Мафия пишет оперу, стр. 18
Поначалу было легко – все порванные пополам и найденные в разных углах комнаты листки были из одной тетради – в зеленоватую клеточку. И хоть Антоша не утруждал себя тем, чтобы нумеровать страницы, понять, что за чем идет, еще было можно. К тому же, все знали сюжет того, что происходило в самом начале рок-оперы.
Но дальше пошло все сложнее и сложнее. Почерк Антона становился непонятнее и непонятнее, стихи перемешивались с картинками – все решетки, кандалы, виселицы, грустнейшие физиономии страдальцев…
Все поняли только, что речь шла о каких-то сокровищах, которые нужно было отдать некоему отцу принцессы. То есть, наоборот, не отдавать их, а захватить себе. Тайну сокровищ знал тот самый Скорбный Пленник, который, как бы его ни мучили, не говорил, где они находятся. Король Альбумар – главный злодей – долго пытал Скорбного. Что происходило дальше, а, видимо, что-то непременно происходило, просто листков со стихами про эти события не удалось в квартире обнаружить, было неясно. Зато потом сюжет чуть определился – к делу подключилась принцесса. Она уже села на коня, попрощалась со своими подружками и собралась куда-то скакать. А вот дальше – снова темные места. И к чему относилась куча совершенно непонятных стихов и песнопений, никто из учеников восьмого «А» даже предположить не мог…
Выслушав примерный сюжет, который совместными усилиями воссоздали ребята по записям Антона Мыльченко, Жека глубоко вздохнул и сказал:
– У нас история наверняка покруче, чем у всех получилась! Эх, как бы узнать, чего этот Гуманоид там дальше наплел?! И чем все кончилось. А это вот к чему относится? Вообще ничего не понятно!
С этими словами он поднес к глазам листок, где Антошиным кривым почерком было написано:
Этот листок был как раз из категории тех, которые непонятно к чему относились.
– Вот в какой момент спускается этот призрак? К кому и где? – Жека гневно махнул листком. – Для какого героя держал он корону?
– Эх, поймать бы этого Гуманоида да навернуть бы ему промеж глаз – за такую писанину! – не выдержал один из ребят. – Так ведь нельзя – талантливый он, подлец…
– А смылся-то как талантливо!
– Вот что значит – талантливые люди талантливы во всем…
– Только что же он тут написал, этот талантливый? – и ребята вновь склонились над Антошиными бумажками.
И пока в соседней комнате певцы и музыканты настраивали магнитофон, колонки и микрофоны, чтобы начать репетировать, дешифровщики текста продолжали ломать головы.
…Наконец, раздалось пение под музыку. Голоса нескольких человек звучали все громче, увереннее – то есть дело пошло на лад. А когда, часа в четыре ночи сверху, снизу и с боков в квартиру застучали соседи, ребята поняли – жизнь окончательно налаживается. Рок-опера встает на нужные рельсы!
Все больше были довольны собой и своей опереттой и ученики восьмого «В». Хлопая сонными глазами, носились они по своей огромной репетиционной площадке. Их песни тоже звучали все лучше и лучше.
А когда в середине ночи в спортзале появились классный руководитель Петр Брониславович и его жена Галина Гавриловна, нагруженные сумками с газировкой и провизией, жизнь для ребят засияла радужными красками.
Сон со всех точно ветром сдуло. Радостно набросились замученные артисты на мясные котлеты, на вкусные бутерброды с ароматными колбасами, ветчиной и сыром, захрустели одноразовыми пластмассовыми стаканчиками, наливая в них сладкой газировки.
– За вашу победу, ребятки! – подняла стаканчик вверх румяная Галина Гавриловна – молодой и красивый технолог с мясокомбината. – Завтра я приду за вас болеть!
– За победу! – слаженно грянул хор.
…Когда Петр Брониславович с супругой покидали стойких маленьких артистов, те чуть не плакали. Они толпились у двери, сопели, бормотали что-то и махали руками – так выражалась их безмерная благодарность.
– Вот это человек наш Брониславович! – когда за классным руководителем и его женой захлопнулась дверь, первым произнес Костик Шибай. – Ну к кому еще так хорошо относятся? А мы что можем для него сделать?
– Победить завтра, – пискнула Зоя Редькина.
– Да! – согласились все.
И с удвоенной энергией кинулись творить чудо-оперетту.
Квартира Жеки продолжала оглашаться звуками музыки и пением. Только звучало все это чуть-чуть потише. Да теперь к этому спешно прибавились еще и танцы. Те самые, которые репетировали в школьной рекреации и которые увидела мафия.
А дешифровщики текстов продолжали свою трудную работу.
… – А это вот что тут такое написано? – склоняясь над половинкой Антошиного листка, воскликнула белокурая Маша. – Посмотрите, я уже ничего не соображаю!
Сразу несколько человек заглянуло в лежащий перед ней листок. Маша ткнула пальцем в строчку, на которой среди прочего было написано: «ХОР. ПЕСНЯ». Далее следовал текст очередной песни.
– Это что может значить? Хор, песня… – размышляла Маша. – Вот насочинял, паразит. Выкручивайся теперь за него!
– Может, это значит: «Хорошая песня»? – предположил Толик. – Тогда ее нужно петь особенно хорошо и громко.
– А если это значит «Хоровая песня»? – резонно заметила одна из девочек.
– Тогда мы ее тем более будем хором петь! И очень хорошо! – решительно заявила Маша, схватила листок с «ХОР. ПЕСНЕЙ» и понесла его артистам для разучивания.
Странную картину мог наблюдать тот, кто в предрассветный час заглянул бы в спортивный зал семнадцатой школы. На стопке гимнастических матов, тяжелым матом же и укрывшись, сладко спали несколько мальчишек. На соседней куче матов расположились девочки.
А возле бумажной декорации, которая изображала какую-то деревянную дверь, ансамбль подпевал, тройка танцовщиц и главные герои добивались слаженности своих действий. Когда Арина Балованцева, взмахнув рукой, в сто двадцать пятый раз скомандовала начинать, артисты вновь запели и закружились. Арина внимательно следила за ними. Скоро эта партия артистов должна была отправляться на маты спать. А сменить ее на сцене предстояло тем, кто дрых сейчас без задних ног. Настоящей проблемой было еще добудиться их…
Витя Рындин подошел к Арине, сидящей на длинной скамейке. Только что он укрывал курткой Костика Шибая, который уснул на своем посту около входной двери. Правда, уже давно никто не делал попыток проникнуть в спортивный зал, но Костик упорно продолжал сидеть у входа и караулить.
– Вить, ты чего не спишь? – принимая из рук Вити стаканчик со своим любимым «Колокольчиком», спросила Арина.
– А ты?
– Мне нельзя, – ответила Арина, махая рукой подпевалам, чтобы они прекратили петь и не заглушали солистов. – Без меня, видишь, никак. А ты иди. Ты же еще вообще не спал.
– Но ты тоже не спала.
– Я режиссер сейчас, Витя, – повернувшись к нему, сказала Арина, зевая и закрываясь ладошкой. – Надо все доделать. Да и осталось-то чуть-чуть. Так что не могу я спать.
– А раз ты не спишь, то и я не буду, – усаживаясь рядом с Ариной, заявил ее верный друг и телохранитель.
– Спасибо, – прошептала Арина.
И улыбнулась. Но так, чтобы Витя не заметил.
Глава ХII
Без сопливых скользко
И вот наступило утро. Яркими солнечными лучами наполнился спортивный зал, так что пришлось выключать прожекторы.
Рассвело и в Жекиной квартире. Уже две старушки-соседки – ранние пташки, не поленились, выползли из своих жилищ и принялись названивать в Жекину дверь, требуя немедленно их впустить. Чего старушки хотели? Конечно, разъяснения того, почему у этого негодяя Евгения в квартире музыка всю ночь играла. Жека мужественно держал оборону – разговаривал с ними через дверь. Чтобы не отвлекать своих артистов от последних мгновений репетиции. Старушки грозили ему милицией, тюрьмой и сибирской ссылкой в лагерь для малолетних преступников. Жека соглашался, но дверь не открывал.