занимает. Но дело свое Ждан знал прекрасно, подготовленные им бумаги всегда были безукоризненны. И «сам» даже с тяжелого похмелья не чиркал их, молча отправляя в папку «На исполнение». Это совсем не значит, что документы, подготовленные Жданом, впоследствии исполнялись. Существовали первые помощники, иные, более приближенные лица, они решали по-своему. Но Ждана это уже не касалось. Он делал свою работу внимательно и честно.

Да, квартира была хороша. Тут женушка подсуетилась и была права: бери, если сегодня положено, а то завтра можешь не получить ничего. По чьим постелям она суетилась, он не интересовался очень давно. Знал, его супругу многие побаиваются значительно больше, чем его самого. Дал Бог женщине ум и красоту, об остальном забыл или посчитал, что для одной вполне достаточно.

Погода хреновая, на дачу не поедешь. У «самого» сегодня собираются, Ждана, естественно, не пригласили. Оно и к лучшему. Близко не зовут, далеко не прогонят. Хотя за «не пригласили» супруга заехала ему туфлей в физиономию, еле увернулся. А уж слова она говорила, что ни у какого Даля не отыщешь. А ведь в девичестве была из интеллигентной семьи.

Он хотел открыть бар, испугался, что дверца сильно скрипит, а дверь в спальню приоткрыта. Дверь закрыть, опять можно нарваться на неприятности. Он решил вопрос в обход: ушел на кухню – то ли итальянскую, может, немецкую, тут он не дока, – залез в холодильник, быстро выпил стопку водки, чем-то зажевал и бодро отправился в кабинет, считая, что операция прошла на высшем уровне. Вчера Вера, так звали супругу, выбрала для себя более звучное имя – Вероника, устраивала деловой ужин, на котором Ждана обязывали «пить как все», потому запах от утренней рюмки уловить невозможно.

Он любил свой письменный стол и садился за него всегда с удовольствием. Удобное деловое кресло, без верчений, кручений, хорошие ручки, качественная работа, ничего лишнего. Еще он любил стол за то, что он являлся неприкосновенной собственностью хозяина, даже пыль с него Ждан стирал собственноручно. Когда он отстаивал независимость стола, разразился грандиозный скандал. Вера визжала, голос сорвала. На удивление самому себе, Ждан был непоколебим, заявив, что, если единожды заметит, что к столу кто-то прикасался, будет запирать кабинет на ключ, который повесит себе на грудь вместо креста. И Вера смирилась. Женщина умная, она предпочитала скорее не подходить к столу, чем прилюдно признать, что муж не пускает ее в свой кабинет.

Он любил свой стол, ведь у любого человека, даже если он стопроцентный подкаблучник, должна иметься собственность. У него был стол; сидя за ним, Ждан ощущал себя человеком самостоятельным, подтягивал брюки, расправлял плечи; даже блеклые глаза в этот момент становились у помощника как в детстве, голубели.

Он вынул из ящика тряпочку, протер пыль, проверил, все ли на месте, что было совсем нетрудно, так как, кроме папки, Ждан на столе ничего не держал. Сегодня рядом с хозяйской папкой лежала пухлая стопка газет. Обычно он их просматривал на работе и, хотя вчера в кабинет заезжал, газет не видел. Он отложил «Правду», хотя и говорил, что противника надо знать, взял «Известия», из которых выпал незнакомый конверт. Обычный конверт, каких Ждан не получал давным-давно. Ведь и ежу понятно, что письма народа до помощника «самого» не доходят.

«Конверт как конверт, раз добрался сюда, надо в него заглянуть», – размышлял Ждан, думая о том, что «любимая» заспалась и можно успеть на кухню к холодильнику. Но лень победила, он взял ножичек – супружница из Швейцарии привезла, – вскрыл конверт и долго читал, чего это напечатано на плохой бумаге таким ужасным шрифтом.

Больше всего потрясал не факт угрозы смертью, а что кто-то считает, что у него, Юрия Олеговича Ждана, имеется миллион долларов.

Жена вошла тихо, потянулась, плотнее запахнула халат, который недавно привезла из Израиля. Она была еще не намазана, но все равно красива.

– Не помешала? – спросила она обеспокоенно и с издевкой одновременно.

Согласно написанному много лет сценарию, муж должен был вскочить, низко раскланяться и сказать: «Я польщен, королева, какая честь!» – семеня, подбежать и приложиться к ручке.

Ждан взглянул на красивую – в сорок лет Вера была красива даже утром – чужую женщину, взял со стола письмо, вялой рукой отбросил на несколько сантиметров.

– Взгляни. Письмо адресовано мне, но написано явно тебе.

– Мужчина должен гордиться, что жена в тридцать лет пользуется успехом. – Вероника решила, что супруг получил письмо отставного любовника.

– Дура! Тебе уже сорок! – Ждан и не ожидал, что еще способен повысить на жену голос.

– За «дуру» заплатишь, – сказала спокойно Вероника, не подозревая, что употребляет воровской жаргон.

– Ты заплатишь, у меня зарплата.

Вероника не обратила внимания на слова мужа, взяла письмо небрежно, двумя пальчиками, взглянула, перечитала, по привычке накинулась на мужа:

– Это как понимать прикажете?

– Уж как пожелаешь, так и понимай, стерва! Мне никто и никогда не написал бы подобной ерунды. Нет на всем свете такого идиота, который мог бы вообразить, что у меня имеется миллион долларов!

– Спокойно, Юрик, спокойно! Я сейчас приведу себя в порядок и зайду к Яшину, он человек военный. А ты из дома не выходи, телефонную трубку не снимай.