Бездна обещаний, стр. 102
— Что-нибудь случилось? — забеспокоился Джефф.
В ответ Кирстен лишь покачала головой. Ее мечта. Джефф воплотит ее мечту, но без нее.
— У нас нет накладок? Я имею в виду, вы больше ни с кем не занимаетесь сегодня вечером?
Кирстен хотелось рассмеяться столь абсурдному для нее предположению, но сдержалась.
— Никаких накладок, — заверила она и, чтобы скрыть восторженное состояние, хлопнула в ладоши. — Ну-с, молодой человек, а теперь послушаем, что вы приготовили.
Джефф начал с «Патетической сонаты» Бетховена.
Кирстен слушала игру Джеффа в совершенном потрясении. В каждой сыгранной ноте сквозил несомненный гений. Джефф был не просто продолжением своей музыки — он и музыка были единым целым. Сын оправдал ожидания Кирстен. Маленький Джефф мечтал стать лучшим из лучших, и мать обещала, что так оно и будет. Ее обещание воплотилось в жизнь.
Когда Джефф заиграл Полонез фа-диез мажор Шопена, Кирстен вновь впала в эйфорию. До чего же много она хотела узнать о сыне! В какую школу он ходит? Много ли у Джеффа друзей? Есть ли у него девушка? Сколько часов в день он занимается и где? Что делает в свободное время? Занимается ли спортом? Ходит ли в театры, оперу, балет? Какую современную музыку любит? А машину водит?
Ей так много нужно узнать о том, что происходило с сыном все эти потерянные годы! Но времени на это было мало.
Два часа пролетели для Кирстен одной минутой; ей показалось несправедливым, что время пронеслось так быстро. Она никак не хотела отпускать от себя сына. А что, если он уйдет сейчас и никогда больше не вернется? Что, если Лоис изменит свое намерение относительно Финикса? Что, если она пойдет к Джеффри и все ему расскажет? Что, если эта их встреча с Джеффом станет первой и последней?
— Будем ли мы придерживаться того же графика, какой был у нас с Лоис? — спросил окончивший игру Джефф, но Кирстен опять не услышала его.
— Простите, что вы сказали?
— Я имею в виду, удобно ли вам время наших занятий с Лоис или же лучше изменить расписание?
— Нет, нет, график вполне меня устраивает. — Кирстен внимательно посмотрела на часы. — А у вас есть еще какие-нибудь дела на сегодня?
Джефф пожал плечами:
— Да нет, я просто собирался вернуться в школу.
— А вы не хотели бы позаниматься еще немного?
— Хотел бы? Да я просто мечтаю об этом! Лоис всегда выдыхалась к концу двух часов. — Джефф снова снял пиджак. — Мадам, — он радостно улыбнулся Кирстен, — я думаю, что у нас с вами все будет великолепно.
Джефф замер в совершенном восторге, сердце его бешено колотилось.
Опять. Мелодия, преследовавшая его всю жизнь. Запись на пластинке, которую он «заиграл до дыр»; произведение, которое он поклялся когда-нибудь исполнить сам. Но почему-то Джефф даже не приступал к нему. Будто боясь потерять в себе что-то. Он и сам не знал что. Возможно, это была надежда, надежда на чудо.
— Пожалуйста, продолжайте. Я так люблю эту пьесу!
Звук нежного голоса Джеффа заставил Кирстен вздрогнуть. Она настолько испугалась, что не могла припомнить, что играла за секунду до этого.
— Вы играли Дебюсси, — напомнил Джефф. — «Отражения в воде».
Кирстен побледнела. Ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок, от которого ее удержала только ласковая рука сына, опустившаяся ей на плечо.
— Вам нехорошо? — Голос Джеффа был полон тревоги. — Вы не хотели бы прилечь? Может быть, принести воды?
Кирстен наконец обрела дар речи и махнула рукой:
— Нет, нет, я в порядке. Все хорошо. Просто немного душно.
Джефф с удивлением посмотрел на Кирстен: в зале вовсе не было душно, скорее наоборот.
— Ну, хорошо, приступим к занятию, — взяв себя в руки, бодро сказала Кирстен.
Джефф проиграл всю программу, которую они готовили к выступлению в «Карнеги-холл». Строго и требовательно исправлявшая малейшую ошибку, допущенную Джеффом, Кирстен очень напоминала себе Наталью: она даже жестикулировала так же.
— Что, совсем плохо? — расстроенно поинтересовался Джефф, собирая ноты. — Простите, но я, похоже, действительно сегодня потратил ваше время впустую.
— Да нет, вовсе нет. Просто нельзя же каждый день быть в пике формы.
— Но я должен быть в форме именно каждый день.
В этом Джефф был абсолютной копией матери. Не в силах сдержать свой порыв, Кирстен дотронулась до волос сына.
— Вы полагаете, они слишком длинные?
— Что?
Джефф помотал головой.
— Мои волосы. Отец говорит, что я похож на кого-то из «Битлз». — Юноша поморщился. — Тем самым дает понять, насколько он просвещен в современной музыке.
— Я нисколько не нахожу их длинными. Седжи Озава всегда носил длинные волосы, так же как Леонард Бернстайн.
— Спасибо. — Джефф улыбнулся Кирстен одной из тех своих улыбок, от которых у нее подгибались колени. — Приятно сознавать, что в этом вопросе имеешь хотя бы одного союзника.
Кирстен обеспокоенно посмотрела на одевающегося Джеффа.
— Вы и вправду собираетесь идти в этом? — Она указала глазами на окно, за которым валил крупный, густой снег.
Джефф одернул на себе куртку, обмотал шею шерстяным шарфом и надел лайковые перчатки.
— Все в порядке. Я всегда так хожу.
— А вам далеко отсюда добираться? — притаив дыхание, поинтересовалась Кирстен.
— В Виллингфорд. Я учусь в Чоэйте.
Кирстен медленно кивнула. Чоэйт. Так вот где Джефф провел все эти годы.
— Ну что ж, до вторника.
Кирстен проводила сына до двери.
— Пожалуйста, Джефф, ведите машину осторожно.
— Обязательно, — задорно улыбнулся Джефф и пошел прочь по холлу.
44
— Волнуешься? — спросил Эндрю Маркоса.
— Немножко.
— Я тоже.
Эндрю самому не верилось в то, что он сделал. В каком-то необъяснимом порыве купил два билета на самолет и заказал им с Маркосом билеты в «Карнеги-холл» на концерт Джеффа. И вот теперь он сидел в самолете, в который поклялся никогда не садиться, и летел в город, в который поклялся никогда не возвращаться, — в Нью-Йорк.
— Эндрю, ты опять разговариваешь сам с собой.
— Правда? — Эндрю вздохнул. — Должно быть, старею.
— Ты? Да ты никогда не будешь стариком!
— Спасибо. Особенно оптимистично эта фраза звучит в самолете, летящем на высоте тридцати пяти тысяч футов над Атлантическим океаном.
Маркос расхохотался.
— Вот Кирстен удивится! Откроет дверь, а там стоим мы двое!
Это было то, что больше всего беспокоило Эндрю. А вдруг Кирстен не удивится? Вдруг ее это только разозлит? Что, если она решит, будто они с Маркосом претендуют на ту часть ее жизни, которой она не собиралась делиться с ними? Эндрю не мог остановить свои мысли. Ему так хотелось разделить с Кирстен минуты счастья, которые она должна испытать в этот вечер. О Боже! Он схватился руками за голову. А что, если они с Маркосом ошиблись?
Что, если Кирстен не желает их видеть?
Кирстен музицировала весь день в надежде, что это поможет ей избавиться от мыслей о концерте Джеффа, который состоится сегодня в восемь. Она нервно взглянула на часы. Два. Бесполезно, ей все равно не удастся успокоиться. Кирстен встала из-за рояля — оставалось только бесцельно мерить шагами комнату. Ровно через шесть часов она станет свидетельницей триумфа своего сына на его первом концерте в «Карнеги-холл».
Раздался звонок в дверь. Кирстен вздрогнула. Никто не знал, где ее можно найти. Разве что… Джефф? Да нет, невозможно. Должно быть, ошиблись дверью. Нажали не ту кнопку звонка. Но звонок повторился, уверенно и настойчиво. Поправив прическу и облизав губы, Кирстен приоткрыла дверь, готовая вежливо отправить ошибшегося дверью человека.
— Как видишь, я невыносимо настойчивый мужчина — я все же выследил тебя.
У Кирстен так задрожали руки, что она с трудом смогла снять тяжелую дверную цепочку, но как только ей это удалось, Кирстен оказалась в раскрытых объятиях Майкла Истбоурна.