Рим. Прогулки по Вечному городу, стр. 20

Пассажиры автобусов — прекрасный срез римского населения. Ни в одном другом городе вы не сможете оказаться среди священников, монахинь, францисканцев, семинаристов и представителей других, самых разнообразных групп итальянского населения. Эти фыркающие зеленые драконы — такая же примета Рима, как красные двухэтажные автобусы в Лондоне.

Глава третья. По Виа Сакра в Древний Рим

Я купил билет на Форум и пошел по длинному пешеходному переходу (пандусу) к мостовым Древнего Рима. В пятидесяти футах надо мной была стена, опершись на которую люди простаивали целые дни, всматриваясь в руины, как будто надеясь, что что-нибудь произойдет; но здесь никогда ничего не происходит — разве что кошка погоняет мышь по площади, которая некогда была центром мира.

По пути я думал не о Ромуле и Реме, не о Цезаре и Августе, а о простых римлянах и о том, как они живут. И еще я подумал о тоге. Никакую более позднюю одежду нельзя поставить на одну доску с тогой. Она не сравнима с цилиндрами и утренними туалетами респектабельной викторианской эпохи. Ведь тога была национальной одеждой, а не одеждой определенного класса. Древний римлянин, увидев человека в тоге, знал, что это должным образом одетый гражданин Рима, рожденный свободным римлянин, находящийся под защитой римских законов; его нельзя распять на кресте, выпороть плетьми и еще как-нибудь унизить или обидеть. Святому Павлу было позволено носить тогу, а святому Петру — нет. Принадлежавшие к какому-нибудь малочисленному народу, возможно, смотрели на одетого в тогу с уважением и завистью, как на человека правящей расы. Для жителя провинции человек в тоге был представителем официальной власти — губернатор, градоначальник. Если иностранец или раб позволял себе облачиться в тогу, его могли предать суду, и один такой случай был в правление императора Клавдия, который и председательствовал на этом разбирательстве.

Столь серьезный и упорядоченный подход к жизни — gravitas, [38] отличавшая древних римлян, не могли бы найти себе лучшего одеяния, чем тога. Рассказывают, что Цинциннат пахал в своем имении в Ager Vaticanus, [39] когда прибыли посланцы из Сената, чтобы сообщить ему, что он избран диктатором. Увидев их издали, он послал жену поскорее принести ему тогу, дабы встретить их в подобающем виде. Это был поступок настоящего римлянина. Рассказывают также, что однажды раздражение императора Августа вызвала группа неподобающе одетых граждан, после чего он издал закон: впредь всем приходящим на Форум или присутствующим при играх носить тогу. В вопросах одежды императоры были так же щепетильны, как военное ведомство во времена начищенных медных пуговиц, и один за другим издавали эдикты об обязательности ношения тоги. Она в высшей степени красива и величественна, и все модники и щеголи, не говоря уже о государственных мужах и законниках, проводили в своих тогах по много часов. Римским эквивалентом отпаривания брюк было распределение специальных «лубков», в которые на ночь зажимали складки тоги.

Великий адвокат Гортензий тратил много времени на одевание перед зеркалом и однажды послал письменный протест своему другу, который, толкнув его случайно, нарушил расположение складок на его тоге. Он особым образом закладывал umbo, складку поперек груди, и, приходя на Форум, имел такой величественный вид, что трагики, Эзоп и Росций, часто следовали за ним по пятам, изучая его платье и манеру держаться. Очень длинные тоги, введенные в обиход некоторыми модниками — император Калигула однажды наступил ногой на край своей тоги и упал — осуждались моралистами; и, сочетая gravitas и simplicitas [40] Август предпочитал простую тогу, сотканную дома его женой, Ливией, и ее служанками. Это была, безусловно, очень умеренная по длине тога — Август считал, что он достаточно велик, чтобы не следовать моде, — и все же достаточной длины, чтобы скрыть сандалии на толстой подощве: рост Августа составлял всего-навсего пять футов и семь дюймов.

Существовало несколько видов тоги. Самой роскошной была toga picta — пурпурная мантия, в которую закутывали статую Юпитера. Первоначально победоносному военачальнику, празднующему свой триумф, было позволено надевать toga picta; это право предоставили Юлию Цезарю, первому римлянину, который мог облачаться в пурпурную одежду, когда захочет. Начиная с Августа, все императоры обладали этой привилегией, но лишь по государственным поводам. Шестьсот сенаторов носили toga praetexta, представлявшую собой обыкновенную белую шерстяную тогу, обшитую пурпурной лентой или каймой, ее надевали по официальным случаям, с кожаными сандалиями фасона, какого никто, кроме римлян, не носил. Была еще trabea — тога с красной каймой, которую носили некоторые жрецы и авгуры и, возможно, всадники. И наконец, обычная белая тога для простых граждан.

Несмотря на значимость, которую ношение тоги сообщало надевавшему ее, она не была популярна, римляне всячески старались избегать надевать ее. Носить ее было тяжело и неудобно, потому что в ней нельзя было делать ничего, кроме как медленно прохаживаться или произносить речи; кроме того, она была дорогая, и ее то и дело приходилось отправлять к валяльщикам для отбеливания. Как Ювенал, так и Марциал вечно ворчали о необходимости надевать тогу, появляясь в приличном римском обществе. Оба они предпочитали это сковывающее движения одеяние свободе и удобству простой деревенской одежды. Даже такой городской человек, как Плиний Младший, на своей загородной вилле ввел привлекавшее туда гостей правило: можно не носить тоги. Примерно так во времена Диккенса какой-нибудь клерк мог ненавидеть свой цилиндр, этот крайне неудобный головной убор, который приходилось то и дело отдавать в глажку цирюльнику, пока шляпа не начинала выглядеть, как бездомная кошка.

Из описания многократно выстиранной тоги, которое оставил нам Марциал, ясно, что эта одежда не слишком хорошо выдерживала чистку, и, без сомнения, когда император устраивал гладиаторские бои, то, по крайней мере, верхние ряды, где сидела публика попроще, представляли собой великолепную выставку старых, потертых тог.

Обо всем этом я думал, бродя по Римскому форуму солнечным летним утром. Каково было бы вдруг оказаться в имперском Риме, и чтобы вокруг тебя кипела обычная жизнь Форума. Как интересно было бы наблюдать сотни людей в тогах. Я узнал бы по красным сандалиям сенатора, спешащего в Сенат; по одеянию с красной полосой определил бы авгура, идущего кормить священных кур; заметил бы щеголя в дорогой тоге; и простого горожанина в поношенной — должно быть, оба явились сюда свидетельствовать по какому-нибудь делу. И, без сомнения, профессиональное чутье свело бы меня с писателем, с кем-нибудь вроде Марциала. Он, одетый в прекрасную, но далеко не новую тогу, пробирался бы сквозь толпу, направляясь к своему издателю, в Аргилет. [41] Как интересно было бы встретить человека, по-настоящему гордого своей тогой, например какого-нибудь британского князька, приехавшего в Рим и получившего гражданство по политическим соображениям, или смуглого, горячего и честолюбивого кельта из далекого Лондиниума за Темзой. Такой наверняка заказал бы себе тогу на Сэвил-роу, и каждая складка и морщинка на ней подчеркивали бы достоинство ее владельца, желающего выглядеть более римлянином, чем сами римляне.

Проходя по Виа Сакра (Священной дороге), я улыбнулся про себя: только благодаря нашим ассоциациям Форум вообще может быть интересен. Это кладбище, где похоронено сердце древнего мира, озадачит или даже оттолкнет многих современных посетителей, оно способно ожить и стать понятным, только если человек в воображении восстановит отсутствующие колонны, заново позолотит навсегда исчезнувшие крыши, вернет статуи на постаменты и заполнит узкие проходы (как они удивительно узки!) шумной толпой людей, пахнущих помадой и чесноком, — и каждый толкается, пробивает себе дорогу, в общем, живет интенсивно, как мы сейчас.